Атрей ответил не сразу. Так некстати легким дуновением ощутилась знакомая поисковая магия. Кто-то из Ордена его ищет? Но зачем? Все же в курсе его нелепого наказания за дуэль. Да и смотритель архива, как его там зовут, вряд ли бы стал разбалтывать о внезапном маячке…

Но кому бы вдруг ни понадобилось его разыскивать, это их проблемы. У него сейчас дело точно важнее чего-либо. Конечно, кодекс Черных рыцарей отрицал эгоизм в любом виде, но сейчас это был и вправду личный вопрос. Уже личный. И ни о каком возвращении в Руквуд и речи быть не может, пока не будет ясности во всей этой ситуации с Милли. Совесть просто не позволит оставить ее на произвол судьбы.

И весьма вероятно, что когда, наконец, он все же вернется в столицу, то вернется уже не один.

Даже не удивился бы, если бы Милли провела за выбором бального наряда большую половину дня, но нет, она освободилась довольно быстро. И судя по ее виноватому взгляду и той сумме, что нужно было оплатить, платье она все же выбрала не из самых плохих.

Сундуки с их одеждой наказал отправить с посыльным на адрес леди Присциллы. И, получалось, что в запасе оставалось все равно еще несколько часов. Даже не до самого бала, а до сборов на бал. По крайней мере, как Атрей прикидывал, сколько именно времени Милли понадобится на прихорашивание.

И уже выйдя на улицу, под палящее полуденное солнце, Атрей спросил:

– Тебя все еще мучает совесть?

– По сути, это приравнивается к воровству, согласись. И мне сложно избавиться от мыслей, что на пути к своему лучшему будущему я совершаю поступки далеко не лучшие… Сначала воровство драконьего стекла, потом запретная магия по созданию фантома, а после понеслось… Говорят, цель оправдывает средства, но все равно сложно отрешится от осознания, что это все неправильно, – но все же улыбнулась. – Давай хотя бы остаток дня проведем без разбрасывания фантомными деньгами?

– Без проблем, – с самым серьезным видом смотрел на нее Атрей, стараясь сдержать улыбку, – и тогда мы и обратно к леди Присцилле пойдем пешком, и уж тем более на бал отправимся своим ходом. И я уже молчу о том, что как раз сейчас хотел предложить где-нибудь перекусить, чтобы ты на балу в голодный обморок не падала. Но теперь боюсь об этом даже заикаться.

Милли засмеялась.

– Знаешь, ты не производишь впечатление человека, который вообще может бояться чего-либо. Как-то я перестаралась со твоим образом… Ну хорошо, раз совсем не тратиться нельзя, давай хотя бы попробуем тратить поменьше. К примеру…

– Своруем еду? – с готовностью предложил он. – Отличная идея! Я, значит, отвлекаю, а ты утаскиваешь. Это, конечно, не драконье стекло, но раз у тебя какой-никакой опыт, то точно справишься.

Милли его даже кулачком в плечо стукнула.

– Ау, – снисходительно выдал он и демонстративно «травму» потер.

– Я ведь серьезно, между прочим, а ты все иронизируешь, – хоть и сказала с укором, но с губ не сходила улыбка. – На самом деле я понятия не имею, где здесь хоть одна приличная таверна. А у леди Присциллы ее супруг запрещает угощать гостей, ибо, это «неразумные траты семейного благосостояния». Но тебе, как фантому, все равно ведь физическая пища не нужна. А я и вовсе не голодна. Но раз у нас в запасе еще есть время… Как бы ты хотел его провести?

Лучше ему все же не озвучивать, как бы он хотел.

Но не успел даже ничего придумать в ответ, как Милли добавила:

– Это ведь и вправду очень эгоистично с моей стороны, что мы все это время только и делаем, чтобы у меня все вечером получилось. И я как-то совсем не подумала, что для тебя-то это единственный во всей вечности день, когда ты находишься в материальном мире. Хочется, чтобы и для тебя этот день был особенным.

– Он и так уже особенный, – причем даже не кривил душой. И дело было даже не в том, что ему впервые приходилось сталкиваться с магическим маячком повышенной секретности. Нет. Как-то все сегодня воспринималось иначе. Как изысканная специя способна изменить все блюдо, так и Милли каким-то непостижимым образом преображала происходящее.

Но пока не хотелось об этом задумываться.

– У нас есть еще часа два, в лучшем случае. И раз уж ты отказываешься воровать еду из ближайшей таверны, – хитро ей подмигнул, – то на этом мои предложения заканчиваются. Можем просто погулять по городу. Покажешь, что тебе в Мирвенграде больше всего нравится. Так сказать, местные достопримечательности.

Которые точно его не интересуют. В отличии от стоящей рядом удивительной девушки. Пусть и в простом платье, пусть без каких-либо изысков и драгоценностей, но почему-то кажущейся куда прелестней, чем первые столичные красотки на балах.

Вот чем она подкупает? Своей искренностью? Своей чистотой или бесхитростностью?.. Пока сам не понимал.

– Хм… Есть у меня одна идея… Пойдем, – Милли даже за руку его взяла. И такой простой жест показался чуть ли не интимным. Словно она так неосознанно высказывала свое безграничное доверие.

– Пойдем? Или все-таки поедем? – с улыбкой наблюдал за ней Атрей.

– Нет-нет, именно пойдем, – она покачала головой. – Тем более тут недалеко. Я покажу тебе, что именно в Мирвенграде мне нравится больше всего.

За время пути по залитым солнцем улочкам у него успели кончиться все возможные предположения. Вот куда она его ведет? К какому-нибудь местному памятнику? На пристань? Или, да даже такое возможно, в городскую библиотеку?

Но Милли на все его расспросы только смеялась и отвечала заговорщическим:

– Скоро сам все увидишь. И вообще, не помню, чтобы я добавляла тебе любопытство.

– Это не любопытство, это стремление быть готовым ко всему, – с улыбкой отвечал он. – А то с тобой я совершенно не знаю, чего ожидать в любой следующий момент.

– Разве я непредсказуемая? – это ее будто бы даже удивило.

– И ты даже не представляешь насколько.

Хотя дело было даже не в непредсказуемости. А в том, что она кардинально отличалась от тех девушек, что знал раньше, и насчет которых он мог безошибочно предположить не только их каждый шаг, но и чуть ли не всю жизнь расписать.

А Милли походила на хаос. Только на упорядоченный хаос, как бы абсурдно это ни звучало. Будто на каждый ее план есть целая вереница планов «на случай, если предыдущий не сработает». И это могло ее завести вообще куда угодно. Вплоть до зарабатывания на жизнь варкой зелий где-нибудь на окраине Бадренского леса.

Но он твердо намеривался повернуть ее жизнь именно в самое выгодное и безопасное для Милли русло.

Идти и вправду пришлось недолго. Минут через пятнадцать утопающие в зелени улицы Мирвенграда остались позади. А впереди, насколько хватало взгляда, простирались холмы. Цветастые луга перемежались островками леса, и все это на фоне совершенно безоблачного неба. Все же здесь начало лета ощущалось куда явственнее, чем в Руквуде.

Или просто в Руквуде ему было банально не до того, чтобы акцентировать на этом внимание?..

– Вот! – торжественно объявила Милли, остановившись на вершине холма, прямо у старого раскидистого дерева. – Мы пришли.

Огляделся по сторонам с вполне логичным:

– Куда?

– Ты же спросил, что мне больше всего нравится. Так вот, мне нравится здесь, – безо всяких церемоний она села прямо на траву у подножия дерева. Причем, умудрилась сделать это с неосознанной грациозностью.

– И чем это место такое особенное? – все же не стал признаваться, что она снова умудрилась его удивить. – Это какое-то уникальное дерево? Старейшее в городе? Или его посадил некто выдающийся? Или здесь произошло нечто эпохальное?

– Нет, – казалось, Милли забавляет его озадаченность.

– То есть это просто дерево?

– А разве что-то обязательно должно быть особенным, чтобы это ценить? – блаженно улыбнувшись, Милли прикрыла глаза.

Сел на траву рядом. Думал, Милли тут же подскочит или хотя бы отстранится, но она и с места не сдвинулась. Впервые за весь день вместе видел ее расслабленной.