Его слова приятны, трогательны, но я слишком практична. И не могу позволить себе стать зависимой от него. Да и вообще от кого бы то ни было. Как бы легко ни было просто жить беззаботной, роскошной жизнью, которую предлагает Джио, я не могу позволить себе привыкнуть к этому.

— Как дела с Ханной? — Спрашивает Джио.

Я закатываю глаза. Мне очень не нравится дизайнер по интерьеру, которого он нанял, а потом сразу же сбросил на меня, но он прав. Она знает толк в своем деле.

— Хорошо. Надеюсь, к следующей неделе мы сможем окончательно покончить с ней.

— Она тебе действительно не нравится, да?

— Да, — вежливо говорю я.

— Почему?

— Она по уши влюблена в тебя.

Джио наклоняет голову и ухмыляется мне.

— Ты милая, когда ревнуешь, но у тебя нет причин для этого.

— Я не ревную. — Хмуро смотрю я на него.

— Хорошо. — Его улыбка становится шире.

— Я не ревную, — повторяю я.

— Я тебе верю, — говорит он, хотя его игривый тон говорит мне об обратном.

Я игнорирую его и вместо этого решаю сменить тему.

— Знаешь, это очень мило. Мне нравится, что ты сделал это для нас.

— У меня также запланирован десерт. Но для этого нам нужно зайти внутрь.

— Пойдем. — Я кладу вилку на тарелку и встаю.

Джио делает то же самое и подходит ко мне. Он наклоняется, а уже через секунду я оказываюсь у него на плече. Всего несколько его широких шагов, и мы заходим в дом. Я пытаюсь высвободиться, но он шлепает меня рукой по заднице.

— Отпусти меня. — Смеюсь я, и Джио ускоряет шаг. Я вижу, как комнаты проносятся мимо в виде размытых перевернутых картинок. Он преодолевает две ступеньки за раз, а затем все вращается, и я лечу по воздуху, пока не приземляюсь спиной на облако, которое является кроватью Джио. Нашей кроватью. — Я думала, будет десерт?

Джио смотрит на меня сверху вниз, расстегивая рубашку.

— Передо мной самый сладкий, блять, десерт, что я когда-либо ел, Элли. Раздвинь для меня ноги.

— Ну, если ты так вежливо просишь… — Я ухмыляюсь, запускаю руку под платье и спускаю трусики с ног. Я поднимаю ноги и раздвигаю бедра.

— Черт, Элли. — Джио тихо ругается и забирается на кровать, между моих ног. — Я люблю тебя, — говорит он, но не смотрит мне в лицо. Он смотрит на мою киску.

— Меня или мою вагину? — Спрашиваю я его.

Джио поднимает голову и смотрит на меня.

— И то, и другое, — говорит он, а затем скользит языком снизу вверх по моему входу.

— О черт. — Я вцепляюсь пальцами в одеяло, пытаясь не слететь с кровати.

Язык Джио кружит по кругу, его рот смыкается на моем клиторе, и он сосет. Все мое тело горит от удовольствия, в то время как его пальцы впиваются в плоть моих бедер. Он сосет и облизывает меня, словно я действительно его любимый десерт в меню.

— Джио, черт, о боже мой! — Стону я, мои бедра поднимаются вверх и прижимаются к его лицу.

Одну руку он убирает с моего бедра, а затем его пальцы скользят в мой вход, изгибаясь вверх, после чего вынимаются и снова входят. Все это время его язык продолжает кружить вокруг моего клитора. Холодный пот покрывает мою кожу, а глаза зажмуриваются, пока я катаюсь на американских горках ощущений. Мои ноги дрожат, пытаясь сомкнуться вокруг головы Джио, но он не позволяет мне сдвинуться с места даже на самую малость. Одной рукой он прижимает мое правое бедро к матрасу, его предплечье проделывает то же самое с левым. Его пальцы двигаются быстрее. Жестче.

— Черт, Джио, я не могу… — Моя голова вертится из стороны в сторону.

Джио отвечает рычанием. Его зубы скользят по моему клитору, и новое ощущение отправляет меня за край, в бездну, где не существует ничего, кроме удовольствия, которое Джованни Де Беллис снова выжимает из моего тела.

Глава 25



Девять дней. Этого мудака пытали девять гребаных дней, и он не дал нам ни единой полезной информации, которая указала бы, кто, черт возьми, издевается над нами. Большую часть дней я просыпаюсь и слышу смех отца в своей голове. Он издевается надо мной, в каком бы аду ни находился.

За последнюю неделю напали на пять наших предприятий. Начиная от разгрома и заканчивая перестрелками. На данный момент мне пришлось закрыть три ресторана и два бара на ремонт. Гейб занимается уборкой, но это дерьмо требует времени, а Санто занят самолечением от крови, которую он пролил, пытаясь выудить информацию из нашего маленького друга, запертого на пустом складе.

Единственное, что, кажется, сейчас происходит в моей жизни правильно, — это Элли. Вот почему я только что разговаривал по телефону со своим другом-ювелиром, чтобы заказать для нее камень.

— Почему пятьсот тысяч только что перевели в Smith's Jewellery? — Гейб заходит в мой кабинет с озадаченным выражением лица.

— Я кое-что купил, — говорю я ему. Мне следовало догадаться, что у него установлены уведомления обо всем, что связано со счетами.

— Ты что-то купил. У ювелира. За 500 тысяч? Что? — спрашивает он.

— Не твое собачье дело, — ворчу я.

— Ни хрена себе. Нет. Что случилось с парнем, который всего несколько месяцев назад говорил о том, что никогда не женится и не остепенится? — У Гейба отвисает целюсть от шока.

— Он встретил Элли, — невозмутимо заявляю я.

— Блять, Джио, это безумие. Ты только что встретил эту девушку.

— К чему ты клонишь?

— Убедись, что она знает, что если выйдет за тебя замуж, присоединится к этой семье, то не сможет уйти, разве что в гребаном мешке для трупов.

Я моргаю, считая до десяти, чтобы не пырнуть брата ножом для вскрытия писем, который лежит у меня на столе.

— Ладно, я вижу, что ты выглядишь убийственно и все такое, так что я пойду. У меня есть дела, о которых нужно позаботиться. Но сделай одолжение и проверь Санто сегодня, — ворчит Гейб.

Я ничего не говорю. А все еще пытаюсь выкинуть гребаный образ Элли в мешке для трупов из своей чертовой головы.

— Блять, как же здесь воняет, — ворчу я. Джеймс и Дэн прикрывают рты и носы руками, когда мы входим на склад.

— Босс, хотите, чтобы мы подождали снаружи? — спрашивает меня Дэн.

Я смотрю на него.

— Идите. Я ненадолго. — Киваю я. Затем отступаю и наблюдаю за Санто.

Мой брат сидит на стуле лицом к парню, который определенно знавал лучшие дни. Кем бы, блять, ни был этот мудак, в данный момент он раздет догола, его лодыжки привязаны к ножкам другого стула, а руки — за спинкой. Его лицо опухло. Все его тело покрыто синяками, а также красными пятнами, как свежей, так и засохшей крови. Как я уже сказал, он знавал лучшие времена. Удивительно, что он до сих пор не раскололся и не выдал Санто нужную ему информацию.

Если, конечно, этот ублюдок ни черта не знает.

Я делаю шаг вперед и захожу ему за спину, не сводя глаз со своего брата. Как я уже сказал, прошло девять дней. Значит, если бы этот парень собирался заговорить, он бы уже это сделал. Достав пистолет из кобуры на груди, я направляю его ему в затылок и нажимаю на курок. Кровь и мозговое вещество заливают все вокруг в радиусе брызг. Я опускаю взгляд на себя и тут же жалею о своем сегодняшнем выборе наряда. Теперь мне придется сжечь эту одежду, а мне чертовски нравился этот костюм.

Санто не двигается, не вздрагивает. Он просто сидит и смотрит. Только смотрит не на меня, а сквозь меня. Тот, на кого или что он смотрит, находится в его собственной голове.

Я обхожу стул и опрокидываю его вместе с обмякшим телом на землю. Затем становлюсь на колени перед братом и обхватываю его лицо в ладонями.

— Санто, пора возвращаться домой, — говорю я ему.

Он медленно моргает, словно выходя из оцепенения. Его глаза озираются по сторонам и кажутся растерянными.

— Джио? — спрашивает он. — Что случилось?

Блять, он был настолько выбит из колеи, что даже не знал, что я здесь.