Вертолёт летел на довольно низкой высоте, повторяя все неровности расстилающегося под ним рельефа. Оно и не удивительно — серая зона место неспокойное, того и гляди, выпустят очередь или ещё хуже — шмальнут из РПГ. Поэтому пилот и прижимался к земле по мере возможности, стараясь не подводить винтокрылую машину к подозрительным местам.

А подозрительных мест было пруд пруди — от некогда густонаселенной Европы осталось множество городков и деревень, большая часть из которых была заброшена и превращалась в руины, не выдерживая натиска природы.

Деревья и кустарники пробивались сквозь окна и крыши, разрушали корнями асфальт на некогда ровных дорогах. Сады зарастали сорной травой и молодой порослью, кое-где виднелись остатки заборов из камня и дерева, брошенная сельскохозяйственная техника гнила и ржавела прямо на полях.

Это, не считая следов боевых действий, оставивших на земле самые уродливые шрамы.

Это печальное зрелище напомнило мне девяностые года в моем родном мире. Тогда во многих деревнях, удаленных от больших городов, царила похожая разруха. По и без того небогатому сельскому жителю ударила череда кризисов. Их последствия были весьма схожи с тем, что я наблюдал сейчас, разве что без воронок от взрывов, заброшенных окопов и блиндажей.

Но встречались в этом море разрухи и очаги цивилизации. Как правило, это были уцелевшие городки и небольшие поселения. Всех их объединяла одна общая черта — высокие стены по периметру и наблюдательные вышки. Своего рода символ неосредневековья, царящего на этих землях.

— Что это? Вон там, на западе? — Виталик указал на пыльную тучу, поднимающуюся над землей в десяти километрах на западе.

Дамьян Николич прильнул к окулярам бинокля, несколько секунд всматривался, а потом сказал:

— Это транспортная колонна, други. Идут на большой скорости по Янтарному шоссе.

— А это Янтарное шоссе случаем не ведёт в Варшаву? — спросил я, напрягаясь, ведь пылевое облако двигалось параллельно нашему курсу.

— Почти. До Петракова, а оттуда до Варшавы рукой подать, — ответил Виталик.

— И часто тут ездят транспортные колонны на таких скоростях?

— Никак нет, ваша светлость.

И без того плохое предчувствие, не отпускавшее меня в течении всей миссии, теперь стало совсем паршивым. Оно только усилилось, когда мы наткнулись еще на несколько групп автомобилей, спешащих в том же направлении.

— Шеф, приём! — нужно было узнать оперативную обстановку, и Шеф подходил для этого как никто другой. Тем более его отряд находился неподалёку от Варшавской котловины.

— Вашество! Только собирался выйти на связь, а ты тут как тут! — судя по голосу, наемник был встревожен не на шутку.

— Что там с обстановкой?

— С обстановкой все хорошо, точнее полная задница, — съязвил Шеф. — Тут мне шепнули, что началась нездоровая движуха. Причем со стороны Западной Европы! Спутниковая разведка…

Тирада Шефа утонула в шипении радиопомех, полностью заглушивших его голос.

— Шеф! Шеф! Прием! — но вместо ответа звучал шум.

— Боюсь, что связь с вашим коллегой невозможна. По крайней мере временно.

Голос, зазвучавший в динамиках, был очень знаком, но я никак не мог вспомнить его владельца.

— Что вам нужно? И как вы проникли на эту зашифрованную частоту? — решил я перейти в наступление.

Виталик и Дамьян Николич сначала посмотрели на меня с удивлением, а потом нахмурились, вслушиваясь в мои слова.

— С нашей последней встречи, княжич Максим, вы не стали ни сговорчивее, ни менее прямолинейным. Даже не знаю, радоваться ли мне по этому поводу, или печалиться.

Ах, вот кто находился по ту сторону радиоэфира! По этому спокойному, немного надменному голосу, я вспомнил неожиданного собеседника. Причём, уже дважды неожиданного!

Пригород Ялты, поместье местного графа, куда меня пригласили на приём… А ещё погоня, перестрелка, ранение Снежанны и встреча с отпрыском самого Императора! Тогда он говорил, что от меня куча проблем. Интересно, с чем пожаловал на этот раз? Пожаловаться на папочку? Мол, такой сякой, санкционировал вылазку в Серую зону и поощрил форменный кавардак с прорывами хрен пойми куда?

Звали, его, отпрыска Императора, широко распространённым и исконно русским именем — Роберт. Причём назвали его так в честь одного из европейских королей прошлого, с которым Императора связывала родственная связь. Тот отдал свою дочь в жены второму сыну Великого Князя, а тот взял и взошёл на трон после того как старший брат помер от бубонной чумы. Я прочитал об этом в импернете. Ничего сверхъестественного — своего рода селекция с прицелом на выгоду. Просто ещё одна сторона моей нынешней действительности, которую мне пришлось просто принять.

Как и большинство аристократов, знать Российской империи всячески холила и лелеяла свое генеалогическое древо. Хорошая привычка, на самом деле! Всегда можно ответить на вопрос — «Чьих будешь?». Хоп, и рассказал о предках по пятое колено, посадил оппонента в лужу. Красота!

— Княжич Роберт, — теперь уже спокойно ответил я. — Не ожидал услышать вас сейчас.

— Вы как будто не удивлены, Максим.

— Я насмотрелся за последние часы такого, что удивить меня теперь довольно сложно. Однако ваше вмешательство в зашифрованную радиочастоту всё же неожиданно. Признаю, ваше императорское высочество.

— Тем не менее я попытаюсь вас, Максим, удивить.

Эти слова не сулили ничего хорошего.

— Я весь во внимании, — ответил я.

— Наверняка вы слышали о проведении неких экспериментов в местах детонации антивещества.

В голосе Роберта звучала плохо скрываемая издёвка — уж кто-кто, а он наверняка знал о том, что затевается на Венской свалке и Варшавской котловине. Я едва сдержался от язвительной реплики и просто ответил:

— Немного, ваше императорское высочество.

— Замечательно, княжич Максим. Тогда я перейду ближе к делу. Экспериментом в Варшавской котловине заинтересовались наши оппоненты.

— Западная Европа?

— Хуже. Британцы. Разумеется, действовать будут чужими руками. Наша разведка докладывает о перемещении мобильных отрядов из Норвегии.

— Мы видели несколько колонн, движущихся в том же направлении.

— Да, наши источники говорили о большом об активизации банд. Большинство их главарей сотрудничают с западными спецслужбами.

— И мы не должны допустить, чтобы технология прорыва попала в руки врага? — понятно, что именно так беспокоило Императорский дом.

— Ну что вы, какого врага? Российская Империя с ними не воюет. Назовём их геополитическим противником.

— Но суть верна?

— Вы зрите в корень, княжич Максим. Ваша задача добраться до Варшавы, уничтожить оборудование и закрыть прорыв в другое измерение. Опыт у вас, я так понимаю, есть.

— Да уж куда еще больше. Просто вагон и маленькая тележка опыта по закрыванию прорывов!

— Оставьте свои колкости на потом, княжич Максим. На месте вас будут ожидать остатки ЧВК «Ладога». Их сильно потрепало, но они толковые парни.

— Я так понимаю, что моя ЧВК исполняет волю Императора?

— Ну что вы, император здесь совершенно не причём. Вы исполняете собственную волю, направленную на укрепление государства. Как сделал бы любой верноподданный Российской Империи, тем более благородных кровей.

— Я понял, ваше императорское высочество. Могу ли я рассчитывать на помощь Империи… На хоть какую-нибудь помощь?

— Разумеется, княжич. Мы работаем над этим. Вы получите доступ к оперативным данным разведки. Ах, да!

— Слушаю, ваше императорское высочество, — я напрягся. Всегда, абсолютно всегда вот это вот фраза «Ах, да!» не сулит ничего хорошего. А в нашем случае так и вовсе, самое худшее!

— В Варшавской котловине находится группа ученых. Вам должно их вытащить в безопасное место. Но если ситуация будет безвыходной, то знания не должны будут покинуть их головы.

Удачи, Максим Басманов-Астафьев. Конец связи.