Стих несколько витиеватый, но льющий воду на нашу мельницу!
Обстоятельно занимался толпой и французский социолог и криминалист Габриель Тард (1843–1904), преподававший философию в Коллеж де Франс (Латинский квартал в Париже, учебно-исследовательское заведение), оставивший после себя книги «Законы подражания» и «Преступления толпы» (опубликованы в России, в Казани в 1893 году), а также «Социальная логика», его выводы о психологии толпы довольно часто цитируются.
И другой француз врач, филолог и фотограф Поль Реньяр (1850–1927), в работе «Умственные эпидемии», предупреждал об опасности для людей в толпе социального мимицизма – особого инстинкта подражания, заразительного и чреватого неприятными последствиями. Он так писал об этом:
«Возьмите людей самых благоразумных, вполне владеющих собой, составьте из них собрание – и что же? – нельзя поручиться, чтобы, вследствие увлечения, они не совершили действий и не приняли бы решений, в которых каждый из них отдельно будет раскаиваться, оставшись наедине с самим собой».
Здесь же Реньяр обсуждает возможность массовых сумасшествий по подражанию.
2. Сорок академиков и сорок водоносов
Если вы заметили, что вы на стороне большинства, это верный признак того, что пора меняться.
Американский писатель Марк Твен
Умственные эпидемии, полагал Реньяр, способны овладеть и целой нацией. Он пишет:
«Эта наклонность к подражанию давно уже была подмечена законодателями всех времен; вот почему мы всюду встречаем законы, направленные против скопищ».
Очень любопытна концовка книги Реньяра, тут он, характеризуя различные века свойственными каждому из них маниями (XIX век, по мнению Реньяра, страдал манией величия, в XVIII процветали истерия и эпилепсия, XV–XVI века прошли под знаками демонизма и колдовства), захотел представить и вид грядущих – XX век и далее, – психических болезней человечества:
«Социальные неравенства, часто несоответственные и несправедливые, с каждым днем все более и более побуждают людей искать средств для уничтожения нищеты одних и непомерной роскоши других. Забыв, что равенство не встречается ни в области физической, ни в области нравственной, эти теоретики тщетно ищут средств для осуществления его в экономических условиях».
Реньяр трезво оценивает обстановку:
«…Некоторые из этих теоретиков нашли более коротким упразднить идею реформ и заменить ее идеей всеобщего и внезапного разрушения современного социального строя, с тем чтобы создать нечто иное на почве, очищенной от его развалин. Эти результаты могут быть достигнуты лишь при содействии огня и меча».
Заканчивает свои рассуждения Реньяр воистину пророческими словами:
«Я сильно опасаюсь, чтобы наиболее характерной умственной эпидемией XX века не сделался бы бред фанатического насилия, крови и разрушения…»
…Уже в наши дни исследования Лебона, Тарда, Реньяра продолжили опять же… французы (что? склонность к психологическим раздумьям у этой нации в крови?) М. Робер и Ф. Тильман в книге «Психология индивида и группы» отмечают наличие особого «стадного инстинкта», когда люди ведут себя в толпе как овцы Панурга.
Группа, поясняют Робер и Тильман, оказывает на своих членов «конформистское давление». Индивид в ней оказывается как бы «повязанным» стремлением получить одобрение со стороны других членов этой группы. Превращаясь в своеобразного пай-мальчика, нуждающегося в поощрении. И если кто-то в группе «выходит за рамки», проявляя «строптивость», то он тут же становится объектом социального давления».
«Последнее может принять форму молчаливого неодобрения, – поясняют Робер и Тильман, – насмешки, презрения или смертного приговора. Напротив, за соблюдение норм индивид получает одобрение, согласие, приобретает престиж».
Исследователи будущего способны будут, видимо, отличать толпу американскую от толпы русской, видеть разницу между толпой интеллигентов и толпой интеллектуалов (увы, и такие сочетания в принципе вероятны) так же легко, как сейчас они отличают толпу театральную («она все воспринимает гораздо сильнее, чем каждый из театралов в отдельности отнесся бы к тому, что видит на сцене, не будь это в переполненном зале и не заряжайся он чувством соседа») – толпу, может быть, самую спокойную, хотя бы потому, что она сидит, от гораздо более возбужденных толп – стоящих или двигающихся («самая опасная – это бегущая толпа, тут ее возбужденное состояние легко переходит все границы, вызывая панику или страсть к разрушению»).
Парадоксы толпы? Главный из них, пожалуй, тот, что в толпе может исчезнуть разница между великим математиком и его сапожником!
«В толпе, писал Лебон, люди всегда сравниваются, и если дело касается общих вопросов, то подача голосов сорока академиков окажется нисколько не лучше подачи голосов сорока водоносов».
Об опрощении в толпе, об уценке в ней даже ярких личностей говорил однажды и покойный протоиерей Александр Мень (1935–1990):
«Приведу… один показательный и немного забавный пример из недавней церковной истории. Когда католиками готовился Второй Ватиканский Собор, было условлено, что на его заседаниях под сводами храма святого Петра не будут звучатъ аплодисменты. Но едва в ходе Собора столкнулись позиции консерваторов и реформистов, об этом правиле все мгновенно забыли.
Две тысячи почтенных иерархов и ведущих теологов ощутили в себе иррациональный “зов массы”. Они не только хлопали, но порой даже кричали и стучали о пюпитры. Большинство из собравшихся, наверняка, были образованными, разумными и, скажем, степенными людьми…»
3. «Такой же незаметный, как тысяча других»
Драгоценное одиночество. Никто не задумывается над тем, сколь необходимо человеку одиночество. Никто не задумывается над тем, сколь необходима человеческому организму, сколько жизненных сил экономит определенная доза ежедневного одиночества. Она очищает нашу жизнь, удаляет из него шлаки коллективизма. Общественная, коллективная жизнь отравляет человеческий организм. Мы сильно обеспокоены вредом алкоголизма или курения, но никого почему-то не беспокоит вред, наносимый нам коллективизмом. В отрочестве и более зрелом возрасте каждый самостоятельный человек должен несколько часов в день проводить в одиночестве – и непременно в тишине. Необходимое дополнение к гигиене жизни.
Альберто Савинио «Новая энциклопения»
Одиночество нужно всем. Если его не хватает, деформируется личность человека. Английские коллеги обычио всегда спрашивают, как идут дела, но этот вопрос не подразумевает ответа.
Эрне Рубик, изобретатель «магического кубика»
Мы ошибочно воспринимаем толпу, всякое людское скопище, как сборище людей нормальных, мы не подозреваем порой или забываем, что «коэффициент человечности» в толпе способен достигать крайне низких значений. И что вообще многое в толпе идет «под знаком минус», подчиняется правилам не сложения, а вычитания.
У Станислава Лема есть фантастический рассказ о том, как закончилась одна война. Враждующие правители додумались сформировать «абсолютную армию». Секрет был прост: сознание всех солдат настроили с помощью особых аппаратов в унисон, они теперь действовали «как один человек». И что же? Результат получился противоположный тому, что ожидали генералы: две армии, встретившись «лицом к лицу», поняли нелепость войн и заключили мир…
Сказка Лема хорошо подчеркивает прямо обратный характер тех метаморфоз, которые отдельный человек претерпевает в толпе. Тут-то уж размеры собственного «Я» каждого индивида оказываются обратно пропорциональными размеру толпы.
Лебон:
«Толпа никогда не может выполнить действия, требующие возвышенного ума. Решения, касающиеся общих интересов, принятые собранием даже знаменитых людей в области разных специальностей, мало все-таки отличаются от решений, принятых собранием глупцов».
