Итальянского.

Хотя, учитывая пикантность момента, персидского. И Алексей, глядя на жену, был почти уверен, что в русский язык войдет оборот «персидские страсти», а никак не итальянские. Ведь эти крики слышала половина дворца… наверное. Ну и кое-кто на улице…

Агнесс и Ньёньосс вернулись. И, как учениц Миледи, Алексей их поселил во дворце. Во всяком случае, на время. Ему требовалось продумать дальнейшие действия в тех краях, для чего он регулярно проводил с ними беседы. Раз за разом, слой за слоем вынимая из них информацию. Даже, казалось бы, им совершенно не важную.

Серафима, будучи уже беременной, восприняла это по-своему. Дескать, Алексей недоволен ей и хочет сохранить своих наложниц.

Да, она выросла в среде, где четыре жены у состоятельного мужчины – норма. Не считая наложниц. Но она была дочерью шаха. А, там, как и дочь османского султана, такие особы всегда были на особом положении. Если с османами прямо на законодательном уровне запрещалось брать вторую жену, если уже женат на подобной даме, то в Персии это через законы не проводили, довольствуясь негласным правилом.

А тут такое.

Откуда и скандалы.

Да-да, именно скандалы. За последнюю неделю уже третий. Серафима требовала, чтобы все встречи с Ньёньосс и Агнесс проходили исключительно в ее присутствии. Алексей крутил у виска. Но толку это не приносило. После чего он переходил к успокоению. Все-таки так нервировать мать своего будущего ребенка не хотел. Но Серафима уже на следующий день ставила заново эту пластинку.

Она боролась за свое привилегированное положение, используя вся свои внешние данные и приемы, которыми ее обучили в гареме. Разве что не пытаясь этих женщин убить. А могла. Умела. Но пока сдерживалась.

У царевича от всего этого шоу голова пухла. Но он пока держался. Прекрасно понимая, что, уступив в общем-то резонному требованию, создаст прецедент. И тогда пиши-пропало. Этот метод воздействия окажется нормой…

Очередной скандал набирал обороты, и… в этот момент раздался стук в дверь.

Громкий.

Настойчивый.

– Кто там? Войдите! – произнес Алексей, жестом дав понять жене, что позже продолжат.

Дверь открылась и вошла Миледи.

Невозмутимая.

Серьезная.

– Что-то случилось?

– Срочная новость от твоего шурина, – произнесла она и протянула папку.

Алексей ее принял.

Раскрыл.

Прочитал лежащие там несколько бумаг. Бегло. Потер лицо. И раздраженно прошелся по комнате.

– Что? – порывисто спросила Серафима.

– Мир Вайс Хотаки поднял восстание в Афганистане. Вероятно, при поддержке Великих Моголов. Хотя, по слухам, у него откуда-то взялось много современного огнестрельного оружия. Во всяком случае, мушкетов. Значит, в этом деле замешан кто-то из крупных европейских игроков. Бурбоны или Габсбурги.

– Могли и Стюарты отличится. – подала голос Миледи. – Если узнали, что именно мы являемся причиной раздела английской короны, то…

– У Стюартов нет ресурсов.

– А так уж и много нужно дать Мир Вайсу Хотаки для успеха? Да, Анна Стюарт не купается в деньгах, но найти лишние десять тысяч мушкетов она в состоянии. Равно как и снарядить один корабль для их доставки.

– Тогда могут и другие.

– Разумеется. Причем мушкеты могут быть даже наши. Их сейчас вполне можно купить через третьи руки.

– Отец знает?

– Пока нет. Я сразу к тебе.

Алексей молча кивнул и принялся перечитывать бумаги в папке. Вдумчиво, пытаясь не упустить ни единой детали.

Между Москвой и Исфаханом было налажено несколько каналов связи. Основной состоял из нескольких легких катамаранов очень маленького водоизмещения, но с большой парусностью. Что позволяло им от Бендер-Энзели добираться до Москвы очень быстро, перевозя почту, гонцов и прочие небольшие грузы, требующие особой скорости.

Это расстояние почтовый катамаран преодолевал где-то часов за двести. Если все совсем удачно складывалось – за 150–160. Плюс от порта до Исфахана требовалось пройти по почтовым станциям. Гонец, меняя лошадей, на рысях проходил это расстояние за трое суток. Таким образом от Исфахана до Москвы депеша добиралась примерно за 270–280 часов. В среднем.

Зимой Каспийское море не замерзало, и почтовый катамаран продолжал оперировать на ее акватории. А вот дальше, вверх по Волге, уже ходил буер. Их для посыльной службы активно развивали и применяли. Скорости, конечно, падали. Но за 350–400 часов депешу доставить было все еще вполне реально.

На случай передачи совсем уж экстренных сообщений развернули цепочку голубиных станций. Их и потребовалось-то всего дюжина. Они позволяли передавать краткие сообщения на столь большие расстояния где-то за 50–60 часов.

Был, правда, риск провала. Хищные птицы и прочие неприятности никто не отменял. Однако проведенные опыты показывали достаточно высокую надежность связи.

Параллельно сюда тянули линию «беспроводной» связи. А именно цепочку световых телеграфов. Сибирское направление как-то забуксовало. Довели до Нижнего Тагила и работали оттуда почтовым катамараном или буером, что бегали до Иркутска. А вот с Персией связь требовалась очень. Важнейший стратегический союзник! Вот и потянули ветку от Казани на юг, рассчитывая по итогу добиться передачи депеши за несколько часов и с куда большей надежностью, чем голубями. Но пока добрались лишь до Астрахани, и предстояло «бросить» линию через самый сложный участок – восточное побережье Кавказа. Крайне неспокойное…

Ситуация в Афганистане, судя по докладу, была неприятной, но вполне логичной. Еще родитель Мир Вайса Хотаки, возглавлявший союз племен пуштунов, давно мутил воду и создавал беспокойство в регионе. Его сын оказался под стать отцу.

Но с умом.

Он дождался, когда в 1709 году шах Аббас вывел бо́льшую часть своих войск из Афганистана, чтобы у него появились силы для организации походов в Левант и Хорезм. До того всячески демонстрировал лояльность и усыплял бдительность.

Выждал, позволив шаху завязнуть в этих двух кампаниях.

И поднял восстание, когда Исфахан оказался в крайне раскоряченной позе, будучи неспособным нормально и своевременно отреагировать. Просто нечем.

Мерзкая ситуация.

Да, не катастрофа. Но все это оказалось крайне несвоевременно и вынуждало завершать военные кампании в Леванте и Хорезме, то есть спустить в нужник огромные ресурсы и время. А также серьезно торпедировать репутацию шаха Аббаса, пришедшего к власти на обещании военных успехов. Конечно, он взял Багдад. Но все понимали – если бы не русские, турки бы его смяли. А тут самостоятельные кампании. И такой облом…

Бывший градоначальник Москвы ступил на землю Охотска и поежился. Неприветливо тут было. Сыро. Угрюмо. И уныло по сравнению со столицей. Но, несмотря на это, он был доволен свой судьбой. Такая временная ссылка выглядела безгранично лучше перспективы быть забитым черенком от лопаты на Лобном месте.

Его встречали. И надо сказать, весьма приветливо. Все-таки, несмотря на проказы, он был опытным руководителем. А их в здешних краях ой как не хватало. Здесь вообще всего не хватало, окромя дикой природы…

Новый воевода прибыл на конвое больших галеонов, которые из Аютии завезли продовольствие. В первую очередь овощи да фрукты в сушеном, вяленом и соленом виде. Например, соленые лимоны в бочках, которые очень способствовали борьбе с цингой. Ну и зерна какое-то количество.

Конвои шли с Балтики с заходом в Аютию, где догружались и двигались дальше. Так-то, кроме продовольствия, эти корабли везли в Охотск переселенцев, инструменты, оружие с огненным припасом, ткани и прочие промышленные товары, включая те, что пойдут на торговлю с местными жителями.

Один такой конвой из пяти кораблей привозил от 4 до 4,5 тысяч тонн полезных грузов. Где-то в десять раз больше, чем караванами сухопутными могли в год от Якутска притащить, напрягая все местные силы.