– Что ж, если нам суждено умереть, мы умрем, сражаясь.

– Да, – ответил я, и мы залегли за санями, держа винтовки наготове. Индейцы приближались так быстро и их было так много; что я, глядя на их решимость, на то, как они подгоняли своих лошадей, подумал, что скоро нам наступит конец. Итак, когда я взвел курок своего ружья и приготовился поднять его, представьте себе мое удивление, мое облегчение, когда первый всадник крикнул:

– Ха!Апикуни, уноук! Ицикипа аном? (Ха! Далекая Белая Шкура4, собственной персоной. Что ты здесь делаешь?).

Это был мой хороший друг-пикуни, Хвост Красной Птицы. Да, и еще там были Маленькое Перо, Бегущий Журавль и многие другие – все мои хорошие друзья. Мы обменялись новостями. Я сказал, что иду в хижину, чтобы там переночевать.

– Нет! – прорычал Хвост Красной Птицы. – Нет, этого не будет, ты и твой спутник останетесь в моём вигваме. Мы так и сделали, и провели приятный вечер с ним и другими вождями племени. Некоторые из них зимовали у подножия гор Медвежьей Лапы и у истока Среднего ручья. Бизонов было трудно добыть в достаточном для их нужд количестве. Я предложил им отправиться с нами на реку, туда, где они могли бы хорошо жить. Но нет, они не стали бы поступать так, как их враги, Лжецы (кри), и когда будут с ними сражаться, то будут военным отрядом, состоящим только из воинов, не обременённых своими женщинами и детьми.

Я сказал, что Вороновый Колчан и я точно знаем, что только между Большой рекой и Лосиной (Миссури и Йеллоустоуном) сейчас водятся бизоны.

– Ха. Это не так, – воскликнул старый Три Медведя. – Давным-давно этот злой бог, Рыжий Старик, согнал всех буйволов и спрятал их в огромной пещере, чтобы все люди на земле умерли с голоду. Но этот добрый бог, Белый Старик, встретил их, вернул их на равнины, и наши враги, белые люди, теперь спрятали бизонов, чтобы уничтожить нас, заморить голодом. Но Солнце жалеет нас. Солнце могучее. Оно поможет нам найти их.

Вскоре в это поверили все три племени черноногих. В течение нескольких лет после того, как бизоны были истреблены, шаманы горячо молились богу, чтобы он помог им найти и освободить спрятанные стада.

Мы расстались с нашими друзьями ранним утром; моими последними словами, обращенными к ним, были слова о том, что с прибытием огненных лодок мы с Вороновым Колчаном вернемся в наш дом на Медвежьей реке и останемся там навсегда, потому что не будем больше торговать бизоньими шкурами.

Немного ниже устья Коровьего ручья мы увидели одинокого теленка, почти годовалого, стоявшего в лесу, и я выстрелил в него. Его мех был таким темным, похожим на мех бобра, что я попросил Хадсона помочь мне осторожно снять шкуру, вместе с рогами, копытами и всем остальным. Это оказался самый последний убитый мной бизон. Несколько месяцев спустя добрая Женщина-Ворона тщательно выделала её, и ещё позже я подарил её Смитсоновскому институту.

Пятидесяти одеял, которые мы привезли с реки Джудит, не хватило и на три дня, хотя торговля шла хорошо. Мы получали много шкур как от кри, так и от метисов, а также много вяленого мяса и пеммикана. Как хорошо сказал Кипп, наша последняя зимняя торговля прошла не впустую.

В августе, в поисках работы, к нам пришел с железнодорожной станции на Йеллоустоне, пешком, молодой человек, огромный мужчина, который в дни моей юности был моим гидом в горах Адирондак у Нью-Йорка. Хотя в нём не было необходимости, Кипп сделал его нашим помощником в торговом зале и на складе, и индейцы, из-за его огромных размеров и силы, сразу же прозвали его Мариски Стамик, Молодой Бизон. Что ж, Молодой Бизон был отличным дамским угодником, и в свое время он и юная красотка Сьюзи, жена Тома Бёрнса, стали близкими друзьями и часто проводили время вместе, когда Том был в отъезде, занимаясь торговлей в лагере.

Однажды вечером, вскоре после того, как я вернулся с Джудит, Бёрнса не было дома, и Молодой Бизон отправился в свою комнату, чтобы посидеть со Сьюзи. Они выпили по два глотка, перекусили и уютно устроились у камина, когда около одиннадцати часов услышали, как Бёрнс подкатил к двери свою повозку, запряженную четверкой лошадей. Сьюзи прошептала:

– О, он приехал. Он сказал, что убьет нас, если застанет вместе.

– Тогда я убегу, – предложил Молодой Бизон.

– Нет. тогда он все равно убьет меня. Спрячься под мою кровать.

– О, нет.

– Но, да! Быстрее, или мы умрем.

Он забрался под нее и замер. Сьюзи торопливо скомкала постельное белье и подушку, стащила с себя платье, подошла к двери, открыла ее и сонно сказала Тому, распрягавшему лошадей.

– А-а. Ты приехал. Ты меня разбудил.

– Да, и ты не ложись спать. Принеси мне что-нибудь поесть. Я голодный, – ответил Том. Вскоре он вошел, с недовольным видом уставился на Сьюзи и проворчал: – Ха-ха. Подумал было, что найду у тебя Молодого Бизона. Удивительно, что этого не случилось.

– Ты, зачем ты так говоришь? Я, я не имею с ним никаких дел. Я его не видела, – сердито ответила Сьюзи.

Том сказал:

– Ха! Женщина, тебе нет смысла мне врать. Я слишком хорошо тебя знаю. Однажды я застану тебя с ним, и тогда… ! Ну же, поторопись с едой. Я очень голодный.

Том поел, покурил. Сьюзи вымыла посуду. Они легли спать. Молодой Бизон лежал под ними неподвижно, едва дыша, час за часом; он постоянно беспокоился, гадая, чем все это закончится. У него не было оружия. Сьюзи говорила ему, что Том всегда ложился спать с шестизарядным револьвером под подушкой. Так что, вероятно, Том обнаружит его и убьет.

Что ж, Том вставал поздно; было уже больше восьми часов, когда он встал, оделся и отправился искать своих лошадей, а бдительная, осторожная Сьюзи выгнала Молодого Бизона из хижины.

В своей постели он не спал, и не появился к завтраку; мы беспокоились о нем, когда он пришел, сонный и смущенно улыбающийся.

– Где ты был? – спросил Кипп.

Детально, со всеми подробностями, он рассказал нам о своих ночных приключениях, и как же мы смеялись.

Ну что же, пришла весна, появились пароходы, снующие вверх по течению, появились мехоторговцы, и снова Джон Гоуи из Бостона предложил самую высокую цену за наши шкуры – 2130 хорошо выделанных шкур бизона по 7,35 доллара за штуку. Чарли Конрад купил у нас тонны вяленого мяса и пеммикана, а также несколько тысяч шкур лосей, оленей и антилоп за… забыл уже, сколько он заплатил. Прошло несколько недель после того, как покупатели уехали, и, оставив Долговязого Джона Форги присматривать за постом, мы все отправились в форт Бентон: Кипп и я на «Елене», остальные с запряжённым быками караваном и упряжкой из четырех лошадей – по длинной тропе. Никто из нас не испытывал радости. Мы хорошо понимали, что времена бизонов закончились.

Опубликовано в «Грейт Фоллз Трибьюн» 10 декабря 1935 года

В июле 1882 года мы покинули наш торговый пост в Кэрролле на реке Миссури и вернулись в наш родной пост, форт Конрад, там, где торговая дорога из форта Бентон в форт МакЛеод пересекала реку Мариас. Стада бизонов были практически истреблены, и мы были глубоко опечалены их исчезновением. Навсегда закончилась захватывающая и прибыльная торговля с индейцами их шкурами и другими мехами.

В то время в Форте Конрад находились Джозеф Кипп, его владелец; его жена; Уильям и Мэгги Фитцпатрик; Красноглазый, Ходящий С Погремушками; Хайрам Д. Апхэм с женой и дочерью Розой; мама Киппа, Земная Женщина и ее старая подруга и товарка, Женщина-Ворона; Эли Гуардипи и его жена, Женщина-Флаг, приемная дочь Женщины-Вороны; моя жена, Женщина Красивый Щит, и все жены мужчин были пиеганками или черноногими. Однако в Канаде существовало племя с таким же названием, которое, хотя и говорило на том же языке и часто вступало в смешанные браки с пикуни, не входило в конфедерацию черноногих.