— В идеале найти других бафферов и организовать пункт помощи мутировавшим, — мечтательно сказала Яна. — Они, по сути, сами виноваты, что перехапали этого вашего форсера… Но ведь не каждый — убийца. Многие и рады бы вылезти из мясорубки. К тому же так отпадет надобность их самих убивать. Классно же.

При упоминании мясорубки я хмыкнул, вспомнив красочные сцены из новеллы «Зайчик». Кате из этой игры сравнение бы не понравилось. И положение у нас как у нее: вылезти просто нереально.

— Твои спелеотуристы согласятся помочь? — поинтересовался Алекс. — Реально можно многих спасти.

— Не знаю. Если не разбежались, я бы их поискала, попробовала уговорить… Но только после того, как увижу родителей!

Слушать эти ванильные фантазии, попахивающие бедой для всей команды, я больше не мог. Выключил плиту, повернулся и спросил:

— Господа, вас ничего не смущает в этом прелестном альтруистичном плане?

Все взгляды обратились ко мне. Я скрестил руки на груди, сжимая в кулаке вилку.

— Яна права: сейчас уже мутируют те, кто долго и упорно изводил все живое, что попадалось на глаза. Это опасные и непредсказуемые люди. — Я покачал головой. — Для них баффер, который нейтрализует любую мутацию, — ходячая лечилка для бесконечной прокачки. За тобой начнут охоту, Яна. Тебя до смешного легко вычислить: значка игрока нет. Нравится идея стать добычей?

Судя по выражениям лиц, идею никто категорически не одобрил. Но если Семен выглядел задумчивым, а Алекс — встревоженным, то наша валькирия казалась расстроенной. Ну честное слово, как будто ей на детской площадке запретили песок есть.

— К слову… — Семен снова поднял взгляд на меня. — Уверены, что никто о вашем открытии не проведал? А то вдруг пора меры принимать.

Я хотел ответить, но тут с улицы донесся явственный шорох. Точно легкие шаги под окном. Пришлось напрячь слух, но вроде бы все стихло. Почудилось?..

— То есть я должна забыть о том, что могу лечить мутантов, и забиться в дальний угол? — разочарованно и чуть презрительно спросила Яна. — Потрясающе.

Шаги громко простучали по крыльцу, и в дом ворвался Кеша. Выглядел он так, словно не спал всю ночь, но глаза блестели от распирающих эмоций. Я мог поклясться, что раньше его таким не видел.

— Лечить мутантов? Как⁈ — Пацан оперся на стол, всем телом подавшись к Яне.

Я наконец-то понял, что увидел на Кешином лице. Надежду.

В рассказе о вчерашних открытиях Яна опустила красочные подробности — то ли для краткости, то ли Кешу берегла. Тот слушал молча, стискивая кулаки. Потом с минуту смотрел на вылеченную руку Алекса. Мы ждали, слегка озадаченные странным поведением нашего неугомонного юнги — выражаясь метафорически. И тут Кеша всхлипнул.

— Что? — испугалась Яна. — Что случилось, Кеша?

— Ну чего ты, мелкий, не реви, — пробормотал я, чувствуя себя глупо.

Кеша рухнул на табурет, всхлипнул и ожесточенно потер лицо ладонями, словно надеясь загнать слезы обратно в глаза.

— К-когда все началось, — сказал он, пытаясь звучать ровно, — я спрятался и родителям п-позвонил. По видео. Т-тогда связь еще не отрубилась. Дозвонился маме. И они… они вдруг м-мутировали. Оба, прямо на видео.

Всхлипы стали чаще, а Кешу начало потряхивать.

— Я думал, ч-что если их… звать, м-может, они услышат и… и н-не превратятся. К-как в кино. — Он беспомощно обхватил себя за плечи. — А они… в-все равно превратились. В каких-то ящеров, не знаю. И… и к-кричали. Но если… м-мы их найдем, может, т-теть Ян, может, вы им… вы…

Кеша уткнулся лицом в ладони и заплакал, согнувшись, будто пытался от нас спрятаться. Семен тут же ласково погладил его по плечу, Яна неуклюже выбралась из-за стола и обняла Кешу одной рукой, прижавшись щекой к светлой макушке.

— Конечно, Кеша, мы обязательно их найдем и вылечим. Обещаю, — тихо и быстро заговорила Яна. — Чем угодно клянусь сделать все, чтобы родители к тебе вернулись. Мы ведь решили, что скоро поедем, правда? Быстренько заберем моих родителей и поедем к твоим. Найдем для них безопасное место. Обязательно, слышишь, Кеша?

Она еще что-то шептала, неловко прижимая к себе Кешу, Семен гладил его по спине, а мы с Алексом ошарашено смотрели друг на друга. Два идиота. Даже не поняли, что пацан соврал нам тогда, в тесной кабине смешного рыжего трактора. Соврал, что безуспешно звонил родителям, даже с телефона того, кто апнул уровень, но с их стороны не было связи. Соврал очень неуклюже, пряча глаза. Просто тогда он был для нас нежеланным попутчиком, проблемным подростком. Последнее, чего нам хотелось, — разбираться в его нежных пубертатных чувствах.

В конце концов мы смущенно ушли и уселись на крыльце, доверив утешение ребенка специалистам: женщине и доброму дедушке. По крайней мере, для Кеши Семен был именно таковым. Обсуждать нашу оплошность не хотелось. Ясно, что психологами нам не стать.

— У меня были знатные терки с родителями, но теперь я даже рад, что они до этого не дожили, — задумчиво и негромко сказал я, глядя в пространство поверх забора.

— А бабка твоя? — так же тихо спросил Алекс.

— А что бабка? Извини за цинизм, но их пансионату крышка. Кучка немощных стариков… Легкая добыча. Надеюсь, она даже испугаться не успела. — Я покосился на друга. — Ты-то за своих не переживаешь?

Алекс зыркнул на меня искоса и невесело усмехнулся.

— За кого? За батю-уголовника? Или маман? Ее пусть очередной хахаль защищает. Или… не защищает, что вероятней. — Алекс помрачнел и отвернулся. — Хотя превращения в мобов никто не заслужил.

На крыльцо, тихонько скрипнув половицами, вышел Семен. Прислонился к перилам, глядя куда-то вдаль, как и я, но совсем не отстраненно. В глазах старика, как обычно, виднелась быстрая работа мысли.

— Мальчонка почти успокоился, — сообщил он.

— Славно. — Я вздохнул. — А нам теперь и правда придется искать его родителей после Яниных… Семейный квест, блин. Вы-то не собираетесь на поиски родни, Семен?

— Некого мне искать, — пожал плечами дед. — Как и вам, полагаю.

Мы с Алексом промычали что-то невнятное. При желании сойдет за утвердительный ответ.

— А я вот о чем думаю, — протянул Семен и вдруг понизил голос. — Лечение мутаций — славное дело. Но неизученное. Как именно оно действует? Сколько тканей баффера требуется для излечения мутаций разной степени? Какие именно ткани? А если поражение внутреннее, как их вводить в организм — пить кровь, жевать волосы? А вдруг эффект временный, но при этом есть побочные? Я молчу о том, что восстановить прежнюю форму полностью измененного моба может быть нереально. Ведь нам ничего неизвестно и о точках невозврата. — Дед помолчал пару секунд. — Конечно, говорить об этом Яне и мальчику не стоит.

Он вздохнул, похлопал нас по плечам и скрылся в доме. Я медленно повернулся к Алексу, у которого был такой вид, словно он только что здоровался за руку с инопланетянами.

— Ты тоже это слышал? — Я нервно кивнул на входную дверь.

Алекс хмыкнул. Наверное, это означало «да».

— Это… точно наш дед Семен? — с прежним подозрением спросил я.

— Где-то на «внутреннем поражении» я засомневался, — признался Алекс.

— Напомни, кем он раньше был?

— Да он типа… местный. Ну, просто деревенский дед. Обычный.

— Сдается мне, что ни черта не «просто» и не «обычный», — пробормотал я. — Надо будет этим заняться. Но сейчас — завтрак. А то съедят все без нас.

К вечеру небо заволокло тучами, а вдалеке начал глухо рокотать гром. Воздух потяжелел, запахло грозой. Под прикрытием непогоды сумерки подкрались незаметно и раньше, чем их можно было ожидать. В домах еще бурлила жизнь, но выползать на темную улицу мало кому хотелось. В лесу что-то тоскливо и монотонно выло.

Спокойно прошедший день мы отмечали чаепитием. В последние пару недель такое затишье стало редкостью. Семен до темноты занимался хозяйством. Яна маялась с раненой рукой, но даже умудрилась сходить в местный магазин или, вернее, обменный пункт за продуктами. Повеселевший Кеша хвостом таскался за Яной и болтал о своей семье. Тема перестала быть запретной, и белобрысая шайтан-машина принялась за старое.