На этот раз Марк не спрашивает меня о молоке, и по совершенно глупой причине я хочу, чтобы он сделал это… Хочу, чтобы я была тем человеком, который вызывает интерес у этого молчаливого хмурого мужчины.

Давно нужно перестать жаждать чужого внимания. И мне действительно оно не нужно от других, но мистер Июль своей молчаливостью и хмуростью пробуждает все мои тайные желания. Хватило одного раза, чтобы он поинтересовался моей жизнью, и я поплыла.

Позор.

В этой тишине, которая оказывается не такой гнетущей, как в прошлый раз, мы доезжаем до дома. Марк молча выходит из машины и вновь оставляет меня одну на заднем сиденье. Какой странный человек, ведь я действительно однажды не сдержусь и украду его машину. Чисто из вредности, а не для того, чтобы узнать: что он со мной сделает.

Бормоча себе эту фразу под нос, посмеиваюсь и поворачиваюсь, чтоб открыть дверь. И тут происходит это: щелчок, прострел и зверская боль пронзает поясницу, а затем ногу. Я не сдерживаюсь и издаю крик. Это так больно, что слезы брызжут из моих глаз, как у какого-то мультяшного героя.

Ну почему это случилось именно сейчас? Почему в его машине? И почему тогда, когда он уже захлопнул дверь своего проклятого дома Дракулы?

Я делаю несколько глубоких вдохов, а затем выдохов. Пытаюсь успокоить сердцебиение и перестать плакать, чтобы расслабить мышцы и изменить положение поясницы. Я повторяю себе снова и снова, что все хорошо и мне не больно. Пробую повернуться.

– Как же, сука, больно, – шиплю я, но подбираюсь чуть ближе к двери.

Ну, такими темпами к утру можно и до кровати доползти. Я же никуда не спешу, верно?

– Ты собираешься выходить из моей машины или нет? – Грубый бас Марка врывается в мой пузырь боли, когда он резко открывает заднюю дверь. Видимо я была слишком озадачена своей бедой и не видела, как он вернулся.

Марк замечает мое заплаканное лицо и еще сильнее хмурит свои вечно хмурые брови. Ради бога, сделайте уже ему массаж лица.

– Ты решила поплакать в моей машине? Не хочу тебя расстраивать еще больше, но…

– Вытащи, – пыхчу я, покрываясь испариной от боли.

– Что?

– Палку из своей задницы! – рявкаю со злости, а затем чуть ли не вою со слезами: – Вытащи меня отсюда.

Марк осматривает меня с головы до пят, останавливаясь на моей ладони, прижатой к пояснице.

Я не успеваю сказать задуманное «пожалуйста», как огромные руки подхватывают меня.

– Что болит? Позвоночник? Таз? У тебя скована нижняя часть тела.

Этот мужчина может быть проницательным, когда не притворяется камнем.

– Поясница и левая нога.

Марк кивает, а затем не общая внимания на мои стоны, аккуратно, но ловко подхватывает меня под колени и перемещает на край сиденья.

– Сейчас будет немного больно.

– Мне уже больно.

– Помолчи.

– Сам заткнись, – ворчу я.

Он просовывает свои горячие ладони под мою пятую точку, заставляя меня обхватить его талию ногами. Эти руки… ради них можно и помолчать.

– Наклонись вперед и просто доверься мне, – тихо произносит Марк, подаваясь корпусом вперед. Его массивная фигура, нависает надо мной, как щит, и ни за что на свете я не откажусь от того, чтобы потрогать своими руками эти выступающие мышцы груди. Именно поэтому я наклоняюсь вперед и соприкасаюсь с его горячим телом. Горячим, потому что от него действительно исходит жар, как от костра, а не потому что при одном взгляде на этого мужчину в моем животе теплеет.

Боже, у меня болит пол тела, я не должна думать о сексе. Если только этот секс не несет меня на руках, а его ладони не сжимают мою задницу.

– Я же говорила, у тебя какой-то фетиш на мою задницу, капитан, – шепчу ему на ухо, когда он пинком захлопывает дверь машины.

Кадык Марка дергается, когда он тяжело сглатывает.

– А я говорил тебе помолчать.

Почти все мое тело полностью расслаблено, а это значит, что Марк несет в своих руках весь мой вес. Его корпус чуть отведен назад, чтобы я могла расслабить позвоночник и опереться на него. Мой нос находится на уровне его шеи, что позволяет вдыхать этот одурманивающий аромат ели, тумана и… дыма. Сегодня что-то новенькое.

– Ты пахнешь дымом.

– У меня такая работа, – тихо отвечает он.

Мы проходим в мою половину дома, и Марк со знанием дела направляется в спальню. Он аккуратно приседает, чтобы быть на одном уровне с кроватью и только потом опускает меня на матрас.

– Так хорошо? Не больно? – еле слышно, почти таинственно спрашивает он, словно боится, что кто-то услышит. Словно сам пугается этих слов.

– Не больно, – так же тихо отвечаю я, все еще дыша ему в шею. Его кожа покрывается мурашками в том месте, где находятся мои губы на расстоянии пары сантиметров от него.

Я вижу, как Марк сжимает челюсть, от чего мышцы на шее натягиваются, как струны. Он укладывает меня в постель, а затем снимает с меня обувь и накрывает одеялом.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, я справлюсь.

– Тогда спи. – С этими словами он направляется к двери.

– Марк?

Он останавливается, и я наслаждаюсь тем, что тяну время, а он вынужден находится в моем пространстве. Никогда в жизни я ещё не была так заинтересована мужчиной, у которого от моего общества возникает нервный тик.

– Что?

– Пожелай мне спокойной ночи.

Я вижу, как его плечи слегка дергаются, когда он пытается сдержать смех. Мне удастся сломать тебя, капитан.

– Спокойно ночи. –  Он делает шаг, чтобы выйти за дверь, но вновь останавливается, оглядываясь через плечо. Ледяные глаза находят мои, ведя какой-то немой диалог. – Лили?

– Да?

– Ты пахнешь бабл-гамом.

– Полагаю… я сладкая штучка.

Марк сжимает губы, но я могу разглядеть, как его щеки подрагивают от рвущиеся улыбки.

– Вероятно.

Он уходит, а я все еще ощущаю его руки на своем теле, которое пылает сильнее пожара. Как такой холодный мужчина может порождать огонь?

Говорят, примерно раз в тридцать лет на Землю падает огромный метеорит. Мне скоро тридцать. И я застал это падение.

Внеорбитная Лили Маршалл приземлилась на Землю прямо во Флэйминге.  Именно там, где я проживаю, а вернее, проживал свою спокойную жизнь. Одинокую, тихую и размеренную. Меня все устраивало. Пока на моем пути не встретилось и не поселилось по соседству розовое безумие.

Эта женщина шла по неровной обочине на высоких каблуках, как по подиуму.  Ее плечи и осанка были ровными, а походка грациозной, несмотря на тяжелый розовый чемодан и снег в июле. Она буквально светилась, как неоновая вывеска, пока вокруг происходил природный бунт.

Уверен, снег в июле в жарком Флэйминге пошел тоже из-за Лили Маршалл, городской девушки. Каким-то образом она изменила ход времени и вывела природу из равновесия. Не говоря уже о том, что эта женщина, от которой исходил аромат бабл-гама, странно воздействовала на мое иссохшее сердце.

Я помню, как покрылся мурашками, когда ее глаза цвета индиго прожигали мой затылок. Казалось, это из-за снега в июле. Как же я ошибался. С того момента, как Лили Маршалл ворвалась в мою атмосферу, все было связано с ней.

Я делаю глубокий вдох, ударяясь лбом о плитку в душе. Вода стекает по моему лицу и телу, смывая это дерьмовое утро.

Вторую ночь подряд моя команда выходит вне смены, потому что какие-то идиоты не могут понять, что разводить долбаные костры в такую жару запрещено. Каждое лето леса и луга Флэйминга полыхают, но в этом году мы настолько не справляемся с объемами пожаров, что к нам направляют людей из других подразделений. Жгучее солнце высушивает растения, хватает одной искры, чтобы все вспыхнуло. Постоянные сильные ветра Монтаны тоже не улучшают положение. Пламя распространяется за считаные секунды, стремясь к ранчо «Дыхание» и жилым домам.

Иногда я боюсь крепко заснуть, потому что знаю: все люди города рассчитывают на меня и мою команду. Вчера вечером мне даже не удалось прилечь, как нужно было вновь явиться в часть по сигналу тревоги. Но, слава богу, я хотя бы успел помочь Лили. Что, признаюсь честно, вообще не входило в мои планы.