— Не обращайте внимание на моего отца, — говорила я, когда же тот вытащил учебники.

— Всё хорошо, не переживай, — сказал тот, затем присел за мой стол. — Давай повторим, что мы проходили в прошлый раз, — устало произнес, подперев голову. Я села на край кровати и ногой нащупала пакет. Да какой там «повтори», мне в голову кроме Лютого ничего не лезет. Уже ровно восемь вечера. Чёрт, я опоздала!

От расстройства погрузилась в саму себя, и совершенно не слышала, как меня пытался допытать Никита Владимирович. Ему даже пришлось встать и перед моим лицом помахать рукой.

— Антонина, я ещё раз повторяю: кто был первым московским князем? — я тут же заморгала. Да какой князь? О чем он вообще? Мне нужно идти к Лютому. Отдать шлем и поговорить. Какие вопросы по истории могут сейчас быть у меня.

— Никита Владимирович, пожалуйста, помогите мне, — схватила учителя за рукав водолазки. Он непонимающе посмотрел назад. Дверь была открыта, и он с неким пониманием её закрыл за нами.

— Что случилось? — взволнованно спросил у меня, но я долго думала говорить ему об этом, или стоит умолчать. Но мне кровь из носу нужна была эта встреча.

— Помогите мне сбежать из дому, — выпалила подобное. — Мне нужно проведать одного человека. Пожалуйста, в этот раз я не останусь перед вами в долгу. Прошу вас, это единственный мой шанс, — говорила я, а сама чуть позорно не разревелась. Мне правда было важно увидеть Лютого. Нужно было отдать шлем и обсудить с ним братский долг. Чувствую, что это единственная возможность повидать его. И я не собиралась упускать его, не сейчас. Если с ним не договориться, он мог бы навредить моему брату. Я не хотела, чтобы Стас страдал. Ему и так несладко, переживает ссору с отцом, как и я ловит депрессии. Нет, Лютый его сломает, я уверена в этом. Без меня брату не справиться. Как бы я об этом всём хотела рассказать учителю, но тот выглядел очень серьёзным, вряд ли бы ему понравился такой замысел. — Обещаю вернуться до половины девятого, — бормотала я, умоляя одними лишь глазами. Конечно, я видела, как всё это не нравилось ему, однако, он рассуждал, как взрослый человек.

— Антонина, я так понимаю, в доме никто не должен знать о вашем отсутствии? — спокойно поинтересовался, на что я кивнула. — И как ты собираешься выйти незамеченное?

— В окно, — показала я пальцем, на что тот потерял дар речи. — Это проверенный вариант, обратно также, мне нужно чтобы вы придержали простыни, которые я свяжу.

— Это ведь опасно, — заволновался мужчина.

— Поверьте, страшнее того человека, ничего нет, — улыбнулась я, понимая, что мужчина не станет меня отговаривать.

— Через дверь точно никак? — спрашивал у меня, я отрицательно покачала головой.

— Увы, это единственный выход, — выпалила я, мужчина закатил глаза.

— Надеюсь, это стоит того, — стащил с кровати пастельное белье и крепко связал их сам.

— Не станете даже отговаривать? — удивилась его помощи.

— Уверен, ты не станешь меня слушать, ведь изначально задумала сбежать. Не от меня, от другого значит человека.

— Я не бегу от вас, — хохотнула я. — Для меня это и впрямь важно, спасибо вам, вы лучший учитель, — неожиданно для себя, я приобняла его, когда же он не среагировал никак.

— Будь осторожна, не торопись. Если что, я придумаю что-то, — вздохнул тяжко тот.

— Классно, — начала вылазить из окна. — Когда окажусь на улице, скиньте, пожалуйста, пакет, который под кроватью, — попросила мужчину. Затем мой побег стал испытанием, пришлось заглядывать в окна, чтобы не спалиться при родителях. Выждала момент, когда отец выйдет из своей спальни, чтобы наконец-то приземлиться на ноги. Дернув за сооруженный канат, дала понять, что я на земле. Из окна моей комнаты показался мужчина, держа в руках чёрный пакет, и осторожно скинул вниз. Но незамеченным шлем не остался, ибо выскочил из пакета, который улетел куда-то в сторону, и я уже ловила лишь один шлем в виде черепа. Никита Владимирович безэмоционально смотрел на меня сверху вниз, явно заметив знакомый для глаза шлем. Сначала я застыла, наблюдая за учителем, но он торопливо показал на вымышленные часы на руках, явно намекая, что времени у меня мало. Не стала я зацикливаться на том, что мог обо мне подумать Зайцев, и как можно скорее отправилась в бега, к спортзалу «Боец», прижимая к груди шлем. Я в одних домашних тапках с забавными заячьими ушками, в красной клетчатой пижаме, как в американских фильмах про рождество, а волосы у меня растрепанные. Последний раз расческой я пользовалась перед школой. Но всё это было не важно, я бежала со всех ног, боясь, что упущу его, и больше не увижу. Только не уходи, Лютый. Нам нужна эта встреча.

Перед глазами уже было видно здание, и я, совсем не обращая внимания на настоящих здоровых мужчин, упорно бежала, собираясь зайти, но меня подхватил кто-то из них под руку. От неожиданности уронила шлем и испуганно смотрела на высоко мужчину, с длинными волнистыми волосами, собранными в хвост. На нём одни шорты, а на грудях много странных татуировок.

— Сладенькая, куда торопимся? — спрашивал у меня незнакомец, начиная прижимать к нему. А сил у него немерено, я пыталась оттолкнуть его от себя, но даже с места не двинула.

— Отпустите, я тороплюсь, — прокряхтела я от бессилия.

— Может, поболтаем? — настойчиво приближался к моей шее мужчина. От него ужасно воняло потом. Да что за блин. Как от него отвязаться?

— Слушай, ты хорошенькая, — выдал второй, с козлиной бородкой. В отличие от своего друга, он хотя бы был в одежде.

— Мне правда некогда с вами говорить, — всё-никак не сдавалась.

— Не ворчи, красавица, тебе с нами понравится. У нас крутая тачка.

Ещё одни придурки. Почему они думают, что раз у них тачка, так мир вокруг них крутиться? Неужели все качки такие тупые или у них фишка такая?

Не остается другого выбора. Пришлось пустить вход свои зубы, спасибо родословной, они у меня крепкие. Укусив мужика, который расслабился и отвлекся на боль, мне удалось увернуться, поднять шлем, и, пока эти неженки разглядывали мой яростный укус, собиралась открыть дверь. Однако, меня опередили и мы с кем-то в одно время открыли дверь, я упала на пятую точку, прижав покрепче к себе шлем.

— Лютый, держи эту малышку! — возгласил мужчина с смешной бородкой, но мне сейчас было не до смеха, как и самому парню, что непонимающе смотрел на меня. Он узнал меня и, осторожно схватив меня под руку, также поставил на ноги, будто я была каким-то хрусталем. А я смотрела на него, и не смогла сдержать улыбку.

— Если бы ты знал, как я рада тебя видеть, — искренне сказала ему, не отрывая от высокого, широкоплечего парня, взгляда. Он был таким огромным. Рядом с ним я казалась маленьким тараканчиком. Он вцепился в мою руку, приблизил к себе, и если бы не шлем в моих руках, то я бы ощутила жар его голого торса.

— Что здесь происходит? — спрашивал у мужиков, которые тут же остыли и позакрывали свои рты.

— Да мы хотели прокатить её на новой тачке. Так же, Олег? — обращался к своему дружку, а по голосу слышно было, как были напуганы. Похоже, Лютый везде успел отличиться. Даже этих двух шкафов испугал.

— Не советую, — спокойно говорил Лютый, когда же я обнюхивала его, как собачонка, наслаждаясь приятным запахом малинки. Вкусным гелем для душа пользуется, зверь. Я думала такой же вонючий, как те двое. — Она со мной, — выдал парень, затем удар сердца, слегка замер. Я сейчас чуть не перестала существовать. Кто о таких вещах говорит таким холодным голосом. Ни капли нежности. Ну и ледышка этот Лютый.

— Не знали, звиняй, Лютый, — мужчина с длинными волосами протянул для рукопожатия руку, но парень церемониться не стал и лишь хмыкнул, уводя за собой в клуб, а на последок глянул на мужика, как на последнее дерьмо.

18

Лютый вел меня за собой, мы проходили милую Карину, которая, увидев меня, почему-то провожала таким взглядом, как будто меня ждал полный трындец, не забывая при этом улыбаться. Какие-то парни смотрели на нас: раздраженного парня, ведущего за собой девочку, на две головы ниже него, да к тому же ещё тощую, в детской пижаме и точно таких же тапочках, и к груди прижимающую шлем. Парень был невероятно серьёзным, его глаза даже не моргали, все мышцы на лице напряжены. Это выглядело даже не круто, а забавно, как будто хотел в туалет, и я не смогла удержаться, хохотнула, чем и обратила на себя его внимание. Не чувствовала я от него опасность. Пускай он и был самым классным и опасным парнем. Да пускай хоть Джеймс Бонд. Не походил на мерзавца. Вообще ни капли не напоминал того, кто мог причинить боль. Не такой, как он. В этом я убеждаюсь только сейчас, когда он до боли сжимает мою руку. Но ничего не болит. Мы оказываемся в раздевалке, и тот отпускает наконец-то меня, и прогоняет каких-то парней, закрывая за ними дверь.