И только А’Ллайс собиралась громко крикнуть «Стой, кто идёт?», как стоящий рядом водитель бросил полуистлевший окурок в землю, придавил его каблуком сапога, после чего со спокойным выражением лица начал размахивать руками, словно изображая какие-то непонятные команды. И тут же получил ответ от одной из чёрных фигур в виде таких же странных жестов.

– Пусть опустят оружие, это та самая группа, – оповестил водитель девушку.

А’Ллайс повторила приказ, и солдаты подчинились. Девушка пригляделась и поняла, почему приближавшихся к ней людей окрестили словом «готовые». Навстречу к ней и её подчинённым шла группа солдат… бывших солдат. Вид приближавшихся был настолько плачевным, что называть их солдатами больше не было никакого смысла. Теперь это «небоеспособные граждане».

На небритых и грязных лицах застыли гримасы, полные усталости и печали. У многих из толпы были перевязаны то ноги, то руки, то головы, а у нескольких особо «удачливых» были замотаны глаза, из-за чего они шли небольшой колонной друг за другом, держась за плечи впереди идущих. Ещё трое бедолаг передвигались с помощью грубо сколоченных костылей.

Вёл же «готовых» укутанный в потрёпанную шинель высокий и худой мужчина с прикрытой шапкою-«бескозыркой» бритой головой – кажется, это и был провожатый. Завидев А’Ллайс и других новобранцев в относительно новой и чистой форме, провожатый грустно ухмыльнулся.

– Гефрайте {?}[ефрейтор] Витт, – скинув согнутую в локте правую руку к вискам, представился провожатый.

– Фельдфебель фон Берх, – теми же жестами ответила А’Ллайс. – Вы провожатый?

– Так точно, – кивнул тот и, резко прервав диалог, обратился к водителю: – Герр, у вас не найдётся сигаретки?

Водитель грузовика вытащил из кармана кителя измятую сигаретку и коробок со спичками. Закурив и поблагодарив за щедрость, гефрайте Витт обратился к А’Ллайс.

– Прошу простить, устал, – ответил он. – Все устали. Очень.

– Всё в порядке, – вошла в положение девушка.

Благодарно кивнув, Витт приказал группе, что он привёл, загрузиться в машину. А’Ллайс же дала указание своим солдатам помочь им.

– Скажите, какова ситуация на фронте? – вновь посмотрела девушка на провожатого.

– На фронте?.. – поднял брови Витт, пуская в воздух горький табачный дым. – Честно говоря, пока ещё относительно спокойная, но… – глубоко выдохнув, гефрайте добавил вполголоса: – Восотийцы получили подкрепление в виде нескольких дивизий новотеррийцев и теперь готовят наступление. Самое отвратное в этом всём, что пойдут они, скорее всего, через расположение нашей двадцать второй дивизии…

– Ну и дела… – погрустнела А’Ллайс. – А… Долго ли добираться до лагеря?

– Три мили, фрау-фельдфебель. Тропа исхоженная, знакомая. Правда, идти будем без фонарей, так что на всё уйдёт часа полтора, если тормозить не будем, – поведал Витт.

– Не будем, – спокойна ответила девушка. – В таком слу…

– Ахаха! Кхе-хе, хе!..

Фельдфебель и гефрайте отвлеклись на жутко довольный смех и посмотрели в сторону грузовика. Один из «готовых» – изрядно потрёпанный старичок с перевязанной головой – истерил, брыкался и смотрел чересчур широкими безумными глазами на людей из группы А’Ллайс, которые пытались погрузить его в кузов, и приговаривал:

– С… смертники, аха-ха!.. Вы все сдохнете, как я!.. Я… Я умер! Аха-ха-ха!..

От увиденного на лице А’Ллайс проступило смятение.

– Тихо! – рявкнул гефрайте Витт. – Заткните его!

Услышав приказ, пытавшиеся успокоить сумасшедшего старика солдаты вместо разъяснительных бесед просто грубо скрутили его и заткнули рот шейным платком. Грубо, не по-товарищески, но практично – ещё не хватало, чтобы «ветеран» спугнул «молодняк» угрозами погибели.

– Это?.. – только и смогла выдавить из себя А’Ллайс, удивлённо смотря на столь «зрелищную» картину.

– Это последствия жестоких боёв и контузии, фрау-фельдфебель, – с досадой покачав головой, ответил Витт. – Начинайте привыкать. Там, на фронте, таких полно, всех и не выведешь…

– Жуть… – скривилось лицо девушки в гримасе отвращения и лёгкого испуга.

– Такова война. Но контузия – это ещё, можно сказать, «повезло», «легко отделался». Зачастую с фронта вообще не возвращаются, – проговорил гефрайте с мрачной улыбкой и грустными глазами. И, посмотрев на А’Ллайс, тут же сменил тему разговора: – Ну что, готовы? Поднимайте своих, и отправимся в лагерь.

Девушка тряхнула головой, чтобы отойти от лёгкого шока после увиденного, и вновь приказала солдатам построиться «двойкой», а после возглавила сформированную колонну.

Проводив взглядом тронувшийся с места грузовик, гефрайте Витт поравнялся с фрау-фельдфебелем и повёл очередную группу «смертников» к месту их будущей погибели…

Покинув поле, ведомый Виттом отряд вступил в густой подлесок. Но углубляться не стали, шли по краю, чтобы не заблудиться в темноте среди высоких елей.

В какой-то момент по небу почти неслышно прошёл самолёт – летел очень низко, освещая хороший кусок земли под собой мощным прожектором. Гефрайте сообщил, что это союзный, патрульный, но высовываться запретил: шанс того, что пилот спутает с вражескими лазутчиками и даст очередь с бортовых пулемётов, был крайне велик, а, как известно, судьбу на войне лучше не испытывать.

Дождавшись, пока самолёт скроется из виду, отряд продолжил движение.

По пути Витт рассказал, что их батальон базируется в скрытом лесополосой палаточном лагере, где помимо большего количества палаток нашлось место для некоторого количества землянок, принадлежавших сугубо офицерскому составу, или отведённые под нужды медицинского пункта. В этом лагере солдаты проводили свои «выходные».

– На фронте же как, – рассказывал гефрайте Витт, – три дня проводишь на передовой, два в лагере. Через месяц такой жизни выдаётся отпуск на пять дней в тылу страны, а после снова на войну. И так до тех пор, пока, прошу прощения за мой флоарский, не сдохнешь или эта чёртова война не закончится…

– И давно вы здесь? – между делом поинтересовалась А’Ллайс.

– Пол года уже, фрау-фельдфебель. До этого год служил стрелком на Западном фронте, но после ранения левого глаза и лёгкой контузии отправили в госпиталь. Однако потом снова призвали, только стрелять я уже не мог… Я сам родом из Браттенфельда, а точнее из деревеньки в округе. По детству все ближайшие леса облазил – знаю их как свои четыре пальца, хе-хе. Вот и напросился на восток, сопровождающим служить. Мне повезло, действительно определили проводником в родные земли. Так здесь и оказался.

Говорил Витт, пусть и вполголоса, но без умолку. Человеку хотелось с кем-то поговорить, выговориться. А’ЛЛайс отчётливо чувствовала это. Решила помочь солдату, выступив в роли слушателя. Ей несложно.