– Как можно работать, если у нас даже барабанщика нет! – кипятилась Наина. – Это же не работа! Это смех!

– Барабанщика я приведу, – парировал Вассерман, – завтра же будет у нас барабанщик, я вам обещаю! Но с условием: пусть Олег играет на контрабасе! Или, на крайняк, на лопате19!

– Ты такой умный! Чего же ты до сих пор не привёл своего барабанщика? – продолжала выступать Наина.

– А где я тебе возьму контрабас? – буквально заорал Олег.

– Купи!

– За какой хрен?

– Ты же работать пришёл! Я же не рассказываю тебе, за какой хрен я купил гитару?

– Ты там что-то на счёт драмера20 вякнул? – чтобы как-то утихомирить страсти, спросил я у Григория.

– Я его только сегодня утром вычислил – квартиру ему помогал искать. Приезжий, из Москвы! И полный «Premier»21 у него!

– Как же ты вышел на него?

– Увидел в машине через заднее стекло кухню22 «Premier» и решил, что на таких барабанах только солидный лабух23 может работать. Стал дожидаться его возле машины, дождался и не ошибся. Чувак играл в ресторане «Прага», до этого в группе «Ангажемент», ну там ещё целый послужной список.

– А что он тут забыл? – уже спокойно и даже как-то заинтересованно спросила Наина.

– Приехал на лето с семьёй на море откинуться. Заодно подхалтурять. Забил место в Дагомысе, а там уже сидит чувак. Ну, я ему и предложил. Помог найти жильё.

– Чего же ты молчал, ирод? – спросила Наина.

– Сюрприз готовил, да вы тут разбушевались.

– Ладно, качумайте24, – подытожил я, – давайте настраиваться на работу. Место у нас прикормленное. У нас получится, я уверен! Вот посмотрите!

– А на шкаф25 мы тебе скинемся, – добавил Вассерман. – Я сам тебе его приволоку, но чтоб этой шкварки я больше не видел, падла!

Грохнул взрыв смеха, и на этом конфликт был исчерпан.

Часов в одиннадцать ночи к нам забрели какие-то иностранцы, не то португальцы, не то голландцы. С помощью жестов и совершенно непонятного нам языка они попросили нас поиграть для них. И первое, что они захотели услышать – это «Watermelon Man»26 (у нас это произведение называлась «Продавец арбузов»). Один из этих иностранцев настолько артистично объяснял нам название этой вещи – надувал живот, округлял руками воздушное пространство возле себя и грыз его зубами, – что до нас, в конце концов, дошло чего он хочет.

Играли мы этого «Продавца» яростно, с напором и, наверное, с полчаса по очереди импровизировали. Иностранцы (наверное, моряки) слушали нас с нескрываемым удовольствием, громко пристукивая в такт несоразмерно большими ботинками.

Потом мы играли для них битловскую «Yesterday» и разухабистую «Эх, раз, ещё раз». Так получилось, что почти до утра нам пришлось развлекать эту неуёмную компанию и (удивительное дело!) с огромным удовольствием для нас самих. На прощанье они попросили нас сыграть «Вальс свечей» из кинофильма «Мост Ватерлоо», после чего пригласили нас к своему столу.

За эту ночь мы заработали 300 долларов на четверых, и это была победа!

Глава 9. Сюрприз

Григорий Вассерман сдержал своё слово – привёл-таки, барабанщика, и на другой день мы уже играли полным составом. К слову сказать, всем нам здорово повезло – барабанщик оказался как раз тот, кто был нам нужен. Настоящий мастер. Играл легко, непринуждённо, великолепно держал ритм, мастерски обыгрывал брэк, отлично чувствовал фразу. Он сразу же влился в наш коллектив, который в последнее время изрядно поредел из-за внезапного исчезновения Волика и Николая Николаевича (ходили слухи, что Николай Николаевич сломал себе ногу, а его неизменный друг Волик без него не играл; хотя, я думаю, дело было совсем не в этом – просто закончилась холявная выпивка, которой их угощал Жора). Звали нашего нового музыканта Ефим Михайлович Аксельрод. На этот счёт Аршакович, обладающий своеобразным юмором и прямолинейным суждением, вполне двусмысленно заявил: «Ваши ряды, кажется, жидеют, не так ли, господа джазмены?»

На вид Ефиму Михайловичу было около пятидесяти лет, невысокого роста, с большой, круглой лысиной на голове, опушённой редкими седыми волосами. Лицо очень выразительное, с широким покатым лбом, чуть узковатыми, карими глазами и крупным горбатым носом. Тёмно-серый в «ёлочку», очевидно дорогой костюм сидел на нём как влитый, а широкий и длинный, похожий на лопату, тёмно-серый галстук с серебристыми блёсками, выглядывал из-под пиджака, между его закруглёнными бортами, оттеняя безукоризненно чистую, белую с лёгкой голубизной сорочку.

В первый день своего появления Ефим Михайлович обещал познакомить нас со своей семьёй, – женой и дочерью, – тоже музыкантами и, по его же словам, довольно известными, при этом не забыл намекнуть на их скромное желание поработать с нами. Возражений со стороны коллектива не последовало, и он уже на следующий вечер представил нам их. Жену Ефима Михайловича звали Адой (полное имя Аделаида), по профессии скрипачка, с консерваторским образованием, обладающая к тому же, неплохими вокальными данными. Дочь Лиза – пианистка, студентка «Гнесинки», эдакое милое и скромное создание, к нашему удивлению (и радости!) оказалась прекрасной джазовой солисткой. Так что совсем скоро дела наши пошли на лад и даже сам Христофор Аршакович весьма положительно оценил количественное и качественное изменение нашего состава. Единственным, кто более-менее сдержанно отнёсся к нашему новому приобретению, был Олег, наверное, потому, что пришлось поступиться определённой частью дохода от парнуса27. Появление новых музыкантов он связывал с «происками» Вассермана, который, по его мнению, давно был с ними «в сговоре», и который (опять же, по его мнению) заранее всё это подготовил.

Впрочем, это было не единственным и не последним сюрпризом нашего гитариста. Как-то в одну из пятниц (это было в начале июля) Григорий Вассерман привёл к нам своего друга музыканта, оказавшегося на побережье опять же исключительно с целью отдыха. Семейство Аксельродов по всей видимости его знали, и встретили его как старого знакомого. Мне же он просто протянул руку и представился:

– Анатолий.

Это был кареглазый, начинающий седеть брюнет, лет сорока пяти, не более, чуть полноват, очень просто и в то же время со вкусом одет, с манерами, явно аристократичными, но простым и непринуждённым в обращении.

До начала работы у нас оставалось ещё около часа времени и мы, как обычно, присели за столик. Официант Костя незамедлительно притащил нам графинчик водки, какую-то закуску и вазочку со льдом. Выпив по рюмке, мы сразу же расположились к разговору. Лидерство захватил наш новый знакомый, который начал с анекдота.

– Открывают памятник Неизвестному солдату в Одессе. Народу собралось! Представители партий, движений. Играют военные оркестры, выступают политические деятели. И тут снимают покрывало, и все читают: «Здесь покоится прах неизвестного солдата, Рабиновича Абрама Моисеевича». Все конечно, спрашивают: «Как же так? И фамилия, и имя, и отчество, всё это известно!» «Да, – отвечают им, – фамилия, имя, отчество – всё это известно. Неизвестно был ли он солдатом!»

После хорошей порции всеобщего смеха заговорил Вассерман.

– Хороший анекдот. Но, как я знаю, твой отец прошёл всю войну и вернулся израненным и покалеченным. Да и ты, вроде бы от армии не косил. Так что, твой анекдот не в тему!

Потом ещё немного поболтали, разговор, в основном, крутился около музыки. Наш новый приятель, который оказался просто обаятельнейшим человеком, очень точно вставлял в разговор весёлые нотки тонкого и меткого юмора.