Три недели спустя Гарри вышел из епископского дворца рядом с собором Святого Павла, в одеянии из пурпурного атласа с золотыми цветами, усыпанном драгоценными камнями шейном украшении, которое стоило, как полный колодец золота, и в пурпурном бархатном берете, богато украшенном самоцветами, и сел на прекрасного черного иноходца для торжественных выездов. Тысячи людей высыпали на улицы посмотреть, как король едет с процессией в собор получать почетные дары, посланные ему папой Львом. Оскорбленный двуличием Фердинанда и Максимилиана, папа хотел заверить Гарри в своей дружбе и сохранить его расположение как союзника.
У огромных дверей собора Гарри спешился и пошел к главному алтарю, где его ждал папский посол с мечом и церемониальной шапкой, освященной самим понтификом. Король преклонил колени, двое аристократов опоясали его мечом и возложили ему на голову шапку из пурпурного атласа высотой фут, с расшитыми полями и подвесками из хвостов горностая. После этого Гарри встал и обошел огромную церковь, чтобы все собравшиеся могли увидеть дары папы. Вышедшего из собора короля вновь встретила толпа народа, желавшего посмотреть, как он возвращается в епископский дворец, неся шапку на кончике золоченого меча.
Гарри пребывал в отличном настроении, когда в июне, одетый в наряд из золотой парчи, с золотым свистком на шее – отличительным знаком главнокомандующего флотом, – отправился на парадной барке вместе с Кейт и Марией из Гринвича в Эрит, где стоял в доке новый, готовый к спуску на воду корабль. Король сидел в красивой каюте, расположенной в палубной надстройке, окна были открыты, свежий ветер с реки трепал его длинные волосы. Гарри испытывал восторженный трепет. Море влекло его с самого детства; корабли были его страстью. Он упорно строил флот, решив сделать Англию силой, с которой будут считаться на море.
И вот он, его прекраснейший на тот момент корабль «Henry Grace à Dieu»[16], который люди уже прозвали «Великим Гарри». По размерам корпуса ему не было равных, его борта сильно возвышались над королевской баркой, судно имело пять палуб и разнообразное вооружение, состоявшее из более чем двухсот пушек. Гарри поднялся на корабль, позади него по трапу неловко взбирались придворные. Он стоял на палубе, нетерпеливо ожидая окончания торжественной мессы, которую служили для освящения корабля, после чего повел всех гостей его осматривать, с гордостью указывая на те его особенности, которые выгодно отличали «Великого Гарри» от других кораблей, и не забывая при каждом удобном случае подавать сигналы свистком.
Все поздравляли короля, только Мария выглядела подавленной, и Гарри знал почему: переговоры Уолси с французами продвигались весьма успешно, и король Людовик попросил руки его сестры.
– Но он такой старый! – возмутилась Мария. – И больной. Я не хочу выходить за него.
– Вы станете королевой, – напомнил ей Гарри. – Ни одна английская принцесса до сих пор не была королевой Франции. И насколько я слышал, Людовик не такая дохлая рыба, как инфант Карл. Ему не терпится вступить в брак с вами, он готов щедро одарить вас своей любовью и осыпать богатствами.
Мария начала мерить шагами комнату:
– Я не выйду за старика!
Она по-прежнему боролась со слезами, когда они возвращались в Гринвич на барке. Казалось, Мария готова испортить брату этот восхитительный день.
– Чем вы недовольны, сестра? – запальчиво спросил Гарри.
– Ничем, – ответила та, отвернулась и стала смотреть в окно.
Король пожал плечами и взял в руки календарь приливов и отливов в Европе. О том, когда прибывает и отступает вода у берегов Франции, он знал больше любого морехода, адмиралы уже научились доверять его энциклопедическим знаниям в морском деле.
– Я этого не сделаю, – вдруг сказала Мария. – Не могу. Я люблю другого!
Гарри схватил ее за руку:
– Вы не можете любить, кого вам вздумается. Вы принцесса и должны выйти замуж, чтобы принести пользу королевству.
– Но я люблю Чарльза! – Мария залилась слезами.
– Саффолка! Надеюсь, он не поощрял ваши чувства! – Гарри подумал о том, как его друг обходится с женщинами. – Клянусь святым Георгием, если он…
– Нет, клянусь! Он сказал мне, что между нами ничего не может быть.
– Слава Всевышнему, хоть у кого-то хватает благоразумия! А теперь прекратите жаловаться и делайте, что вам говорят, ради меня и ради Англии!
Тем летом в королевском поместье Уонстед Мария официально отказалась от своей помолвки с инфантом Карлом. Через неделю был провозглашен мир с Францией и объявлено о том, что она выйдет замуж за самого короля Людовика.
Гарри не знал, как ему отблагодарить Уолси за то, что тот выторговал такие прекрасные условия договора, благодаря которому высокий статус английской короны в Европе будет восстановлен. Он тут же сделал его архиепископом Йоркским и написал в Ватикан, побуждая папу Льва назначить Уолси кардиналом.
Новоиспеченный архиепископ сразу принялся за улучшения в Йорк-Плейсе, старинной лондонской резиденции архиепископов Йоркских, расположенной в Вестминстере.
– Благодаря щедротам вашей милости я смогу превратить его в прекрасный дворец, где буду принимать вас по-королевски, – восторженно лепетал Уолси.
А Гарри, сам любивший украшать свои старые резиденции и строить новые, с удовольствием наблюдал, как продвигается дело, и радовался, что сумел щедро вознаградить верного Томаса.
В августе весь двор собрался в большом банкетном зале Гринвича, который был увешан полотнищами златотканой парчи с вышитыми на них королевскими гербами Англии и Франции. В тот день принцесса Мария через доверенное лицо выходила замуж за короля Людовика. Рядом с Гарри на троне сидела Кейт, очень красивая в серебристом атласном платье и золотой венецианской шапочке; она снова была беременна и гордо выставляла свой высокий живот. Невесту привели в зал, ее платье в крупную красно-золотую клетку сочеталось с нарядом герцога де Лонгвиля, замещавшего на этой церемонии короля Франции. Они произнесли обеты, обменялись кольцами и поцеловались, стоя перед архиепископом Уорхэмом, который после этого отслужил венчальную мессу. По окончании свадебного пира Гарри и Бекингем, сбросив гауны, возглавили танцы и важно вышагивали в дублетах. Пиршество затянулось допоздна, в какой-то момент Гарри стало скучно. Потехи ради он начал кидать в гостей засахаренные сливы и смеялся, видя их смятение. Многие подхватили его забаву и с хохотом включились в эту фруктовую битву.
С наступлением темноты все проследовали в зал, где была приготовлена огромная кровать. Новая королева Франции появилась в роскошной ночной рубашке и легла на постель, обнажив одну ногу до бедра. Лонгвиль снял чулки, лег рядом с Марией и прикоснулся голой ногой к ее ноге.
– Теперь мы можем считать брак заключенным окончательно, – заявил Гарри, улыбаясь Уолси. – Давайте отпразднуем это!
Гарри вскрыл свои сундуки, чтобы его сестра отправилась во Францию роскошно экипированная. Во дворец призвали купцов из всех стран, и теперь у Марии было тридцать великолепных платьев. Вдобавок Гарри щедро снабдил ее украшениями и мебелью.
Кроме того, с Марией отправлялась большая свита. Людовик лично утвердил все имена в представленном ему списке, кроме обольстительной Джейн Попинкур, репутация которой была подпорчена тем, что она вступила в любовную связь с герцогом де Лонгвилем. Мария поплакала, но утешилась, получив свадебный подарок Людовика – огромный бриллиант под названием «Зеркало Неаполя» с подвешенной к нему крупной жемчужиной. Гарри жадно смотрел на него, думая, что ему самому следовало бы иметь такое сокровище. Когда королевский ювелир сообщил, что это украшение стоит шестьдесят тысяч крон, Гарри замутило от зависти.
Глубоко в душе его печалило расставание с сестрой. Они всегда были близки, и он чувствовал потребность опекать ее. Нет, Гарри вовсе не предполагал, что Людовик станет плохо обращаться с Марией. Французский король, как он слышал, был настоящим джентльменом и пылал страстью к своей молодой жене. Просто сам он станет скучать по Марии, и Кейт чувствовала то же самое, Гарри знал это.
