Привет, я Аксель Крапивников. Мои родители познакомились в турпоходе. Она была молодой студенткой, жаждущей приключений и романтики, а он начинающим геологоразведчиком, который что-то бренчал на гитаре у вечернего костра. Это знакомство подарило им несколько незабываемых восходов и закатов, а вернувшись в город они решили продолжить отношения что привело к появлению некоторого недоразумения. То есть - меня.

Вообще, мои родители меня любят и даже ссор у нас нет. Батя почти всё время проводит в походах и экспедициях, в которые по возможности берёт меня и мать. Мать, работая учителем музыки в местной школе в свободное время даёт уроки фортепиано на дому на возмездной основе. Мне же доставалась двойная порция и бесплатно. Она говорила, что готовит меня для поступления в филармонь.

Однажды я сказал слово «филармонь» вслух, чем спровоцировал домашний скандал и ушёл в лес. Один. Мне было лет девять. Взял нож, спички, соль и ушёл. Мол взрослый уже, сам проживу. Не в первой. Стояла поздняя осень. Оделся я конечно же по погоде. Гулял по тайге несколько дней, ставил силки и питался чем лес пошлёт, было хоть и не густо, но и не голодал. Честно признаться, тропить зверя у меня получалось хорошо, в чём я не раз уже уделывал бывалых охотников из группы отца. То ли талант у меня, то ли просто везло или поддавались мне - мнения ходили разные. Так вот, скучно мне стало просто по лесу гулять и мелочью всякой питаться. Решил добыть себе чего покрупнее. Нет ружья, зато есть нож. И смекалка. И выдержка. Нашёл звериную тропу похожую на оленью и походив по ней туда-сюда присмотрел себе подходящее дерево - большое и крепкое и с подходящей веткой над тропой. Залез значит и стал ждать... Дня два ждал, как вытерпел - не знаю, но молодую косулю таки подкараулил. Дождался как она мимо меня проходить стала и камнем рухнул вниз, поудобнее взяв нож. Попал точно в основание черепа и в обнимку с косулей камнем упал на землю.

Оттащив добычу на примеченную ранее поляну, принялся было за разделку, но тут почуял на себе взгляд и поднял голову. На меня смотрела она - мать! Только это была не моя мать, а волчица!! А рядом с нею три подросших волчонка. Понять, что у неё свои планы на добытую мною тушу было не сложно и я в эти планы не входил. Надо было что-то делать. Накормить волчье семейство я был не против, всё равно всё не съем, но не собою же. Волчата ещё не настолько крупные что бы представлять проблему, сами если только на мышей охотиться могут, а волчицу стоит уважать. Подняв нож так что бы его было видно я сначала ткнул в задний окорок пальцем и потом показал на себя, а потом ткнул в остальную тушу и показал на волчицу. Заметив, как она легла на землю, я понял, что мы пришили к пониманию, и, отчекрыжив свою долю отошёл к ближе к центру поляны оставив остальное с края. Волки звери лютые, но и умные. Мне это уже говорили и не раз. Да и сам наблюдал издали разок. Угрозы я для неё не представлял, а от ранить её мог. Даже если случайно. Так что решили разойтись миром. Через какое-то время сварганив себе костерок стал готовить себе обед. Или ужин. Часов я с собою не взял, а небо было покрыто свинцовыми облаками. Так их батя называл. Собственно, за этим делом меня и нашли спасатели. Волчье семейство, заслышав вертолёт, поспешило ретироваться, но я по какому-то наитию решил их окликнуть и скорее жестами, чем словами сказал им забирать тушу, и волчица, взвалив её на себя скрылась в тайге. Всё это не укрылось от спасателей на вертолёте и с тех пор иначе чем волчонком меня мало кто называл.

Дома меня встретили ни без восторгов, ни без истерик опасаясь усугублять ситуацию, а вечер разразился дождём. Только наблюдая за сплошным потоком воды с неба я стал понимать, что эта лесная прогулка была всё-таки плохой идеей. И почему-то вспоминал волчицу надеясь, что она смогла найти сухое логово. Лишь позднее я узнал, что все экспедиции геологов согласовывались в том числе и с метеослужбой.

Однако, то было уже как два года назад, а сегодня, ясным весенним днём мать, приехавшая с трёхмесячной командировки в областной центр, сказала отцу, что носит под сердцем дитя от другого мужчины и уходит жить к нему. То есть уезжает. Из нашего душного районного центра в областной к мужчине, который всегда дома, а не от случая к случаю, как мой отец-геолог. Меня она забирала с собой оставляя нам последнее лето попрощаться, если будет такое желание. Но в сентябре я уже должен был идти в новую школу.

Батя, по редкому случаю на тот момент был дома и ходил сильно задумчивый, а после того, как мать высказалась, вообще конкретно задумался. Хотя не сильно похоже его это расстроило. Не сказать, что наша семья трещала по швам, но отец месяцами лазил по горам, лесам и пещерам бывая дома не так уж и часто. Даром что не моряк. Скандалов по этому поводу между ними не было, у каждого было любимое дело в которые оба уходили с головой по случаю прихватывая ещё и мою. А тут матушка свезла своих воспитанников в областной центр на конкурс, где правдами и неправдами на месяц и зависла. Я тогда только-только вернулся с отцом из экспедиции и потому остался дома, по обыкновению нагонять школьную программу.

Ребята на репетициях и в школе шептались о большом городе и о том, как некий «видный мужчина» уговорил матушку задержаться и взялся взять оплату лишки на себя, чему все были только рады - когда ещё подвернётся такой случай на областной центр посмотреть. Потом были и одиночные поездки на выходные с ночёвкой, поход в поликлинику, долгий разговор по телефону и вот улучив момент единения семьи мать обозначила во всей этой истории закономерный финал. К концу учебного года она завершит юридические формальности, оставит работу в школе и уедет туда, где её любят и ждут, а мне давалось время до осени определиться с кем я буду жить. Учитывая, что большую часть года отец был в походах - ответ был самоочевиден. Утром батя пропал. Я уж было думал, что в запой ушёл, чего за ним, к слову ни разу замечено не было, но на третий день объявился и позвал меня на прогулку в парк. Парк был на половину диким и по сути, представлял из себя скорее облагороженный прилесок.

Мы гуляли долго и молча. Слова он что ли подбирает или с духом собирается. На дальней лавке мы сели отдохнуть. Не сказать, что устали, но дальше была речушка, за которой уже начинался лес. И вот сидя на лавочке у реки в дали от случайных прохожих он решился на разговор.

- Меня тут намедни пригласили в интересный проект. Затянется на несколько месяцев и очень-очень секретный. Что искать будем пока не говорят, но даже куратор с самого верха сам участвовать будет. Так что о нашем разговоре никому и ни-ни. Ни маме, ни друзьям, ни вообще никому.

- Буду молчать как вобла об стол.

- Хе-х, ладно, верить тебе можно - знаю. Говорил я с Павлом Альбертовичем, это «чекист» из центра, не местный, а из столицы. Он мужик бывалый, а потому свойский. В общем в порядке исключения разрешил тебя на лето взять с собой. Наверное, под эту сурдинку хочет сам на линейку к внукам попасть. Или ещё чего удумал. Я буду давать подписку о неразглашении, а тебя официально там вообще не будет. Понял?

- Куда ж тут понятнее…

- Пойдёшь? Или сразу с мамкой в город поедешь?

- Да куда ж он денется тот город, когда идём?

- Через неделю выход. Сразу после майских праздников. Учти, меня обратно, не факт что отпустят, обратно тебя Пал-Альбертыч повезёт. А я хорошо если к следующему лету управлюсь. Долго думал соглашаться или нет, но раз наша мамка всё упростила, то чего мне терять.

Батя в задумчивой мечтательности уставился на небо думая о чём то о своём, а я смотрел на гладь реки не зная радоваться или грустить от таких перемен. Я и так жил по переменно то с мамой, то с батей. Раньше я с ним в походы ходил, теперь он станет «воскресным папой». Ещё и в новой экспедиции пропадёт дольше чем обычно. Я бы с ума сошёл от тоски. Привык уже что полгода где-то в лесу брожу с ним. А тут всё же новая обстановка как-никак. Не сказать что бы я радовался разводу родителей, но кто я такой что бы влезать в дела взрослых. Слишком часто я оставался в лесу один, что бы начать переживать о таких вот несуразностях жизни.