– Как думаешь, – зачем-то прошептала я, – мы приземлимся на планете Земля?

– А думаешь, на Луне? – фыркнула мама, но задумчивая складка всё же пролегла между её тонко выщипанными бровями. – Ну, не-е, – протянула она, качая головой, словно отрицая пришедшую мысль, – не хочу стать кормом для каннибалов или динозавров. Уж лучше угодить к добрым инопланетянам, чем в древние джунгли со всякой ядовитой живностью.

– Ма, успокойся. Будем решать проблемы по мере их поступления. А то сейчас нафантазируем и собственной тени начнём бояться.

Тем временем дом плавно пересёк толстую линию облаков, и мы наконец-то оказались под ними.

Я решительно встала и пересекла зал, шагнула за порог, вышла на крыльцо, чтобы поглядеть, не видать ли городских огней внизу.

Свесившись через перила, всмотрелась в чёрную землю.

– Есть! – ахнула я, – но как-то маловато. Посёлок, что ли?

Я увидела жиденькие огоньки, возможно, домиков на пятьдесят. И свет какой-то едва-едва приходилось до боли в глазах вглядываться, чтобы посчитать их количество. И вдруг несколько погасло.

Спустились ниже, но не к селению, а забрали сильно налево.

– Ма-а! – я метнулась в дом, закрыла дверь на замок, схватила родительницу за руку и потянула к стене. – Ляг на пол, вот сюда, до этого места мебель не докатится. Хорошо, – подле неё распласталась и я.

Мы замерли, едва дыша. Все мои внутренности перекрутило от страха. Никогда не любила ждать, но тут нет иного выхода, не прыгать же.

Спустя бесконечно долгие десять минут, в разбитых окнах мерно загудело:

Ууу-ууу.

И у меня слегка заложило уши. Я даже рот открыла-закрыла, сглотнула пару раз, чтобы разблокировать слух.

В-жих! Свистнуло следом.

Нас качнуло, затем ещё сильнее, что-то неприятно царапнуло дно домика.

Наш "самолёт" сделал круг, если верить ощущениям, затем второй и третий, а потом, ка-ак плюхнулся оземь, нас приподняло над полом и больно впечатало обратно.

Перед глазами всё поплыло, воздух с силой выбило из груди, я невольно застонала от боли, в голове шумело и звенело, зубы ныли – так сильно я их сжала.

К моменту, когда тряска полностью сошла на нет, а пыль с потолка прекратила сыпаться, я уже немного пришла в себя. Первым делом окликнула маму:

– Ты как? – схватила её за плечо и в тревоге сжала.

– Лиза! – простонала она, – ну чего ты так хватаешь, кости сломаешь.

– Прости, перепугалась, лежишь, не двигаешься.

– Жива я и вроде даже цела, только щёку до крови прикусила, – матушка с моей помощью села, мы обессиленно прислонились к стене и уставились прямо перед собой. В темноту помещения. Только жидкий лунный свет неохотно проникал в разбитое окно, освещая жалкий пятачок на полу и угол дивана, поменявшего позицию и отъехавшего ближе к входной двери.

– Можешь двигаться? – через некоторое время спросила я.

– Да, вполне, только щёку дёргает.

Мы, опираясь о стену, медленно встали. Я, поглядев на царящий в комнате погром, покачала головой и двинулась на выход.

– Ты куда? – ахнула родительница, вцепившись в мой рукав.

– Погляжу, куда нас занесло, – пожала плечами я.

– А вдруг там эти… как их там, оборотни или, что ещё хуже, вампиры?

– Мам, – я строго посмотрела на бледную женщину, стараясь подпустить в голос уверенности, коей на самом деле вовсе не ощущала, – не паникуй. Я не верю в существование подобных тварей. А всё зло, скорее, от недобрых людей.

– И то верно, – кивнула она после недолгого раздумья. – Я с тобой. Только возьмём, – она огляделась, – швабру!

Я закатила глаза, но возражать не стала.

– А ты сковороду нашу чугунную прихвати. Какое-никакое, но оружие, – и всунула мне в ладонь тяжёлую утварь.

Следуя друг за другом по скрипучему полу, подошли к входной двери, я провернула ключ и потянула створку на себя.

Заглянула в образовавшуюся щель. Темно, только лес шумит под порывами ветра.

На цыпочках вышли на крыльцо. Наш дом стоял посреди какой-то полянки, окружённой ровными рядами деревьев.

– Яблони? – удивилась мама.

– Яблони? – эхом повторила я.

– Ага.

– А там ещё какое-то здание, – ткнула я направо, – правда, оно кажется пустым. А ещё вроде бы тот домик и наш чем-то похожи?

– Ты что? Тебе мерещиться от стресса.

– Пойдём, глянем? Вдруг там кто-то живёт? Заодно и спросим, где именно мы очутились.

– Ну, уж нет! – мама упрямо вскинула подбородок, я знала, это её выражение, то есть спорить с ней дальше – впустую сотрясать воздух. – Утром, всё утром! При свете дня.

– Хорошо, – легко согласилась я, поскольку и сама страшно трусила.

Мы вернулись домой, закрыли дверь, вставили в разбитые окна ящики от рассады и прилегли на единственную кровать, маме пришлось потесниться.

Матушка проглотила какую-то свою таблетку и вскорости уснула, я же полночи вслушивалась в звуки, доносившиеся с улицы, вздрагивала от каждого шороха, и сковорода, лежавшая на стуле, который я поставила рядом с кроватью, несколько раз оказывалась в моей руке, а я в боевой готовности отразить любую атаку неведомого врага.

Но усталость в итоге всё равно взяла своё, и я уснула, сидя на полу, прижавшись спиной к кровати, при этом не выпуская из объятий не самое грозное на свете оружие. Впрочем, окажись оно в руках разгневанной женщины, мало никому не покажется!

Игривый солнечный зайчик нагло ткнулся мне прямо в плотно сомкнутые веки. Я зажмурилась и хотела было перевернуться на другую сторону и тут поняла, что замкнуло… Поясницу мою замкнуло! И шею!

– О-о.… – простонала я, с трудом перевалившись сначала набок, а потом на спину. Оказывается, я умудрилась растянуться животом на полу и так провести остатки беспокойной ночи. Надежда, что полёт над облаками – мне всего лишь приснился, мигом истаяла, стоило разглядеть в поле зрения сковороду, ставшей мне подушкой, из-за которой у меня теперь плохо с шеей.

– Лиза, – мама свесилась с кровати и испуганно на меня уставилась, – ты чего там делаешь?

– Загораю-ю, – ответила я, и, сцепив зубы, всё же смогла приподняться.

– Не смешно, – фыркнула ма, поднимаясь и подходя ко мне, чтобы помочь. – Давай тебе мазь вотру в занемевшие мышцы? – предложила она, но я не дала ей договорить.

– Тсс! Слышишь? – окликнула её я.

– Что? – сначала опешила она, а потом замолчала, вслушиваясь в звуки за стенами дома. Кто-то явно разговаривал, и голоса с каждым ударом сердца становились всё ближе.

– Ляна, кажется, хозяйка прибыла! – прямо под окном грохнул мужской глубокий баритон, у меня от него аж невольно мурашки по телу побежали.

– Думаешь? – ахнул женский, звонкий.

– Уверен! Хозяева предупреждали, что так оно и случится, когда семь дней пройдёт, – мне даже видеть не надо было, чтобы представить, как незнакомец весомо кивнул.

– Вроде не по-русски говорят, а всё понимаю, – удивлённо прошептала мама. Я же, сцепив зубы, чтобы снова не застонать, встала. И, опираясь рукой о стену, направилась на выход из комнаты. – Ты куда? – ахнула родительница и поспешила следом.

– Надобно узнать, кто это и куда мы попали? И по нужде надо, и вообще, я хочу помыться и поесть, – припечатала, чувствуя, как начинаю злиться по любому поводу, меня буквально всё вокруг раздражало, и свет был не мил. Натерпелась, похоже, оттого и чувства такие. – Никого не боюсь, руками порву, ежели вздумают на нас напасть.

Но швабру по пути прихватила.

Открыв дверь, вышла на крыльцо. Утреннее солнце ярко освещало землю, в воздухе разливался медово-яблочный аромат, дурманя голову. Напротив нашей веранды замерли двое: мужчина, высокий и мускулистый, и женщина ему под стать, рослая и видная.

Незнакомец обладал поистине исполинскими размерами, метра два, точно, он был одет в простую холщовую серую рубаху, зашнурованную на вороте, и грубые, из плотной ткани штаны, на ногах – старые деревянные сандалии. Половина лица заросла шикарной чёрной бородой, волосы его были убраны в хвост на затылке, выдающийся с горбинкой нос и пронзительные голубые глаза довершали картину. Красивый малый, однако.