Россия была сброшена западниками в череду революций, затем гражданскую войну. До сих пор любимое занятие правых и левых патриотов – поучаствовать в этой войне заблуждений на одной из сторон, хотя бы информационно. С одной стороны были большевики, с другой либералы-​февралисты – наследники декабристов, марксисты-​меньшевики, социалисты-​революционеры, и сохранившиеся народовольцы вроде Н.Чайковского, главы проанглийского правительства Северной области. Под власть украинства попадает треть русских людей и самые благодатные регионы, отвоеванные у Дикого поля российским государством. В свое время прозорливая Роза Люксембург писала Ильичу:  украинство – буржуазно и будет страшно мешать построению социализма, не заигрывайте с ним. Но заигрались, потому что мечтателям о мировой революции на единство Руси было наплевать. Какой-​то румынский марксист Христиан Раковский рубил на части русский народ и начинал украинизацию.[13] Потом наступило то, что Троцкий (кстати, главный антисоветчик 30-х) называл Термидором, а либералы – «чистками» и что было, по сути, схваткой между марксистами-​догматиками и государственниками. Гражданская война фактически продолжалась около 20 лет. И завершилась перед самой Второй мировой, когда в советской России победили сторонники построения социализма в одной отдельно взятой стране, причем «отсталой», причем опираясь на сильное государство, меритократию и традицию – что было ересью для правоверного марксиста. Так что коминтерновцы, троцкисты и еще живые «борцы против самодержавия» отправились в массовом порядке в ад или на лесоповал.

Известна записка маршала Тухачевского Сталину незадолго до Второй мировой: «Будущая война будет войной моторов с классово неоднородным противником». А Сталин написал на ней: «Как может марксист нести такую ахинею?» Вот именно марксист и будет нести такую ахинею, ожидая, что немецкий пролетарий повернет штыки против немецких помещиков и капиталистов. По счастью, для самого Сталина марксизм-​ленинизм был лишь оболочкой, а в основе созданной им русской сверхдержавы лежала традиция. Служение своему государству сделалось, по сути, советской идеологией, сменив марксистские лозунги. И немецкого пролетария, который в форме от Хуго Босс убивал русских людей, ожидала та же участь, что и немецкого фон барона. Впрочем, марксисты вернулись с лесоповала через 20 лет и начался новый виток западничества.

Марксизм – бэкдор для либерализма и капитализма. Совершенно не случайно Карл наш Маркс жил и творил в самом центре самой капиталистической страны мира, не чувствуя никакого неудобства. «По плодам их узнаете их». Марксисты не разваливали Российскую империю, точнее участвовали в этом лишь в составе большой компании всяких западников. Зато марксисты собственноручно развалили СССР, сверхдержаву, большую Россию, страну создававшуюся десятками поколений русских тружеников и воинов. Именно марксисты стали худшими антисоветчиками. И дело не в предательстве конкретного Горбачева. Это была системная идеологическая ошибка, заключавшаяся в том, что государство Российское не представляло высшей ценности для марксиста, а русскую цивилизацию он вообще не замечал.

Марксизм изначально был левым ответвлением западного либерализма. Марксистская теория прибавочной стоимости, которую я вполне принимаю, описывает лишь одну из многих форм капиталистической эксплуатации – при использовании наемного труда. Но классический марксизм практически не затрагивает тему межстрановой эксплуатации и относит колониальное ограбление, капиталистическое использование рабского и принудительного труда лишь ко времени первоначального накопления капитала. А марксистская концепция прогресса (смены социально-​экономических формаций) фактически приводит к апологетике капитализма. Некапиталистические традиционные общества отнесены к отсталым формациям, а странам с сильным государственным сектором приписывается «азиатский способ производства», что еще хуже.

Отсюда и постулат марксистов-​догматиков о том, что сперва должен победить капитализм вместе с «буржуазной демократией». А затем уже, как вишенка на торте, в самых передовых странах, с наибольшей концентрацией и централизацией капитала, капиталисты тихо-​мирно сдадут пролетариату собственность на средства производства, пролетарии сменят кепки на котелки, и наступит счастье. В ходе такого желанного социалистического преобразования отсталая Россия может быть только источником ресурсов для Запада. В марксистском обиходе это называлось «мировой революцией». Учитывая запросы хозяев, западные марксисты, собственно, предложили социалистическими преобразованиями не заморачиваться, а ограничиться построением глобального капитализма за счет уничтожения всех противостоящих Западу социумов и политических структур. В 1914 германские марксисты-​социал-демократы были главными сторонниками войны против России. В Америке неоконы, экс-​марксисты, стали наиболее ярой интервенционистской фракцией глубинного государства. Схожая эволюция и у европейских марксистов. В 1968 Д. Кон-​Бендит, Ален Кривин, Бернар Кушнер, Андре Глюксманн свергали антиамериканского лидера де Голля, через три десятилетия требовали бомбить Югославию, еще через пару десятилетий – это сплошной Бернар-​​Анри Леви. Вот и советские марксисты, начиная с реформ Хрущева, шаг за шагом двигали страну к капитуляции перед Западом и легко сдали все «завоевания Октября».

При укромарксистах Хрущеве и Брежневе западники (как правило, происходящие из Украинской ССР) вернулись в госуправление СССР, получили «контрольные пакеты акций» в высших партийных органах и в КГБ. Стала нормой эксплуатация РСФСР в пользу национальных республик и западных братушек по СЭВ. Экономика стала неэффективной, настроенной на «вал» и повышение себестоимости продукции. Культурная оболочка советской системы пропиталась западничеством задолго до 1991, в ней заправляли дети и внуки репрессированных при Сталине троцкистов. Обгаживать историческую Россию было легко и удобно. Ибо в ней было «классовое общество» (вообще-​то являющееся неизбежным этапом для всех стран). В соседней ПНР поляки спокойно прославляли своих королей, особенно Ягеллонов, и свою шляхту, завоевавших русские земли. А позднесоветские идеологические учреждения боролись не столько против западного капиталистического супостата, сколько против исторического русского государства. Особенно любима была тема парамасонов-декабристов: от Милицы Нечкиной (ученицы М. Покровского, который и русскому народу  отказывал в существовании) до Натана Эйдельмана и Ко, при которых это уже стало фигой в кармане. Писали про «ужасы царизма», а намекали-​то на СССР. Получали ореол «свободолюбцев» все ненавистники России и антигосударственные элементы – шляхтичи-​кинжальщики, абреки-​головорезы, джигиты-​работорговцы, террористы-​народовольцы. Государство оплачивало антигосударственничество.

Я замечал четко проводимую линию в позднем СССР, что мы, дескать, не противники Западу, что мы вместе в одной цивилизации, даешь «мирное сосуществование». Видел культурно-​информационную политику в позднем СССР по очернению нашей цивилизации и пропаганде достижений цивилизации западной. В нашей – только каторга, гнет помещиков и царей. У них – рыцари, Ричард Львиное Сердце (в реальности жестокий содомит), лихо фехтующие маркизы и графы, бравые пираты и ковбои. Если я (читавший тогда по книжке в день) хотел взять в библиотеке книгу о достижениях наших первопроходцев, подводников, полярников, летчиков – мне давали книгу о достижениях их первопроходцев, их подводников, полярников, летчиков. В советском кинематографе был табуирован даже показ каких-​либо столкновений наших и американцев; никаких советских Рембо не должно быть. Зато изобильно писались слащавые книги о потенциальном противнике – типа «Корней дуба» и «Веток сакуры» и снималась куча приторно-​льстивых фильмов про их месье и джентльменов: «Овсянка, сэр».