Фольклорный отряд: Костер желаний

Толик, снова почувствовал себя не в своей тарелке. Подходя к серой, старенькой пятиэтажке. Темнота укутывала его фигуру, в удушающее ощущение неопределенности, а чувство безопасности уходило от него все дальше и дальше. Это было место, которое люди зовут домом и ощущают себя в нем безопаснее, чем где бы то ни было. Однако Толику это чувство было чуждым. Ему всегда хотелось стать смелее и защищать слабых, но в реальной жизни он был далек от идеала супергероя и не мог защитить даже себя.

– Неужели, так сложно заменить разбившуюся лампу…– ворчал про себя парень, кутаясь в куртку и ускоряя шаг.

Уже была довольно поздняя ночь, даже по меркам загулявшегося допоздна подростка. Освещения во дворе не хватало даже когда все дворовое освещение работало полностью. Сейчас же из шести фонарей работало лишь три. Самый дальний фонарь горел тусклым желтым светом. Второй мерцал и каждые две или три секунды сомневался, включиться ли ему вновь или перестать гореть вовсе. Третий же, что был нужен больше всего, был вовсе разбит местной шпаной.

Погода почти всю последнюю неделю в городе была мерзкой, сырой, прохладной. Ночами было уже свежо. Толя достал руки из карманов, подышал на них и растер полученное теплое дыхание в своих ладошках. Пара изо рта, конечно, не шел, все-таки еще не август. Лужи, после дождя, заботливо прятали внутри себя ямы в асфальте. Не говоря уже о том, что было темно хоть выколи глаз.

Вокруг лишь слышно только, как дрожат тонкие ветви деревьев, шумит и свистит летний ветер, а ты один на один здесь со всем этим. Один только ты, кто думает сейчас об уюте своей квартиры. Только ты и тишина, нервирующая своей абсолютностью. С некоторой поры Толю нервировал ночной шум деревьев и веток, бьющихся друг о друга. Очень хотелось крикнуть, просто чтобы понять, что твои слова не утонут в этой тишине. Но неуверенность в том, что звук может просто не выйти изо рта блокировала намерение к действию. Вдруг слова растворятся в этой обволакивающей тишине ночи, растворятся сразу, как покинут твой рот и коснутся этой ночной тьмы. И где взять смелости хотя бы на это? Подать тому, что сидит во тьме, сигнал, где ты? Мир уже не такой безопасный, как был всего неделю назад…Ощущение, что за ним следят сотни глаз, не покидало ни на секунду, ощущение их кровавого желания на своей кожей было давящим и требовало усилий, чтобы игнорировать его хоть немного. Даже близость дома не давала чувства безопасности.

С подобными мыслями Толика встретил его родной первый подъезд. Встречал своей привычной темнотой, запахом туалета в темноте и двумя столбами, подпирающими козырек, которые все также служили общественности указателями для поиска закладок и информационными маяками кто есть кто в подъезде, да и в доме в целом. Толик знал все надписи наизусть, а какие-то даже сам написал.

«Луна спряталась за облаками, как и в ту роковую ночь…» подумал про себя Толик.

Мерцающая полоска на табло домофона была единственным цветным пятном в темноте. «Как в каком-нибудь нуар фильме, где все вокруг черное и серое, кроме красного цвета. Какие только мысли не придут тебе в голову, когда страх стучится в твое сердце. Причем ты ведь боишься не самой темноты…»

– А того, что может в ней скрываться, – закончил Толик уже вслух.

Даже притом, что домофон мерцал, света от табло было недостаточно, чтобы разглядеть дверь или ручку. Да и толку от самого домофона не было, ведь уже месяц он был не исправен и свою функцию подъездной собаки не выполнял. Остановившись в темноте и нащупав ручку входной двери, Толик глубоко вздохнул.

– Тебя там может ждать кто угодно, что угодно? Сколько ты перечитал подобных историй в архиве кружка? Страх – это нормально, убеждал себя Толя, но идти все-равно придется, нельзя же спать на улице? Или можно? Да и тут вряд ли безопаснее, чем внутри. Даже если не видно, что там внутри происходит, я должен идти. Толя обернулся по сторонам, давление от взглядов сотни прожорливых ночных существ, прячущихся где-то рядом, не покидало ни на секунду.

Закончив торг с самим собой, Толик открыл уличную дверь, и совершил маленький шаг человека и огромный для своей смелости в темноту подъезда.

«Бояться темноты – это нормально». Так говорила Толику его мама, когда он был маленьким. В целом он не боялся темноты, он ее уважал. Он вполне мог спать в темноте или ходить ночью по квартире, не натыкаясь на предметы в комнатах и не включая свет. Если бы был божок, которому можно поклоняться, чтобы с тобой ничего не могло случиться плохого в темноте или в темное время суток, он бы ему уже давно молился, может даже приносил жертвы, если бы оно действительно помогало.

– Доживу до восемнадцатилетия и сразу же отсюда уеду, из этого богом забытого гадюшника, в район получше, – бурчал себе под нос Толик, доставая ключи из кармана немного заранее, чтобы быть уверенным, что, пробежав несколько лестничных пролетов, оказавшись у своей квартиры, потребуется минимум времени, чтобы оказаться в безопасности. Связка ключей предательски зазвенела в давящей тишине. Немного вжав голову в плечи, скорее по привычке, чем от неожиданности, Толик сжал губы, ругаясь на себя и весь мир. На мир за темноту, и на себя за проявленную по привычке слабость. Через пару секунд мир просто продолжил жить дальше. Посмотрев ещё раз по сторонам, и сделав несколько смелых шагов в темноту подъезда, Толик запнулся за что-то шуршащее. Почти выронив ключи, лишь в последний момент уцепив их двумя пальцами за таблетку от замка, он смачно выругался. Кап-Кап привычно встречал его и успокаивал подтекающий кран для уборщицы в углу под лестницей.

Опасение, что придется искать ключи в темноте, не подтвердилось, но Толик все равно ощутил, как по телу прокатилась волна жара, а кровь уже стучала в висках. Дыхание участилось, а сердце начало биться быстрее. Мозг перебирал варианты, что такое могло лежать посреди подъезда. Сердце защемило от страха, а губы подернулись в гримасе боли. Как все было бы просто, если бы его телефон не сел еще несколько часов назад. Включи фонарь и свети куда идешь. Что может быть проще? Сердце предательски нагнетало обстановку и билось все чаще и чаще. Тук-Тук-Тук… Мышцы напряглись, ожидая удара. Одна из приобретенных привычек не благополучной семьи. Ничего не произошло. Собрав волю в кулак, снова, Толик стал пробираться на ощупь до ступенек. До них было около трех шагов. Шаг, другой, третий. Голос. Скрипучий. Сзади. Противный, шипящий, прокуренный голос… и внезапный звонкий звук Щелк-Щелк…

Толю передернуло, озноб пробежал от шеи до кончиков пальцев ног, а тело тут же покрылось холодным потом. Мышцы стали ватными, а сам Толя буквально замер на месте в ожидании дальнейшей боли. Всего лишь звук послужил ментальным метро между настоящим и событиями недавнего прошлого. «Я думал, что уже пережил этот ужас, выбравшись оттуда… Откуда это тут?», – подумал Толя.

– Добрый вечер… – Щелк-Щелк – Толик, торопишься? Расскажи, как дела? Откуда бежишь так поздно? – только теперь Толя заметил мелькнувший темноте красный огонек зажигалки. Огонек выхватывал из темноты лицо и фигуру человека каждый раз как горел, подсвечивая их снизу вверх. Создавая эффект мрачности и таинственности. Щелк-Щелк. Повторно раздался металлический щелчок. Медленный растягивающий слова говор, вытянутое, худое, впалое лицо с глубокими подглазинами, которые еще усиливал единственный источник света. Это был другой Щелк-Щелк, но очень похожий и тоже неприятный. Этот звук Толик хорошо помнил. Нервирующий звук, который тело на уровне физической памяти узнает с закрытыми глазами и определяет его источник. Щелчок от бензиновой подделки зажигалки Зиппо он знал прекрасно. В самом темном углу под лестницей, около детской коляски, пристегнутой к лестничному маршу, на корточках, прислонившись к стене, сидел его сосед с нижнего этажа… Артур. Проблемный парень, который есть в каждом доме, классе, школе или универе. Он был на год или два старше Толи, сложно было сказать на сколько, единственное, что известно точно, что он был второгодником… или третьегодником, если такой термин существует. Сложно было понять сколько раз Артур оставался повторно. Кто-то считал, что этот парень был туповат, кто-то связывал это с его образом жизни. Оба эти факта не мешали ему быть ниже, костлявее, наглее и злее Толи, по этим причинам последний никогда не давал ему достойного отпора.