…Пэм поступила в колледж. И не просто поступила, а стала одной из лучших, вернее, она стала самой лучшей ученицей. Все предметы давались ей на удивление легко, хотя о легкости мог судить тот, кто не знал изнанки. Пэм по-настоящему училась. Она очень хорошо помнила, как мать однажды сказала ей, что если ты родилась чернокожей, то должна все делать в два раза лучше, чем белые. «Только тогда, – сказала мать, – достигнешь чего хочешь».
В колледже о Пэм говорили как об «уникальном явлении, чей гений сочетает в себе в равной степени выдающийся ум и невероятную красоту». Пэм плевать было на то, что ее считали «явлением», она не задирала нос, а продолжала учиться, учиться изо всех сил. Ее целью был грант одного из университетов, так как оплатить высшее образование ее мать уже не смогла бы.
Зимой 1984 года Пэм осиротела. Какой-то дальнобойщик, от которого ушла жена, забрав с собой двоих детишек, решил, что во всех его «проблемах» повинна маленькая закусочная, и на полном ходу въехал своим тридцатитонным грузовиком прямо в павильончик «Уэнди». Внутри находилось сорок человек, в том числе и мать Пэм, которая как раз в тот момент ставила на поднос очередного клиента «Кул-эйд» и кусок клюквенного пирога. Вуду ей не помогло. Закусочную спустя полгода отстроили заново, а из сорока человек не выжил ни один. Шофер грузовика на суде говорил, что ему очень жаль, что все так случилось, и он просто был не в себе. Его отправили на психиатрическую экспертизу, и в больнице городка Оушен-Сити он устроил настоящий переполох, когда однажды посреди ночи пробрался в хирургическое отделение, завладел скальпелем, вырезал на собственном теле какие-то непонятные узоры, сильно смахивающие на африканскую племенную живопись, и, уже истекая кровью, вначале бегал по коридорам больницы, оглашая ее нечеловеческими воплями, а потом, когда его уже почти было схватили, шофер грузовика что есть силы воткнул себе скальпель прямо в левый глаз. Некоторые очевидцы из больничного персонала утверждали: со стороны казалось, что внутри шофера кто-то орудовал. «Его как будто дергали за ниточки», – сказал один из охранников, и ему, конечно же, никто не поверил. Мало ли, что приходит в голову этим психам…
Пэм продала дом матери, с тем чтобы никогда в жизни больше не возвращаться в маленькую деревню с громким названием Берлин. Она продала дом вместе со всем имуществом, но перед тем, как навсегда покинуть стены, в которых выросла, она вытащила из подвала тот самый шкаф и сожгла его перед домом вместе со всем содержимым. Ей давно не нужна была атрибутика. Высшее Вуду не нуждается в засушенных птичьих лапах, а предметами колдовства нельзя пользоваться никому, кроме их прямого владельца, – это Пэм знала с того самого дня, когда она открыла дверцу шкафа.
Только если ты пашешь, твоя пшеница взойдет, а остальное от лукавого. Пэм получила грант университета Вашингтона. К удивлению преподавателей, она предпочла надежной карьере адвоката, судьи или прокурора, которую обеспечивал ей юридический факультет, место на мало что общего имеющем со словами «деньги» и «бизнес» факультете антропологии. Но такова была Пэм, она всегда делала только то, что было нужно именно ей, и никогда не слушала ничьих советов, кроме советов матери. Мать погибла под колесами взбесившегося грузовика, и Пэм стала самостоятельной. Однако даже самые язвительные скептики вынуждены были прикусить язык, когда после окончания своего «факультета человековедения», получив степень магистра, Пэм ушла работать в ЦРУ и очень скоро сделала там головокружительную карьеру. Впрочем, насчет карьеры у тех, кто знал ее ранее, были лишь домыслы, так как Пэм вовсе перестала общаться с прежним окружением. Собственный дом, стоящий рядом с такими же большими и роскошными домами высших офицеров ЦРУ, говорил сам за себя. Эта публика консервативна и не потерпит рядом никого ниже себя по положению, значит, Пэм стала такой же, как они.
И действительно, положение Пэм в ее организации, известной всему миру под злобно-шутливым названием «департамент грязных делишек», было весьма и весьма высоким. Почему? Коротко можно ответить так: Пэм преуспела в своем стремлении постоянно выдумывать способы, «как эффективно покончить с конкурентом». Звучит банально? Чересчур официально? Не очень-то вызывает доверие, делая рассказ о ее биографии прямо-таки сказочным? Да, но это правда. Что значит «конкурент»? У Америки в конкурентах целый свет, но основным своим «заклятым другом» Штаты всегда считали и считают Россию. И это отвратительно и печально, но сущность человеческая такова, что своего всегда мало. И постоянная мысль о «несправедливости», благодаря которой сто двадцать миллионов человек живут на самой большой в мире территории, которую при этом освоили процентов на тридцать-сорок, да и то (чего уж греха таить) кое-как, мысль, которая непрестанно, днем и ночью терзает, словно это самая сильная на свете зубная боль, – вот серьезный повод для постоянной работы в направлении «устранения конкурента». Нет, в ЦРУ не разрабатывают планы по созданию очередного Аушвица или Майданека, Бухенвальда или Треблинки. Но тактика выжженной земли и тотальный геноцид – часть методов «департамента грязных делишек». Тех самых методов, благодаря которым так часто и в самом негативном образе поминают то тут, то там прямолинейного тевтонского политика Шикльгрубера-Гитлера. Его изобретения и еще старый, как китайская стена, принцип «разделяй и властвуй» – это истинные пути для реализации глобальных планов «фирмы», в которой так добросовестно трудилась Пэм.
Отдел, где она работала и о существовании которого упоминали во время своего разговора дипломат Лемешев, оказавшийся резидентом, и многоликий Сеченов, никак не назывался. Официально его не было, а в помещение, которое он занимал, вела дверь с табличкой «Дополнительная канцелярия». К какому именно подразделению ЦРУ относилась эта «канцелярия», почти никто не знал, а кто знал, тот молчал. «Канцелярия» подчинялась напрямую директору ЦРУ и в структуре внешней разведки занимала, если можно так выразиться, «отдельное купе». Даже свои расходы «канцелярия» никогда не вносила в общий список, утверждаемый Конгрессом, а финансировалась из каких-то секретных фондов. Пэм иногда шутила, правда, делала это молча, про себя, что деятельность ее родного предприятия оплачивает лично мистер Люцифер, настолько воистину мрачной чертовщиной занималась «канцелярия».
Ни к чему погружаться в деятельность этого отдела совсем уж «с головой», но в самом примитивном и поверхностном изложении его деятельность выглядела следующим образом:
– создание и финансирование тоталитарных сект,
– развитие и поддержка реакционных оккультных учений,
– пропаганда антихристианской морали,
– моральное разложение обществ,
– поиск и внедрение агентов влияния в сферах реальной власти и тому подобное.
Само собой разумеется, что все эти бесчеловечные задачи были, так сказать, товаром для «внешнего рынка» и к Америке никакого отношения не имели.
Америка меняется… Заблуждается тот, кто все еще считает Соединенные Штаты вертепом и гнездом разврата. Да, в Америке есть все, но «отцы нации», речь о которых еще впереди, давно поняли: то, что позволит Штатам и в дальнейшем оставаться единственной в мире империей, – это немедленный возврат к традиционным ценностям, к тому, на чем, словно колосья пшеницы, взросло человечество. Грязь разврата, цинизм, контркультура – от этого Америка, нахлебавшись вдоволь, избавляется, сливая собственные отбросы, возведенные в культ по всему миру, экспортируя собственные ставшие ненужными испражнения в ярком зеленом фантике с надписью «демократия» и «гражданские свободы». В «канцелярии», посмеиваясь, называли их «конфетами дяди Сэма». Однако для каждого товара положен дилер – тот, кто станет распространять эти самые конфеты и, что самое главное, сделает все, чтобы никому и в голову не пришло, развернув фантик, завопить, что его, дескать, обманули. Нужно создать такие условия, чтобы лопали вместе с фантиком, так надежнее.
