— Шла бы ты на уроки, Антоша. А то вдруг родители узнают, что ты прогуливаешь.

Если бы Тоня была парнем, то за «Алёшу» запросто мог бы ударить ей в нос, но она маленькая девочка, что с неё взять?

— Без тебя разберусь! — покраснела от злости. Она обиженно отвернулась от него, а волосы уже порядком намокли. Сердце её билось чаще. Не понимала, почему была так чертовски счастлива рядом с этим человеком.

Неожиданно голову прикрыли капюшоном дождевика, и Тоня, изумленно посмотрела на Алексея.

— Простудишься ведь, балда, — это прозвучало так ласково, и ничто не могло сравниться с этими нежными и заботливыми словами. — Мне пора на работу уже. Беги на уроки.

— А где ты работаешь? — ей правда было интересно знать о нём всё.

— Айтишником в одной из крупных компаний.

Волкова удивилась, что такой опасный парень работал на такой умственной профессии. Ей вдруг захотелось пошутить, мол, типа, что он умный? Но вдруг он обхватил Тоню за плечи и прижал к своей груди. Ладони запылали от жара. И ноги превратились в вату. Что на него нашло?

— Хорошо учись, — прошептал ей на ухо, затем развернулся к машине и с самовлюбленной улыбкой закинул сигарету в зубы. Тоня не поняла совсем ничего, но тут её окликнули.

— Антонина! — услышала голос Никиты Владимировича и она вздрогнула. Вот для чего всё это было. Лютый обнял её не потому что захотел это сделать, а для того, чтобы как-то обратить на себя внимание Самурая. Вот ведь гад! Ну ничего, Тоня ещё отыграется на нём.

Алексей сел в машину, выкинув окурок, и поймал на себе осуждающий взгляд Владислава.

— Что? — весело спросил Ефимов.

— Лёха, ты, конечно, ни разу не спалился, ага. Обнял-то из-за Самурая, небось?

— Нет, просто захотел и обнял, — пожал непонимающе плечами.

— Да-да, другому об этом расскажи. Ты просто придурок, — прокомментировал тот.

— Твоя школа же. Твоей тупостью и заразился, — выезжал из школьных ворот, оставив наедине Антонину и Зайцева. Алексей видел, как его провожала пара глаз, обжигая ненавистью.

«Да, Никита. Привет, из прошлого», — подумал про себя парень, включив громко радио.

29

POV Тоня

Учитель стоял напротив меня, скрестив на груди руки, и недовольно при этом хмыкнул. Я посмотрела вслед отдаляющейся машине, и у меня родилось желание кинуть в автомобиль камень. Этот Лютый сегодня, как я погляжу, в ударе. С самого утра раздражает, к тому же, ко всему прочему ведёт себя так, словно у него раздвоение личности.

— Антонина, почему не на уроке? — между бровями образовалась складочка. Что-то хотела сказать в своё оправдание, но не успела, он опередил меня. — Или вы всё же хотите, чтобы о ваших прогулах узнал Борис Сергеевич?

Что у него с настроением? Это так появление Лютого на него влияет или как? Да что между этими двумя происходит. Не понимаю я этих мужчин. Ведут себя, как дети малые.

— Не хочу, — опустила виновато голову, сердце забилось от страху. Неужели Никита Владимирович расскажет моему отцу о том, что видел нас с Алексеем. Вот ведь вляпалась. — Я проспала.

— А тот отброс, — явно намекая на Лёшу. — Что делал с тобой рядом?

Я испугалась. Слышать подобное от человека, который максимально точно держался в обществе среди неадекватных подростков, опускался до их же слов. Мне было дико от этого. И Лёша никакой не отброс!

Хотела бы я сказать это в его защиту, но вместо этого выбрала молчать в тряпочку.

Зайцев увидел, как прожгла его обидным взглядом. Лютый не подарок, но и не совсем плохой, каким его считают.

— Антонина, я хотел сказать, что ты общаешься с плохим человеком. Переживаю за тебя. Ведь он мусор! — его голос говорил о ненависти. И как бы там ни было, я не позволю никому осквернять того, кто спас меня от буйных девчонок, и того, кто заботиться обо мне. — Такой человек грязь в обществе.

— Вы себя-то слышите? — нервно спросила у него, задрав к нему подбородок. — Разве вы лучше? — мой тон неожиданно стал грубым. — Разве вы лучше? Говорите подобное о человеке! — выдала я, топнув ногой, мой капюшон слетел с головы. — Расскажете отцу? Отлично! Говорите, но учтите, что поверит он больше мне, если я скажу, что вы! — ткнула на него пальцем, совсем видимо слетев с катушек. Я вздрогнула. — Приставали ко мне!

Было нелепо нести подобный бред. Но почему-то у меня сработала защитная реакция в сторону Лютого… Нет, Алексея!

Глаза мужчины округлились до неузнаваемости, он не ожидал от меня такого. Думал, что я поддержу его слова о Лёше, но нет. Мне было обидно за человека, который чуть не сбил меня при первой же встрече. Почему я вела себя так странно? Совсем не понимаю.

— Волкова, ты чего? — спросил испуганно, чуть заикнувшись. — Я ведь на самом деле пошутил, ничего не скажу вашему отцу. Мы ведь договаривались с тобой, — почему-то стушевался он, а вот я была невероятно зла.

— Не знаю, что там у вас происходит с Алексеем, но говорить плохо о нём я не позволю. Даже вам… — выдала подобное я. — Мне нужно идти на урок, — прошла мимо, но тот схватил моё запястье.

— Я просто переживаю за тебя. Он не тот человек, которому можно верить, — тихо сказал тот, будто боясь, что нас могли услышать.

— Вам нечего бояться. Алексей порядочный человек, — выдала я. — Хорошего дня! — вырвала от него руку и зашагала в школу. Сердце от безумного поступка готово было выпрыгнуть.

Разве я не права? Разве имеет ли кто-то право говорить гадости на кого-то другого? Конечно, нет!

Все занятия мучительно тянулись, словно время застыло на стрелках часов, и учителя болтали без остановок. Пару самостоятельных работ настроение мне не могли, конечно, испортить, но вот Громова была подавлена.

— Валь, ты чего? — обеспокоенно спрашивала у подруги.

— Скорее всего завалила геометрию, — сказала она. — Снова папа будет ругаться.

— Может, не всё так плохо, — положила ей на плечо руку, пытаясь подбодрить.

— Тебе проще всех говорить, — тяжело вздохнула Валентина. Ей так только кажется, мой отец в разы хуже!

— Если что, возьми дополнительную работу на дом, помогу решить и перекроешь оценку, — предложила ей, затем она кинулась ко мне на шею.

— Тося, ты самая лучшая, — чуть повеселела девушка. За мной в класс зашла Виктория.

— Пошли, папа нас ждет, — позвала меня сестра, застыв в проеме.

— Я пойду тогда. До завтра, — сказала подругам напоследок и отправилась за Викторией.

— Значит, твой парень Лютый? — словно передразнивала меня, ехидно спрашивая.

— Чего? — изумилась её словам. — Что за глупости? Не говори ерунды.

— Не волнуйся так, Тоня, папа не узнает об этом. Так что, давно вы с ним вместе?

— Я понимаю, как это выглядело сегодня с утра. И, подожди, ты нас тоже видела? — мои щеки заполыхали.

— Да, он тебя так крепко обнял, — остановила почти у выхода, показывая на себе объятия, мило улыбнувшись. — Я думала, умру от такой пары.

— Ты не так поняла! — прошипела я. Что мне нравилось в Виктории, на неё можно было положиться.

— Рассказывай это другому человеку, — хохотнула Вика, подхватив меня под руку.

Да не нравится он мне. Что за бред!

Во дворе нас ожидал отец, который сидел за рулем. А дворники размахивали в стороны, сгоняя дождь.

— Папа ничего не узнает, — прошептала мне на ухо, когда мы уже подошли к машине. Пришлось её чуть задеть плечом и пригрозить кулаком. Сестра хохотнула. Вот же стерва!

Как обычно я села рядом с отцом, а сестра позади меня. Папа сегодня был задумчивым и не проронил ни одного слова по дороге домой. А уже на семейном ужине узнали причину его молчаливости.

— Тоня, придется пока остановить репетиторство с Никитой Владимировичем, — сообщил неожиданно тот, когда же Гера ставила на стол тарелку с картошкой.

Естественно, подобное меня удивило. Не прошло и двух недель, как он резко передумал.

— Что случилось, дорогой? — спросила и Гера, переглянувшись с дочерью и со мной.

— Мне отправляют в командировку в Екатеринбург, — выпалил тот. — На два месяца. В эту пятницу самолёт, — выдал тот. Командировка? Да и так неожиданно? — Приеду в середине декабре.