Воскресенье, 15 августа. День

Москва, улица Малая Бронная

Марина-Сильва, напевая, собирала чемодан. Туфельки на шпильке… Босоножки… Кроссовки… На все случаи жизни. Платье вечернее… Нет, его лучше сверху положить, а на низ — джинсы, повседневку…

— Покидаешь меня, да? — жалобно вздохнул Васёнок.

— Ненадолго, Базилиу! — пропела девушка, рассеянно чмокая его в щечку. — Так, на месяцок, на другой…

Базилиу и вовсе заскучал.

— Зато… Представляешь? — Марина-Сильва картинно всплеснула руками. — Голливуд! Сам Кэмерон будет снимать! Да вообще… Натура какая — Лос-Анджелес, Лас-Вегас, Нью-Йорк, Техас!

— Брюсу Уиллису привет передай… — пробурчал Гарин-младший.

— Обя-за-тельно! — обняв мужа за шею, она прилегла ему на спину и заворковала: — Ревнуешь? Пра-авильно! Кто ее знает, эту вертихвостку! Хи-хи… Да я сама, знаешь, как соскучусь⁈ И по Наталишке, и по тебе…

— Даже по мне? — горько вздохнул Васёнок, и хмыкнул уныло: — Наталишка… Да ей лишь бы дед рядом был!

— Вот и бери с него пример! — наставительно сказала Марина-Сильва. — Знаешь, почему женщины сами твоему папе на шею вешаются? А просто чувствуют, что они — не главные в его жизни! Я и сама однажды попала под обаяние Мигела… Давно, когда мы с ним Деда Мороза со Снегурочкой изображали… — на секундочку опечалясь, она снова воспряла. — А правда, что он взял тебя к себе в институт?

— Правда, — приободрился Базилиу. — Младшим научным сотрудником.

Марина-Сильва заколебалась, но не в ее характере было долго сомневаться в выборе. Порывисто захлопнув крышку чемодана, она с размаху села на мужнины колени.

— Не переживай! — сказала она ласково. — Всё будет хорошо…

— И даже лучше! — подхватил Васёнок, натужно улыбаясь.

— О, забыла тебе сказать! Юлька вчера звонила! Они там, где-то на реке Квай… Отдыхают! Отель прямо посреди джунглей, представляешь? Так Юлька всё время Антохой своим хвалилась! Чего-то он там напридумывал, такого, что — ох! А я же тоже хочу!

— Ну, так и ты хвались! — ухмыльнулся муж.

— А чем? — огорченно воскликнула жена. — Я же не знаю! А ты ничего мне не рассказываешь… — она надула губы.

Васёнок снисходительно заулыбался.

— Я, лапуся, тоже напридумывал такого, что — ох! Например, гель-кристаллический процессор со своей, особенной, гелевой архитектурой! Еще пару лет, и у нас заработает первый в мире нейрокомпьютер, функционирующий по тем же принципам, что и мозг, а на его панель прилепят этикеточку: «Gel-Crystal inside»… Хотя проц — лишь одна из возможных функций нейристорных структур! — увлекся он. — Они же могут, эти структуры, как мозговые нейроны, служить и оперативной, и долговременной памятью. Да лет через пятнадцать «желейки» полностью вытеснят классические полупроводники! Ну, из той микроэлектроники, что работает не в экстремальных условиях — точно! Ведь при том же быстродействии, гель-кристаллическая электроника потребляет почти на два порядка меньше энергии!

— Ничего себе! — впечатленно ахнула Марина-Сильва.

— Да! — с жаром воскликнул Базилиу. — «Желейный» ноутбук сможет без подзарядки работать десять суток минимум, особенно днем, когда подсветка дисплея минимальная. Один только минус: «желейку» не подключишь к розетке, требуются специальные гидразиновые картриджи, но их хватает надолго, и они совсем небольшие…

— Какой ты у меня… продвинутый! — с чувством сказала девушка, любуясь суженым. — Я мало что поняла, просто у меня в голове осталось ощущение чего-то большого и важного! А вот Рита поняла бы… Она очень умная! Представляешь, Рита «вычислила» подготовку мегатеракта по строке финансовых новостей! Правда-правда! Я сама не поверила, когда сценарий читала. Спросила Андреаса, а он говорит, что всё так и было, на самом деле! Нет, я сыграю Риту, но вот быть такой, как она, мне не дано… Знаешь, я даже подумала однажды… М-м… Мигел обронил как-то, что это благодаря терпению Риты у них в семье любовь да лад. А вот мне кажется, что он не прав. У них же не полигамия… Дурацкое слово! — рассердилась она. — И смысл дурацкий! У них — полиамория. А всё почему? А всё потому, что и Рита, и Наташа не просто очень любят твоего папу, они еще и очень умные! Лучше я не смогу объяснить. Они и маму твою приняли, потому что Инна — другая, такая, как я… — ее брови сошлись в легком недоумении. — Знаешь… Вот раньше твоя мама… выделялась, была как бы чуть-чуть отдельно, а сейчас все трое как-то уравнялись, что ли…

— Моя мама изменилась, — мягко улыбнулся Васёнок. — Сделалась добрее и… Отзывчивей? В общем, стала больше думать о других.

— Ну, вот, — заулыбалась Марина-Сильва, — я же говорила, что ты у меня тоже больша-ая умница! — она обняла мужа, и зашептала: — Не переживай, Базилиу! Ни на кого я тебя не променяю! Даже на Брюса Уиллиса. Понял? И я буду тобой хвалиться!

Вторник, 17 августа. День

«Бета»

Москва, площадь Дзержинского

Тата Ивернева шагала по длинному коридору, будто дефилировала на подиуме, благо, новенький мундир не стеснял движений. Признаться, она доставляла себе бескорыстное удовольствие уже тем одним, что дышала воздухом родного мира, оставив за спиной смуту и злобу «Гаммы».

А каково приходилось — и приходится — тем ее коллегам, что всю жизнь отбывают на чужбине, в тылу вероятного противника? Трудно быть нелегалом! Но…

«Надо, Тата, надо!»

В приемной ее уже ждали, и мигом провели в кабинет Семичастного.

— Здравия желаю, товарищ председатель Комитета государственной безопасности! — без запинки отбарабанила Тата.

— Экая вы строевая стали! — посмеиваясь, Владимир Ефимович выбрался из-за своего стола. — Рад видеть вас… товарищ капитан! — заметив радостный блеск в глазах напротив, он рассмеялся в голос. — Да, Наталья, да! Имеете право обмыть звездочки! И не только. Товарищ Шелепин на днях подписал указ о вашем награждении орденом Красного Знамени.

Ивернева задохнулась.

— Служу Советскому Союзу! — вытолкнула она, разволновавшись, словно в детстве, когда ее принимали в пионеры.

Семичастный глянул на девушку со стариковской печалью.

— Служите, Наталья, служите… — проговорил он, сутулясь. — Иначе… Сами же видели!

— Да уж… — неласково улыбнулась Тата. — Насмотрелась до тошноты.

Хозяин кабинета мелко покивал, выглядывая в окно, на площадь, где лаково блестевшие авто водили хоровод вокруг Железного Феликса.

— Задание выполнено блестяще, — измолвил он, оборачиваясь. — Пятого августа Ельцин вызвал к себе секретаря Совбеза, директора ФСБ Владимира Путина и предложил ему занять место премьера, а заодно подумать и о самом высоком в стране посту. Но мне интересны подробности! Любопытен стал на старости лет, хе-хе… Присаживайтесь, Наталья! Или… Лучше Тата?

— Да как хотите, Владимир Ефимович, — улыбнулась Ивернева, приседая за небольшой столик с начищенным самоваром, и сложила руки на коленях. — Я долго искала способ пересечься с Ельциным, и нашла его как раз в то время, когда он стоял перед выбором преемника. Мы встретились в Кремле! Только не в коридорах власти, а на пленэре, в Тайницком саду. Заслон из телохранов был неплотный, хотя мне и пришлось поднапрячь мои «ведьминские» потенции… Помогло то, что я уже трижды до этого встречалась с Борисом Николаевичем, а начохр меня запомнил. Да и сам президент мне обрадовался — он тогда остро нуждался в собеседнике, даже не так — в советнике! Вот я ему и присоветовала выбрать Владимира Путина, хотя он склонялся к кандидатуре Николая Аксёненко.

Семичастный заерзал, и спросил, облокотясь на столешницу:

— И как вам это удалось?

— А я президенту правду сказала, — тонко улыбнулась Тата. — Николай Емельянович, сам того не зная, болеет лейкемией, и проживет лет пять, от силы, да и то, безо всяких стрессов и — если повезет. А уж во главе государства он протянет два-три года, максимум. Я, помнится, развила мысль, сказав Ельцину, что, выбрав Аксёненко, он своими руками обречет на распад уже не СССР, а Российскую Федерацию. И дело тут даже не в том, что Николай Емельянович плохой руководитель, а в том, что не жилец. В отличие от Путина, у которого здоровье железное.