— Ты всегда так уверен в себе?

— Да.

— Точно. — Поскольку, похоже, он никуда не уйдет, а я действительно хочу эти крылышки, я подыгрываю ему в том, чтобы узнать друг друга получше. — Ладно, расскажи мне о себе что-нибудь, чего больше никто не знает.

Джио, похоже, обдумывает этот вопрос.

— Я встретил кое-кого, о ком не могу перестать думать, и разрываюсь между тем, чтобы затащить ее, брыкающуюся и кричащую, в свой мир… и тем, чтобы позволить ей уйти.

Я проглатываю комок в горле. Хочу ли я быть втянутой в его мир? Если предположить, что тот, о ком он говорит, — это я.

Я не успеваю ответить, когда к нашему столику подходит официант.

— Босс, бургер с картошкой фри, луковые кольца, крылышки, виски и белое вино. — Мужчина ставит все перед нами. — Могу ли я предложить вам что-нибудь еще? — спрашивает он.

— Нет, спасибо. — Джио отпускает его.

— Почему он назвал тебя боссом?

— Потому что это место принадлежит мне, — говорит Джио, взяв стакан с виски.

— А сколько заведений принадлежат тебе?

— Много. — Он пожимает плечами. — А как насчет тебя? Почему ты стала риэлтором?

— Мне нравятся дома. Мне нравится наблюдать, как люди влюбляются в свое будущее жилье, в котором они планируют прожить свою жизнь, создать семью и наполнить его уютом…

— И ты понимаешь это по типам недвижимости, которую продаешь? — спрашивает он меня.

— Не совсем. Но раньше так и было, когда я не имела дела с рынком элитной недвижимости. Я работаю в этом агентстве всего несколько месяцев.

— Тебе это не нравится, — заявляет Джио.

— Я этого не говорила.

— А тебе и не нужно было. Зачем это делать, если тебе не нравится?

— Потому что это моя карьера. А комиссионные на элитном рынке очень большие.

— Не все упирается в деньги. Деньги не сделают тебя счастливой.

— Говорит человек, у которого их явно больше, чем большинство людей когда-либо видели за всю жизнь.

— Я не говорил, что это не важно. Я лишь сказал, что они не сделают тебя счастливой. А ты должна быть счастлива.

— Я вовсе не несчастлива. А просто… выбита из колеи. — Я качаю головой. — Я не должна была тебе этого говорить.

— Почему нет?

— Потому что ты клиент, и я продаю тебе дом.

— Прежде всего, мы друзья.

— Мы не…

Джио поднимает руку.

— Клянусь Богом, Элли, закончишь эту мысль, и я подойду и покажу тебе вместе со всеми остальными в этом баре, какие мы, блять, друзья, — ворчит он.

— Ладно, — фыркаю я и смотрю на крылышки, размышляя, как мне их съесть, не устроив беспорядок. Я не планировала, что у меня будет компания.

— Что-то не так с едой?

— Нет, я просто не так голодна, как думала, — лгу я, поднимая свой бокал вина.

— Нет, ты голодна. Просто съешь крылышки, Элли.

— Они грязные, — говорю я ему.

— И что?

— И то, что я не хочу выставлять себя на посмешище, — признаюсь я.

— Сомневаюсь, что ты сможешь выставить себя на посмешище. Хочешь, я закажу тебе что-нибудь другое? — Предлагает Джио.

Это милый жест, и, честно говоря, он застает меня врасплох.

— Нет, все в порядке.

— Если ты не съешь крылышки, тогда я закажу тебе что-нибудь другое. Тебе нужно поесть.

— Я правда не настолько голодна. Я просто упакую их в контейнер и отнесу домой.

Джио оглядывается по сторонам, поднимает руку вверх и подзывает официанта. Бедный парень практически подбегает к нам.

— Да, босс?

— Перенеси все это в офис, — говорит Джио. Затем он встает и обходит стол. Подхватывает мою сумочку, которую я положила на свободное место, и берет меня за руку. — Пойдем.

— Что ты делаешь? — Спрашиваю я его.

— Собираю наши вещи. Мы поужинаем в заднем офисе, — говорит он, увлекая меня за собой.

Глава 9

Я веду Элли в кабинет менеджера. Как только официант ставит наши тарелки на стол, я запираю дверь.

— Хорошо, теперь ешь. Никто не увидит, какой беспорядок ты боишься устроить, — говорю я ей.

— Ты это несерьезно. — Она изумленно смотрит на меня.

— Похоже, что я шучу?

— Нет, что только делает эту ситуацию еще более безумной, — говорит Элли.

— Безумие в том, что ты заказываешь еду, которую не хочешь есть, чтобы не устроить беспорядок. Давай, здесь только ты и я. Устраивай такой беспорядок, какой тебе хочется, — говорю я ей.

— Я… — Она с тоской смотрит на тарелку с крылышками. — Хорошо, но отвернись. Не смотри на меня.

Я смеюсь.

— Серьезно? Мой язык был глубоко в твоей киске. Не можешь же ты всерьез стесняться есть крылышки в моем присутствии.

— Ты хочешь, чтобы я их съела или нет?

— Да, я хочу, чтобы ты поела, — признаю я.

— Тогда отвернись, — говорит она, жестом предлагая мне сделать именно это.

Я подхожу к столу, беру наши тарелки и ставлю их на пол.

— Сядь ко мне спиной. — Я показываю, жестом приглашая ее последовать моему примеру, и беру свой уже остывший бургер. Это срабатывает, потому что она делает, как ей говорят. Я откусываю кусочек и слушаю, как она наконец-то жует. — Это самое странное свидание, на котором я когда-либо был, — говорю я, нарушая тишину.

— Это не свидание, — говорит она мне.

— Конечно, да. Ты здесь. Я здесь. Мы ужинаем вместе. Это свидание.

— Нет, свидание — это когда ты приглашаешь меня на ужин, и я принимаю приглашение. Ты появляешься в моей квартире и забираешь меня с охапкой розовых роз, потому что это мои любимые цветы, а потом ведешь меня куда-нибудь. Куда-нибудь в веселое, не слишком вычурное и тихое место, — говорит она.

— Ну, черт, Элли, похоже, мне нужно усилить свою игру. — Смеюсь я.

— Это точно.

— Итак, как насчет пятницы?

— Что насчет пятницы?

Мне казалось, что вопрос очевиден, но я все равно объясняю.

— Свидание.

— Извини, не могу. Я занята.

— И чем же?

— Стиркой, — говорит она мне.

Неужели она всерьез решила остаться дома и заняться стиркой, а не пойти со мной на свидание? Это впервые.

— Расскажешь мне о своем детстве? — Спрашиваю я ее вместо того, чтобы спорить.

— Рассказывать особо нечего. Я выросла с сестрой и матерью-одиночкой, которая работала на двух работах.

— Что случилось с твоим отцом?

— Хороший вопрос. Если ты когда-нибудь встретишь его, обязательно спроси его обо мне. Он ушел от нас, когда Дженни был месяц от роду. Я его толком не помню.

— Сколько тебе было лет?

— Шесть.

— Моя мама умерла, когда мне было восемь.

— Мне жаль. Что с ней случилось? — спрашивает она меня.

— Я не уверен, — говорю я, потому что не планирую рассказывать ей, что, по моему мнению, произошло на самом деле.

— Ты ладил со своим отцом? — Элли продолжает расспрашивать меня.

— Нет.

— О, прости. А как же твои братья? Ты упоминал, что вы близки. Должно быть. Раз вы живете все вместе.

— Мы очень близки. Я готов на все ради них.

— Это мило. А как насчет подруг?

— А что насчет них?

— У тебя есть девушка?

— Это зависит от обстоятельств. — Хихикаю я.

— От каких? — спрашивает она, и я чувствую, как ее голова поворачивается в мою сторону. Я же не оборачиваюсь.

— От тебя. Хочешь быть моей девушкой, Элли? — Говорю я, внезапно почувствовав себя чертовски неуверенно. Элли начинает давиться едой. Я поворачиваюсь и хлопаю ее по спине. — Черт, ты в порядке? — Спрашиваю я, когда она наконец перестает кашлять.

— Нормально, — говорит она, после чего я беру салфетку и вытираю ей рот. Она быстро выхватывает салфетку у меня из рук. — Ты не должен был разворачиваться.

— Ну, может, тебе не стоило давиться едой, — говорю я ей, забирая салфетку обратно.

— О Боже, может, хватит?

— Перестать заботиться о тебе? Нет.

— У меня действительно так много соуса на лице? — спрашивает она меня.

— Больше нет. — Я роняю салфетку на пол, и Элли закрывает голову руками.