– Влад! Ты чего там? Послал кого-то следить за мной, что ли?

– А тебе-то чего?

– Влад. У нас тут не секретные материалы. К чему такая игра в спецслужбы?

– Постарайся хотя бы сегодня не пить.

И трубку на другом конце положили.

::

Трехдневная щетина была сбрита после обеда. Сон под зонтиком на пляже не освежил, но зато одарил некоторым количеством загара. Солёная вода дала ощущение стянутости кожи на лице, но я знал, что это скорее мне в плюс. Сейчас, глядя в зеркало, я видел себя помолодевшим лет на пять. Ещё немножко – и совсем пацан. Впечатление могла испортить простуда на губе, прыжки в холодную воду бассейна вчера ночью не прошли даром.

Я надел футболку полегкомысленней, подстриг аккуратно ногти на ногах и минут десять занимался тем, что выискивал и выщипывал седые волоски на груди.

::

В курортной зоне абсолютно невозможно работать. Я честно пытался быть трезвым и контролировать ситуацию, но получалось не очень. Вчерашние смутные знакомые ближе к вечеру реализовались с пугающей ясностью. С ними я и встретил наступление ночи. Относительно трезвый, сидя на не совсем удобном, но мягком кресле возле импровизированной сцены, которую соорудили прямо на песке пляжа работники отеля.

На ней молодой негр раскручивал вокруг себя пои. Горящие шары пролетали в пугающей близости от его лица.

Они у него были непрофессиональные, вместо цепочек он просто взял два металлических шланга от душа и накрутил их на руки, чтоб не слетели ненароком.

Публике на это было плевать. Публика радовалась.

– Этого негра зовут Колюня. – Вере было навскидку лет двадцать пять, и она явно положила на меня глаз.

– Колюня?

– Да! Нормальное нигерийское имя, между прочим.

– Надо же!

– А у нас вчера девушка экскурсии продавала. Её зовут Раша. – Подружка Веры, Анюта, нравилась мне гораздо больше. Но сейчас я старался соблюдать нейтралитет.

– А этот негр и в прошлом, и в позапрошлом году был.

Вера взяла свой коктейль, отпила и победно оглядела всю компанию из-за края пластикового бокала. Русским стеклянные не давали.

– Я тут отдыхаю каждый год. Езжу уже как на деревню к дедушке.

– Да ладно. То есть ты каждый год тут? Надо будет пообщаться с тобой поближе. – Уловив её радостный взгляд и поняв, насколько двусмысленно это прозвучало, я добавил: – Не сейчас. Попозже. Когда я буду безобразно трезв и собран. Значит, говоришь, этот Колюня тут каждый год. А директора местного видела?

– Директора? Нет, конечно! На фиг он мне нужен.

С другого боку сидела молодая семейная пара. Тридцатилетний Санёк недавно сделал предложение тридцатисемилетней Свете, и это было их свадебное путешествие.

– Степан, а что это был за здоровый такой мужик, с которым вы у бара сидели?

– А это вот как раз местный директор и совладелец. Мы с ним сегодня едем ночью какой-то там древний храм смотреть. Его ещё не совсем раскопали. Говорит, интересно там.

– А почему ночью?

– А днём народу до фига. Копают. Роют.

– Только ты с ним едешь или ещё кто?

– Только я. Он раньше в России учился. По-русски разговаривает почти без акцента. Нормальный такой мужик. Сегодня в двенадцать ночи мы с ним на ресепшене встречаемся.

– Так уже десять минут первого.

– Ох, ёлки! – Я вскочил как ошпаренный. – У него там какие-то охранники, с которыми он договорился. Надо успеть, пока они не сменились.

::

В свете луны песок за окном напоминал снег. У меня было чёткое ощущение, что мы едем не по пустыне, а по заснеженной степи. Но когда приоткрыл окно, в лицо мне повеяло всего лишь лёгкой прохладой. Пустыня ночью быстро остывает, но сейчас, в разгар сезона, это была совсем не та температура, которая бывает в России зимой.

Мурафа сидел в машине рядом со мной и молчал, явно думая о чём-то своём. Но руль он держал уверенно, и видно было, что знает, куда едет, хотя дорога скорее угадывалась между холмиками песка, чем была на самом деле. А с другой стороны, о чём беспокоиться? В пустыне нет ни одного милиционера. За превышение скорости нас не оштрафуют. Мой комментарий на эту тему вызвал лишь кривую ухмылку.

Потом мы резко остановились, и Мурафа сказал:

– Вот.

Я выбрался из автомобиля, и сандалии тут же утопли в мелком песке.

– Степан.

Я оглянулся и…

– Ничего себе!

В свете луны здание мне что-то напоминало. Потом я понял: очень похоже на нашу гостиницу. Только в данном случае трапециевидная стена была выше, а проход – больше. И статуй было гораздо больше по обеим сторонам дорожки. Причём они были какими-то странными.

– А почему голова не барана, а собаки?

– Никто не знает. – Голос Мурафы донёсся как будто издалека. Я оглянулся. Машина стояла на самом краю насыпного холма. Мурафа сидел под ним, в начале дорожки из плохо обработанного камня. И он был от меня ДАЛЕКО. Я не мог так быстро пройти такое расстояние.

– Вы не пойдёте со мной?

– Может, чуть попозже. Я уже это много раз видел. Вы идите, Степан, заблудиться нельзя даже в темноте.

Я сделал несколько шагов и оказался у первой пары статуй. Дорожка, по которой я шёл, в темноте выглядела как будто подсвеченной. Я встал на колени и ладонями разгрёб песок, остатки его старательно сдул с булыжника. Он светился тусклым зеленоватым светом. Я такое уже видел. В магазинах сувениров статуэтки из лунного камня светятся в темноте. Кто выложил булыжниками из этого минерала дорогу к храму?

Слева почудилось движение. Краем глаза уловив его, я вскочил. Рядом никого не было. Но на мгновение мне показалось, что статуя повернула ко мне свою незрячую каменную голову.

– Мурафа!

– Ничего не бойтесь, – донеслось до меня издалека.

Я посмотрел в ту сторону, где должна была стоять наша машина, и ничего там не увидел. Силуэт рослого египтянина угадывался где-то в начале дорожки.

Несколько шагов – и я уже у входа в храм. Когда я поднял ногу, чтобы зайти в проход, сзади раздался отчаянный вопль, который заставил меня обернуться.

Тело, явно мужское, распростёрлось на булыжниках из зелёного камня. Парень был ещё жив, и это был не Мурафа.

Ощупывая его и светя в лицо своим мобильником, я на автомате шептал:

– Славянская внешность, на вид лет двадцать пять, волосы светлые, одет в белую футболку местного производства и льняные шорты. Ах ты!

В заднем кармане обнаружилась синенькая корочка с выдавленными сверху на ней буквами «О» и «Ч». «Охрана чести». У меня такая же была. Вот кого послали следить за мной. Не глядя, как его зовут, я сунул корочку себе в задний карман. Кто ж его?

Удар по голове пришёлся сзади. Впечатление было, будто ударили камнем. По каплям крови я прошёл влево и увидел только, что кровь есть на левой лапе ближайшего сфинкса с головой собаки. Там она начиналась. В темноте кровь чёрная и блестит, ошибиться было невозможно. Но к утру она засохнет и будет засыпана песком.

Вдалеке была видна какая-то легковая машина. Видимо, парень следовал за нами на ней.

Чёрт! Наверное, надо отнести его к ней и валить отсюда.

– Мурафа. Твою ж мать! Мурафа!

Куда ехать, если не знаешь, где ты сейчас? Парень ещё дышал. Я решил оставить его здесь и бежать внутрь храма. Мурафа что-то говорил про охрану, вдруг тут есть кто из местных? Они позовут на помощь!

Чувствуя себя почти совсем протрезвевшим, я трусцой направился в храм. Внутренняя территория потрясала воображение, несмотря на то, что большая часть утопала в тени стен. Громадная площадь, высоченные колонны.

У противоположной стены я увидел несколько очень высоких статуй. У них у всех были какие-то странные головы. Большие, массивные, видимо очень хорошо сохранившиеся. И где-то там, за ними, был свет.

– Эй! – Я побежал по светящейся дорожке к статуям. – Эй! Хелп ми! Хелп!

И внезапно противоположная стена осветилась багровым всполохом. И статуи с головами змей, собак и птиц повернули головы (их) в мою сторону.

И я скорее почувствовал, чем увидел, что древние боги улыбнулись.