Ветер стих, сменившись спокойным дождем. Днем приехали наши пастухи, они торопились и были очень взволнованы. на второй ступени южной части долины они нашли одного из быков убитого стрелой, его язык, печень и часть ребер были вырезаны. Рядом с тем местом, в густом лесу, они нашли шалаш, временное убежище, в котором военный отряд отдыхал и жарил мясо. Украшенная бусинами пара старых мокасин, найденная там, ясно говорила о том, что это несомненно были ассинибойны и наверняка именно они увели армейских лошадей.

Таким образом догадка Киппа о том, что лошадей увели ассинибойны, подтвердилась. Теперь он мог повести на них солдат, и им предстояло сражаться. Жена Киппа, его прекрасная мать из племени манданов, и ее близкая подруга, Женщина-Ворона, собрались вместе и просили Солнце беречь его. Так прошла вторая половина дня. Настала темная ночь, а дождь все продолжался, а Кипп так и не появлялся. Женщины все более тревожились и все более пылко молились о нем.

А затем мы ясно услышали донесшийся с небольшого расстояния крик на языке черноногих:

– Слушайте! Слушайте! Это я, я – Белая Собака. Вчера вечером я угнал пять ваших лошадей. Сейчас я взял пять ваших большеухих. Я – Белая Собака. Придите и схватите меня!

И Земная Женщина застонала:

– Белая Собака! Он снова здесь! – и солдаты закричали:

– Кто это? Кто это такой? Что он говорит?

Раздались выстрелы и несколько пуль пролетело через палатку.

– Это Белая Собака, ассинибойн. Говорит, что он вчера ночью взял ваших лошадей, а теперь взял пять ваших мулов, – крикнул я солдатам, хватая фонарь, чтобы погасить его. Они расхватали винтовки и выбежали из палатки – все, кроме больного сержанта. Я сказал, что не захватил свою винтовку, и он велел мне взять его спрингфилд. Ощупью найдя винтовку, я взял её, шагнул к дверному проему и вышел, наткнувшись на одного из солдат. Ночь была очень темной, настолько темной, что мы не могли видеть находившихся рядом мулов, которые фыркали и подпрыгивали на своих стеноженных ногах, испуганные стрельбой. И мы могли услышать стук копыт украденных мулов, который все слабел и слабел, потому что воры удалялись к устью Сухой Вилки.

Солдаты кричали друг другу, занимая свои позиции. Я сказал им, что военный отряд этой ночью уже не вернется, поэтому нет смысла мокнуть под дождем. Вернувшись в палатку, я снова зажег фонарь и подкинул в печь немного дров. Женщины говорили о смелости Белой Собаки. Сержант стонал:

– Как же мне не везет; когда вернется лейтенант Биком, я получу выговор.

Он попросил меня позвать четверых его солдат. Земная Женщина дала ему очередную порцию лекарства, и он сказал:

– Этот Белая Собака! Наверняка он имеет на нас зуб, раз украл пять наших мулов. Кто же он такой?

Белая Собака, объяснил я, был ассинибойном, который много лет не дает покоя черноногим. Несколько лет назад он захватил женщину племени пикуни и сделал её одной из своих жен, выучил её язык2, и она родила от него ребёнка, мальчика. Но она ненавидела его и вместе с ребенком убежала от него, сумев вернуться к своему племени. С того времени Белая Собака, всегда с несколькими верными компаньонами охотились на черноногих, время от времени убивая неосторожных охотников и совершая ночные набеги на их табуны; он все время чувствовал себя в полной безопасности и кричал, что это он, Белая Собака, совершил набег. Военные отряды один за другим пробовали положить этому конец, некоторые из них были к этому близки, но ему всегда удавалось обмануть преследователей и уйти.

– Хорошо, почему тогда он нам это кричал? Он ведь знает, что мы не черноногие, – сказал сержант.

– Он несомненно знал, что некоторые из обитателей форта будут здесь и поймут его вызов, – ответил я.

– Вот же нахал. Пришел сюда в лагерь со своими людьми, убил вашего быка, угнал пять наших лошадей и никаких следов не оставил, а следующей ночью вернулся и увел наших мулов. Черт возьми! Как бы я хотел бы поймать его прежде, чем вернется лейтенант Биком, но я слишком слаб, чтобы куда-то идти, – сказал больной.

Один из его солдат сказал:

– Что толку от ваших разговоров о том, чтобы куда-то пойти? Все прекрасно понимают, что мы должны сидеть тут и стеречь скотину.

Ответа не было. Я предложил женщинам вернуться домой. Нет, они решили остаться до рассвета. Сержант предложил, чтобы четверо его солдат проводили нас до форта.

– Нет, – сказала Земная Женщина. – Белая Собака со своими головорезами могут быть рядом, и четверо солдат для них ничего не значат.

Дождь прекратился перед самым рассветом, и солнце поднималось в ясном синем небе, когда мы приблизились к форту и были встречены нашими тремя молодыми пастухами с винтовками в руках. Они слышали суету в лагере и до нашего появления были начеку, не зная, что происходит. Они были более чем злы, когда мы рассказали им о втором набеге Белой Собаки на армейский табун. Один из них процедил сквозь зубы:

– Что за ерунда! Вороновый Колчан (Кипп) уехал с солдатами на поиски Белой Собаки, а тот прячется здесь, чтобы на сей раз украсть у них несколько большеухих.

Я позавтракал, лег на свою лежанку в конторе и немного поспал. Кипп с солдатами вернулись ближе к вечеру. Они далеко спустились по долине Мариас, до подножия холмов Сладкой Травы, но никаких признаков воров не нашли. Когда мы сказали им, что выяснилось этой ночью, Кипп рассмеялся и сказал, что Белая Собака был самым коварным и самым удачливым конокрадом, с которым он встречался.

– Я думаю, что вы должны пойти с вашим отрядом вниз, прямо в лагерь ассинибойнов, он должен сейчас быть где-нибудь недалеко от устья Молочной реки, и заставить Белую Собаку отдать ваших лошадей, а потом арестовать его или даже убить, – ответил Кипп.

– Но это невозможно! Невозможно! – выкрикнул Биком. – Мне приказано стоять здесь лагерем и приложить все усилия для защиты проезжающих по этой дороге. Если я уйду отсюда, меня ждет трибунал.

– Хорошо, тогда почему бы не написать вашему командиру, чтобы он сам захватил Белую Собаку, ваших лошадей и мулов?

– Да, это единственное, что мне остается. Когда почтовый фургон пойдет на юг? Через десять дней? Ха! Письмо до форта Шоу будет идти две недели. И как же там будут хихикать, когда его прочитают!

– Не бери в голову, – посоветовал Кипп. Это не ваш промах и не ваших людей, что Белая Собака спокойно увел ваших лошадей. Против вас было все – темная дождливая ночь и самый хитрый конокрад, который когда-то появлялся на этих равнинах.

Шагнув к двери, лейтенант произнес:

– Может быть, мой командир посмотрит на это так же, как вы, но я в этом сомневаюсь.

Вскоре после восхода солнца на следующее утро, военный отряд из семи пикуни во главе с Много Хвостовых Перьев прибыл к нам, чтобы провести с нами день. Они шли пешком и всю ночь добирались к нам из лагеря племени у подножия Скалистых гор. Их путь лежал на юг, где они собирались совершить набег на табуны Ворон, но вначале они завернули к нам, чтобы, как они сказали, обменять несколько бобровых шкур на запас патронов. Мы рассказали им о набеге Белой Собаки на армейский табун, и они дали себе волю, выражая свою ненависть к этому головорезу и всей его шайке.

Один из них сказал:

– Должно быть, боги Головорезов особо сильно защищают некоторых из них. Этот Белая Собака давно нас досаждает. Он уводит наших лошадей, а мы не можем его выследить. И если иногда, очень редко, мы можем до него добраться, наши пули не могут его поразить.

Много хвостовых Перьев добавил:

– Я пять раз искал Белую Собаку и так и не смог его найти. Я дал Солнцу клятву, что убью его, убийцу моего отца и деда; моя мать до сих пор оплакивает отца. Сейчас я снова попробую его найти и положить конец этому вору и убийце.

Так получилось, что Много Хвостовых Перьев и несколько его товарищей предложили нам отправиться в лагерь Головорезов, чтобы найти лошадей и мулов лейтенанта Бикома, надеясь заодно найти Белую Собаку и положить конец его набегам.