Какой-то нурманский ярл148, судя по говору из данов, вкупе со своими соратниками, решился оказать вооруженное сопротивление.

– Я родич великого конунга Сигфреда! – рычал он, – и никакая вендская собака, не смеет меня обыскивать!

Размахивая тяжелым мечом, он уложил-таки двоих стражников. Его соратники, злобно сверкая очами, покачивали в руках боевые топоры. Их тут же окружила целая толпа княжеских гридней. Разъяренные викинги размахивали топорами и пускали пену. Но гридни, не подходя на расстояние поражения свистящим железом, набросили на них рыбацкие сети и обезоружили. Ярлу в драке выбили зубы и от души попинали ногами. Его соратников просто сбросили с мостков в воду, чтоб охладить боевой пыл. После чего пообещали пустить на дно их корыто вместе с товарами, если даны будут снова наглеть.

Доблестный викинг от позора и обиды, что его «коня морей» назвали корытом, готов был перегрызть себе вены, но его связали и положили отдыхать, занявшись обыском нурманского шнека. Не найдя того, что искали, влили в рот ярла хмельного меда и освободили. После чего здоровенный сотник портовой стражи ухмыляясь изрек:

– Дурень ты, ярл… Стоило из-за такого пустяка дергаться и шум подымать? И так ведаем шо даны – братва крутая… Да только княжеский указ, чуть-чуть покруче вас! Сдуру можно и рога сломать. Мы ж не звери. Мы к гостям завсегда уважительно, ежели они, того… не сильно задираются. А ты неладно себя повел. Почто двух воев посек? Хотя сих – не жалко. Лентяи… На бабу и то без всходней не влезут. Потому и подставились. Но всеж-таки – люди… Не ладно, ярл… В чужом огороде, да по грядкам… не ладно… – он хлопнул дана по плечу, отчего голова у того метнулась далеко в сторону, а сам ярл едва удержался на ногах.

Сотник довольный своей мудрой речью отправился дальше, покрикивая на ратников:

– Шевелитесь, сонные тетери! Вон того ромея потрошите! Мзду не брать, тати, сколько б ни давал!.. Кто ослушается, заставлю все отхожие места в гриднице языком вылизать! Вняли, дуболомы?!

Ярл зло сплюнул кровью, потрогал пальцем шатающийся зуб и прошипел вслед сотнику:

– Ну пождите фенешкие тфали, мы фам уштроим Рогнарек149!.. Крофью рыгать будите, и шопли пушкать…

Понаблюдав за этим зрелищем мы уже решили двинуться в город, дабы в ближайшей харчевне, где обычно добываются самые верные сведения, разузнать поподробнее: что за беда150 толкнула на столь крутые меры князя ободритов? Но в сей миг одесную, что-то с шумом плюхнулось в воду с высокого причала и раздался крик на непонятном языке. Там сразу, образовалась толпа зевак – полюбоваться безплатным зрелищем. Послышались смешки и едкие замечания:

– Греби, греби, мешок с дерьмом!..

– А вот и не угадал… се не мешок, а кошель!.. И не с дерьмом, а со златом. Вишь, как мошна на дно тянет?.. Небось злата там с полпуда…

– Какой полпуда? Почто обижаешь столь знатного мужа? Пуд – не меньше! Се не ты – рвань подзаборная…

– Сам ты рвань…

– Что там стряслось? – остановил я мужика, который проходил мимо нас посмеиваясь в усы и скребя пятерней затылок.

– Да иудею – купцу Изьке, кто-то ножку подставил, тот и плюхнулся с мостков. Теперь тонет… – хохотнул мужик.

– А почто не помогут, а ржут будто кони, раз человек плавает аки топор?

– Дак иудей же!.. – вытаращил глаза мужик. – Пущай тонет. Мелочь, а приятно…

– Человек, все же…

– Мошна с дерьмом, сиречь со златом, а не человек. Хитрые они больно, иудеи-то… Ты погляди какие себе терема поставили!.. В два, а то и в три поверха. А внутри те хоромы пояскравей, чем у князя…

– А ты почем знаешь?

– Мне б не знать… – хитро ухмыльнулся мужик. – Так я ж им те хоромы и положил. Дикарщик я, то бишь – камнетес. И сему Изьке, что щас тонет – тож ложил. Прижимистый, гад! За скорую работу мог бы и добавить к оговоренной плате. Нет же, зараза… даже медного обола не добавил. Жлобы они все!.. У нас народ еще мягкий… Вот лютичи151, те – злые, аки волки зимой!.. Сразу бы всех иудеев на корм рыбам покидали, а злато бы их меж собой поделили, по чести и справедливости. А наши бояре да воеводы им все под хвост заглядывают, чуть не лижут… а как же – вдруг брань какая?! Сразу к ним бегут. Сие значит – взаймы брать. Отдают правда, не всегда. Токмо, ежели побьем кого… Токмо, последнее время больше нас бьют. И лютичи, и саксы… Бывает, и датские варяги налетают… – мужик махнул рукой и зашагал дальше.

– Эй!.. – крикнул я вдогонку. – А почто корабли трясут княжьи люди?

– А ты чо, не ведаешь? – мужик остановился удивленно, тараща глаза.

– Нет, я ж – гость!

– Князя нашего того… лютичи убили. Теперь его брат нами заправляет. Дочку княжескую ищут, с сыном. Бают она, того – ворогам продалась…

Мужик покачал головой и побежал по своим делам.

– Вот так, – буркнул Радомир, – далеко зрим, а что под носом деется – не видим. Ну да ладно, скоро узнаем, что тут за распря приключилась. Поди помоги иудею, а то утопнет еще…

Я подбежал к мосткам, заходившим в воду на десяток саженей, растолкал толпу зевак.

В воде бултыхался полный матерый мужик с черной курчавой бородой и вытаращенными от страха глазами. Синий парчовый хитон вздулся пузырем и не давал пока ему утопнуть. Мужик вопил, теперь по-славенски:

– Помогите, тону! Шо ж вы стоите люциферовы дети? Яхве152 вам не простит сего злодейства!

– А пущай тебя твой Яхве и спасает! – кричали с помоста.

Иудей глотнул воды, на миг скрывшись под прибрежной волной. Вынырнув, отплевывая воду, он закричал жалостливо:

– Да помогите же, демоны Шеола153! Гореть вам там до скончания веков!

– Хитрый народ… – усмехнулся рядом мужик. – Сначала Бога своего поминал, теперь бесов зовет. Видно мыслит: «Не тот, так эти помогут!»

– Злато для них и Световит, и Чернобог… – прогудел десятник в кольчатой броне, брезгливо глядящий на утопающего.

– Пять монет моему спасителю! – кричал тот, протягивая руки к стоящим на мостках.

– Серебром аль златом?.. – поинтересовался кто-то.

– Златом, выродки!

– Мало! – кричали с помоста.

– Как мало? – у утопающего глаза полезли на лоб. – То же – пол тыщи вевериц, иль – две сотни кун!154

– Вот подлюка, он еще и торгуется!.. – сплюнул мужик рядом со мной. – Что за ящерово семя? Сдыхает, а за мошну держится…

– Семь! – крикнул иудей, опять скрывшись под водой и изо всех сил молотя руками, отчего в разные стороны летели тысячи брызг.

– Дес…

Вода хлынула ему в рот.

– Ладно, зараза!.. – сразу двое мужиков плюхнулись в воду, нырнули и вытащили утопающего. Причем один из спасителей держал его за волосы, а другой – за бороду. Иудей таращил глаза, его рвало соленой водой.

– Десять, слышь Изя? – кричал ему мужик, державший за бороду. – Каждому!..

– Но я рек – только десять! – хрипел, отплевываясь иудей.

– Каждому! – зло прошипел спаситель, дернув его за бороду и опять погружая в воду. – Иначе пойдешь в гости к Нию!155 Внял?

– Внял… – захлебываясь прохрипел несостоявшийся утопленник.

– Ну вот, так-то лучше… Принимай мужи гостя! – крикнул спаситель. – Днесь пир будет, за счет дорогого Изи, в харчевне старого Вепря!

Бедного иудея вытащили в несколько пар рук. Толпа окружила его и горящими очами наблюдала как Изя отсчитывал монеты своим спасителям. У всех шевелились губы, некоторые загибали пальцы, дабы не сбиться с личбы.

Подошедший Радомир покачал головой:

– Сие только начало… – тихо молвил он. – Настанет время, когда честь и совесть будут дешевле медного обола.