* * *

Игнатий.

Тело покрывается странной сыпью, прыщами и наростами разных форм и расцветок. Иногда кожа шелушиться, а на следующий день наоборот — из мелких царапин вытекает море сукровицы.

Жарко — сухо, короче…

Так же стоит отметить, что на такие нюансы никто больше не обращает внимания, рано или поздно сыпь проходит сама. Жаль только, что в процессе выздоровления, тело чешется так, словно пламенем объято, порой хочется взять тупенький нож и соскоблить с туловища всё мясо! Во время обеда ты вилкой расчесываешь кожу так, что остаются кровавые борозды, но это больше плюс чем минус — оттуда можно выковырять личинок и добавить в кашу, так питательнее…

Спать почти невозможно… Очень рваный сон… Регулярно пробуждаешься от холода и в панике начинаешь растирать окоченевшие ноги, ведь понимаешь, что еще немножко и они побелеют окончательно, в таком случае дяденька доктор отрежет их по самый пах.

Прецеденты уже были…

Тишина, я так её люблю и жажду. Я давно не слышал пение птиц, ласковые порывы ветра, звук шелеста листьев, копошение диких зверей, уже много дней уши радует лишь звук гула автомобилей, автоматные выстрелы и жалобы сотен стонущих от боли парней.

Держись… Держись…

— Спишь? Спросил Варлам.

— Издеваешься… Нет конечно.

— Как думаешь, что будет потом? Спросил он словно самого себя.

Охх, ну и трудную задачку задали… Мне кажется, что мозг за время службы высох, дегенерировал в размерах, способностях, но я стараюсь бороться с деградацией и сохранить себя как можно больше. Подкидывать пищу нужно не только для размышлений, но и для желудка. Я уже выучил коренья какой травы можно есть, научился охотится на полевых мышей, сусликов и жрать одуванчики ведрами…

Хочешь жить умей вертеться…

И вот сейчас Варлам принуждает меня тратить драгоценные калории на размышления, но так уж и быть для друга ничего не жалко.

— Я думаю главнокомандующий Искариот сказал правду — чем дальше, тем хуже.Не просто так нам устраивают «райскую жизнь». Вот такой вот мой вердикт.

— Знаешь, а я кажется преисполнился… Ответил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Я готов отнять чью-то жизнь… Если выражаться точнее, то мне уже натерпится узнать, а как это… Желаю увидеть тех, кому повезло меньше чем нам… Мы сейчас в таком положении, что только мертвым хуже…

Он меня испугал… Я думал Варлам хоть и грозный с виду, но внутри сплошная доброта. Оказывается, внутри его омута черти ничуть не ласковее чем у остальных.

Диалог прекратился, я не стал педалировать тему и заснул с очень тяжелыми мыслями…

Человек на выдумку хитер, спать захочешь — уснешь! Мы научились дремать во время пробежки, бывает бежишь, успеваешь запомнить пару снов с цветными картинками, как вдруг — бац! Ты просыпаешься, ударяясь о спину впереди бегущего товарища.

Уши глохнут, мы практиковались в стрельбе и единственное на чем акцентировал внимание инструктор. — Только яйца себе не отстрелите! Оружие в руке полностью меняет тебя, гладкий ствол на ощупь приятнее бархата, ты обнимаешь и ласкаешь винтовку как любимую женщину. — Чем лучше вы ухаживаете за ней, тем безотказнее она будет! Интересно, инструктор сейчас об оружии или тоже о девушке?

От ножевого боя на руках страшные ссадины, один неудачный выпад и ребята из санчасти в панике пытаются перевязать твои распоротые вены. С телом, где от силы плещется пара литров крови мы вынуждены разгружать ящики со снарядами. Если бы поясница превратилась в отдельного человека, то он встал бы на колени и молил прекратить, пощадить его, — Так жить нельзя! Вопил бы он.

Добрую половину суток мы ходим в позе буквы г, но к вечеру как разогретая арматура выпрямляемся вновь, только для того, чтобы командование снова нас сгинало. Постепенно мы перешли на новый этап тренировок — спаррингу с инструкторами, точнее это было форменное избиение, я и не думал, что тело человека может быть согнуто под таким углом.

Организм понял, что идти на поводу у него никто не будет и смирившись с голодной участью, стал исправно переваривать ту гниль, которую в него засовывали, усваивать полезные минералы оттуда, куда из изначально не завозили.

В руководстве для мужчины, было черным по белому написано: мужчина должен быть всегда чуть сонный и чуть голодный.

Один голод утолить можно, но вот другой не под силу… Мы злы! Сука! Очень злы! Освободились от надежды, что это когда-нибудь закончится. Мы научились плыть против течения и бежать навстречу шторму.

Если трудности возникают, мы сделаем всё чтобы их стало еще больше! Сильных людей постигшие бедствия возвышают, а слабых наоборот гробят окончательно.

От веселой жизни не редки случаи самострела. Вид товарища с продырявленным подбородком не добавляет оптимизма… Начальство же просто при очередном инциденте делает пометки в блокнот, да и мы быстро научились не обращать внимания на трупы, на их место присылают еще более молодых и необстрелянных ребят.

Вьется в тесной печурке огонь…

Прав был мудрец, на пламя можно смотреть бесконечно. Алые языки успокаивают, помогают выдержать испытания, что для нас приготовил Господь Бог и эти мерзавцы их главного штаба…

Жизнь заставляет познать неизвестные раньше этапы. Я стал сильнее не только телом, но и духом. Отныне мне под силу защитить и уберечь любимую не только от хулиганистых детей, но и от всего другого, самого темного и дурного в мире.

Пусть унижают, вытирают ноги, плюют в лицо, оскорбляют через слово, я стерплю всё, если надо поплачу, пока никто не видит, исстрадаюсь, переломаюсь и обязательно вернусь домой к тебе, ведь ты страдаешь обо мне ничуть не слабже и ждешь, моя родная…

В юношестве она любила петь мне колыбельные как маленькому ребенку, поначалу я желал казаться сильно взрослым и возмущался, чуть позже смирился и пристрастился к ласковому голосу, и только сейчас, когда между нами тысячи километров я осознал, что жить без них не хочу!

Ветер поёт про улыбку твою и глаза, кусты шепчут о любимой… Я так хочу, чтобы ты в ответ слышала, как тоскует мой голос живой. Прошу тебя родная, спой мне сейчас, ветер обязательно передаст волшебные ноты, которые воспроизведут губы любимой и желанной…

Зря говорят, что любовь не греет, еще как греет.

* * *

Занятия кончились, сделать нас еще хуже, чем сейчас уже не получится. Всё самое светлое внутри стало блеклым, с болью сроднились до такой степени, что можем пламя зажигалки терпеть двадцать секунд, и кожа даже не покраснеет!

Надоело, откровенно надоело так жить! Мы жаждали делать хоть что-то, требовали бессмысленных заданий, выкапывали и закапывали одну и ту же яму сотни раз, выдергали гектары травы, лопатой и ведерком вычерпали тысячи луж.

Мы хотели геройства! Каждый воспитывался и закалялся с мыслью, что быть воином это большая честь. Мы читали правильные книги и хотели приобщится к основным персонажам нашей истории.

Варлам говорил чуть проще. — Вы изнасиловали наших женщин, мы изнасилует ваших!Вы убили наших матерей, мы тоже сделаем вас сиротами! Вы сожгли наши поля, но сами же сдохните от голода! На зло нужно отвечать еще большим, неебическим злом! Так прожарить, чтобы враг ахнул, обосрался, чтобы ему днище порвало, вбить в гены его народа вечных страх и трепет перед человеком! Как он только умудряется совмещать брань и остроту мысли… и ведь красиво звучит.

Солдат всегда здоров — солдат всегда готов!

Метр за метром мы приближались к территории врагов.

Сапоги грязные, но лица сверкают от предвкушения.

Первый бой…

— Запомните бойцы, первый бой как первая брачная ночь, второй раз уже не так интересно будет. Звали нашего командира Аскер, если бы не его колкие фразы, то служба протекала бы в четыре раза тяжелее.

Аскер докладывает об успехах и поражениях, лично главнокомандующему Искариоту, им он и был поставлен на эту должность.