И вот спустя пять лет теперь уже полноправный офицер А’Ллайс фон Берх шла размеренным пешим шагом от вокзала своего родного Лийбенхау туда, откуда начался её путь к мечте, – домой, в своё родное фамильное поместье. И шла девушка домой к семье не только с документом о завершении обучения и с погонами фельдфебеля{?}[Сержанта] на плечах, но и с сюрпризом: никто из родных точно не ожидает увидеть А’Ллайс, ведь торжественное вручение документов должно было состояться сегодня, 31 мая, а не двумя днями ранее, как это произошло на деле.
Да и в целом прошедшее торжество как таковым назвать нельзя: на нём не было ни кайзера, ни его дочери Вильгельмины. Присутствовал лишь только неизвестный для А’Ллайс мелкий министр. И с чем были связаны такие «корректировки», никто из профессоров не объяснил, даже директор. Все как один пожимали плечами и уклончиво отвечали: «Семья Его Величества занята». Но между собой они угрюмо переглядывались, нашёптывая друг другу на ухо загадочное: «Грядёт что-то серьёзное…»
Однако А’Ллайс не особо расстроилась изменениями на её выпускном дне. Главное, что цель всей жизни наконец осуществлена, и теперь она настоящий военный офицер. Фельдфебель.
Ах-х, а как пестрили заголовки газет пять лет тому назад? «Как гром среди неба: в рэйнбургскую академию офицеров приняли женщину!», «Кайзер одобрил заявку юной девушки на вступление в академию офицеров!», и тому подобные. Страна просто взорвалась этой новостью. В первое время А’Ллайс даже было страшно покидать территорию академии и выбираться на улицы столицы, ведь там её повсюду окликали и спрашивали то о своём выборе, то о пути к желаемой цели. Некоторые предлагали познакомиться, а кто-то и вовсе просил девушку помочь с зачислением в академию.
Событие с поступлением А’Ллайс произвело на общественность настолько грандиозный фурор, что в последующие годы тысячи девушек со всего Рэйланда подавали свои заявки на поступление. Но все они были отвергнуты по причине отсутствия письменного разрешения от кайзера. Из-за этого А’Ллайс по-прежнему остаётся единственным носителем неписаных титулов «Первая девушка-солдат» и «Первая девушка-офицер», чем она несказанно сильно гордится, хотя никогда про это не упоминает.
А’Ллайс посмотрела на чемодан в своих руках. Прочный и тяжёлый, он был обит кожей и содержал в себе, помимо личных вещей, всевозможные документы и прочие важные для новоиспечённого офицера бумаги, что были выданы ей по окончании обучения. Подумав про содержимое своей ноши, девушка невольно подумала и об академии. Теперь она вспоминала о тех пяти годах, проведённых в изящных старинных стенах, что стали для неё вторым домом, а учащиеся и профессора – второй семьёй.
Учиться на офицера – дело само по себе непростое, требующее немало сил и терпения. А когда ты – девушка, то сложность возрастает в несколько раз. Ох, не зря матушка говорила о том, что женщины слабее мужчин, – не соврала. Выполнять тяжёлые физические упражнения, забеги и другие тренировочные нормативы стало для А’Ллайс настоящим вызовом. К тому же ещё эти вечные упрёки от профессоров по поводу «уникальности» курсанта…
Но чем дальше шло время, тем быстрее прекращались насмешки и надменные взгляды преподавателей. Пусть А’Ллайс и не выделялась на занятиях физической подготовки и на учениях, где на полигонах обстановка была приближена максимально к боевой, но вот на прочих дисциплинах была впереди всех. Занятия точными науками, изучение иностранных языков, тактическая подготовка, обучение навыкам командования и ведения боёв – А’Ллайс слушала, учила, после чего демонстрировала потрясающие результаты, по итогу становясь лучшим курсантом по части данных дисциплин.
И чем лучше она становилась, тем сильнее было внимание со стороны других курсантов: когда среди почти пятисот учащихся парней есть хоть одна девушка – жди проблем.
Сколько раз А’Ллайс предлагали пообщаться, пообедать вместе или признавались в любви – не счесть… И всё же, следуя принципу «карьера и только карьера», девушка отвергла всех, из-за чего за пять лет обучения почти не завела даже друзей. Такой подход не остался без внимания остальных курсантов, и те между собой прозвали девушку «Хэрцбрич», что переводилось как «Ломающая сердца». Хотя… в её памяти ещё свежи два имени – Феликс Руух и Манфред Люгер, но вспоминать о них сейчас категорически не хотелось.
Двигаясь по мощёной камнями улице и любуясь красотами родного города, что утопал в летней зелени, аромате местного коньяка и свежего хлеба, а также наслаждаясь тёплым солнцем, ясным небом и размеренным пением птиц, А’Ллайс вдруг наткнулась на толпы обеспокоенных горожан.
Люди спешно покидали дома и выбегали на улицу, тут же бросаясь к зазывающим их разносчикам газет. А’Ллайс охватило лёгкое удивление, которое почти сразу сменилось любопытством. Пробившись сквозь скопления взволнованных людей, девушка увидела молодого мальчишку-глашатая в потрёпанной рабочей одежде, что зазывал к себе людей и раздавал прессу. А’Ллайс взяла протянутый им свёрток свежей газеты от 31-го мая 1917-го года. На заглавной странице огромными чёрными буквами блистал заголовок, что навсегда впишется кровью в историю этого мира…
«РЭЙЛАНДСКИЙ РАЙХ ОБЪЯВИЛ ВОЙНУ РЕСПУБЛИКЕ ВЭФФЛИХАН!»
А’Ллайс не могла поверить в правдивость этих слов, пусть это и была известная газета с хорошей репутацией. Девушка впала в ступор: она не могла ни пошевелиться, ни отвести остекленевшие глаза от злосчастных чёрных букв. Сбилось дыхание, от напряжения закружилась голова. А тем временем толпы людей вокруг ошеломлённой А’Ллайс продолжали ликовать – да настолько яро, что казалось, будто не война началась, а пришла весть о победе в ней…
Кое-как сдвинувшись с места, девушка не без труда добралась до ближайшей скамьи и присела, чтобы перевести дух. Погрузившись в свои мысли, А’Ллайс почти сразу подметила, что её судьба оказалась той ещё злой шутницей – только ей стоило закончить обучение в офицерской академии, как вдруг начинается война.
«Какая же, чёрт возьми, великая ирония…» – с грустью подумала она.
А’Ллайс подняла голову. Прошептала себе под нос:
– Не для того я получила погоны, чтобы сидеть здесь, сложа руки.
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, девушка резво поднялась с места и направилась в местную военную комендатуру, благо до неё было рукой подать.
Как и ожидалось, возле комендатуры – изящное трёхэтажное здание, которое больше походило на музей или ресторан, – сейчас толпились нескончаемые очереди мужчин. Мобилизованные это или добровольцы – неясно. Ясно другое: в этих километровых очередях можно простоять всю войну, а потом и вовсе умереть от старости. Так дело не пойдёт.
Воспользовавшись столичной офицерской корочкой, что обладала воистину волшебными свойствами (увидевшая её постовая – тут же обомлела и отошла в сторону, освобождая путь), А’Ллайс прошла внутрь здания в обход всех очередей, от которых ей в спину уже летели десятки недовольных и возмущённых возгласов.
Но, как вскоре оказалось, толпу можно было не волновать, ведь А’Ллайс явилась сюда зря…
Упитанный низкорослый мужичок в военной форме с погонами майера{?}[Майора] на плечах снисходительно посмотрел на пришедшую средь бела дня девушку, которая потребовала отправить её в действующие в авангарде подразделения пехоты, и, мягко говоря, послал её «обратно домой готовить обед мужу».
