Через час нас высадили в аэропорту. Кэл посмотрела на часы. Розовые Casio с пастельными цифрами и без излишеств. «У нас еще есть время выпить кофе вместе». Ее взгляд был полон надежды.

Мы сделали это. Но я не хотел оттягивать неизбежное. Не хотел проводить еще секунду с женщиной, которая, как я знал, уйдет с частичкой моего сердца.

Я перекинула дорожную сумку через плечо, покачав головой. «Думаю, я проверю почту в зале ожидания первого класса».

Ее лицо вытянулось. Я знал, что ей нравится проводить время вместе. Ей нравятся шутки, разговоры до поздней ночи, бег, оргазмы — она просто не хочет подвергать свое сердце риску. Я принял это. Даже уважал это. Но мне не обязательно было это, черт возьми, нравиться.

«Я понимаю». Она сглотнула. Мы остановились перед TSA. В трех футах друг от друга. Суета людей, бегущих во всех направлениях, чтобы успеть на свои рейсы, утопила нас в шуме. «Серьезно, ты был для меня просто потрясающим. С работой... и бегом... и сексом. И я не ответила взаимностью». Последовала пауза. «Кроме секса — я была чертовой нимфой, и мы оба это знаем». Она подняла подбородок.

Она думала, что не сделала для меня ни хрена? Это было смешно. Я шагнул вперед, еще раз доводя мысль до сознания.

«Позволь мне прояснить кое-что — я люблю готовить. Я люблю путешествовать. Я люблю деньги». Я перевел дыхание. «Но я люблю тебя больше, чем все эти вещи вместе взятые. Это не изменится ни завтра, ни в следующем месяце, ни в следующем году. За восемь недель ты дал мне то, чего у меня не было за двадцать семь лет. Ты дал мне улыбки, смех, тепло и надежду. Но я должен защищать и свое сердце, и сейчас проводить время с тобой убивает меня. Если однажды, близко или далеко, ты передумаешь, ты знаешь, где меня найти. До тех пор — все или ничего. И я не потерплю ничего, кроме чего-либо».

«Я понимаю». Ее голос был напряженным, и она провела пальцами по волосам. «Господи, я ненавижу себя за то, что не отбросила осторожность и не пошла на риск. Что со мной не так?»

Кто-то толкнул меня плечом, когда бежал на самолет. Я ухмыльнулся. «С тобой все в порядке. Ты идеален такой, какой ты есть. Эй, я купил тебе прощальный подарок». Я снял дорожную сумку с плеча и расстегнул ее, шаря в поисках коробки размером с пачку сигарет. Я бросил ее ей в руки. Она поймала ее в воздухе, собираясь открыть.

«Нет». Я захлопнул его, прежде чем она успела заглянуть. «Откроешь, когда вернешься домой».

Она выгнула бровь. «Мне льстит, что ты считаешь, что я обладаю таким самообладанием, но ты когда-нибудь видел меня рядом с коробкой Синнабона?»

«Если время в Стейндропе чему-то меня и научило, Дот, так это тому, что у тебя есть много вещей, о которых ты даже не подозреваешь. Вот почему Я не пронзил голову Эллисон после того, как ты рассказал мне, что произошло между вами двумя. Потому что я знал, что это была твоя борьба. И ты это сделал. Ты противостоял своей обидчице и уничтожил ее. Ты показал себе, что ты можешь. Что ты всегда мог. Ты разорвал цикл и не позволил циклу сломать тебя . Ты чертова рок-звезда, и я хочу, чтобы ты помнил об этом каждый раз, когда сомневаешься в себе. Что есть парень где-то в мире, который боготворит землю, по которой ты ступаешь. Что ты так тщательно его отметил, что он никогда тебя не забудет. Я схватил ее за руку и переплел наши пальцы. Мы оба посмотрели вниз, и она заметила новую татуировку на внутренней стороне моего предплечья. Идеальная круглая точка. Она закрыла глаза, борясь со слезами.

«Я хочу, чтобы ты знал, Эмброуз Касабланкас, что если бы я мог быть с кем-то, то это был бы ты».

Я улыбнулся, отпуская ее пальцы, отдаляясь, отдаляясь. «Я знаю, Дот. Я знаю».

КАЛ

oBITCHuary: Привет.

<Пользователь McMonster больше не активен>

КАЛ

«Всем больно» — REM

Я провела полет из Мэна в Нью-Йорк, истерично рыдая в своем кресле, размазывая слюну, сопли и другие телесные жидкости по окну. Человек, сидевший рядом со мной, был настолько встревожен и чувствовал себя неуютно, что совершил четыре прогулки-разминки за полуторачасовой полет.

Я должен был быть в восторге, что Эллисон наконец-то получила свое. Карма нанесла сокрушительный удар. Моему врагу детства пришлось заплатить 50 тысяч в качестве залога, пока она ждала суда за то, что сделала со мной и Роу.

Говоря о Роу — его хорошая репутация в Стейндропе была восстановлена. Мама написала мне, что теперь все поняли, что эта сделка всегда была выгодна городу. Все манипулятивные махинации мэра Мюррея заставили людей пошатнуться. Слухи распространились, как огонь в пустынном поле. Тот факт, что Эллисон совершила позорный путь в тюрьму, помог. Но помог и этот ужасный парень Тейт, который решил отправить своего прекрасного помощника на одно из собраний в мэрии и объяснить, что они должны Ожидайте. Она принесла чертежи, визуализации и даже сделала целую презентацию. Оказалось, что когда вы прозрачны и открыты с людьми, они действительно садятся за стол переговоров с открытыми сердцами и умами.

Стакан наполовину полон? Я был рад оставить позади воодушевленную и сильную маму. Перед тем, как уйти, я открыл для нее аккаунт продавца на Etsy и даже сделал супермилые фотографии ее варежек со всех сторон. Ее первый заказ пришел через полчаса после того, как магазин начал работать. Мы оба подпрыгивали и кричали друг другу в лицо пять минут подряд.

Я никогда не говорил ей, что это пришло от друга в Нью-Йорке, которого я специально попросил купить варежки. Я заранее отправил ей Venmoed, чтобы показать, что я стою своих денег.

Стакан наполовину пуст? Я была опустошена, чтобы попрощаться с Роу. Но, напомнила я себе, последние восемь недель были не чем иным, как странным, похожим на американские горки опытом. Работа, интрижка, бег... Я просто была в замешательстве. На сенсорной перегрузке. Да. Должно быть, это было оно. Я вернусь в Нью-Йорк и вернусь к своей обычной, упорядоченной жизни. Где парни были нежеланны, и я могла спокойно прокрастинировать в комфорте собственного дома.

Под «домом» я подразумевала квартиру.

Ладно, обувная коробка .

Все, что мне было нужно, это вернуться к своей рутине. К работе официанткой. К хорошим чаевым. К написанию, затем удалению, затем оправданиям, почему я не записала свой первый эпизод подкаста. Я прожила всю свою взрослую жизнь без Роу Касабланкаса и прекрасно выжила. Он не собирался переворачивать все с ног на голову из-за нескольких оргазмов, искреннего признания в любви и двух татуировок с моим изображением. Меня было не так-то легко поколебать.

Я вывалился из самолета прямо в объятия снежной бури. Мне потребовалось три часа, чтобы добраться до своей квартиры, которая встретила меня вонью, более подходящей для множества гнилых тел, застрявших в канализации. У меня ведь не было домашнего животного, не так ли? Нет, я был уверен, что я бы помнил, что усыновил одного. Кто тогда умер, и что еще важнее — что заставило их подумать, что это нормально делать у меня дома?

Ответ на этот вопрос пришел сам собой на кухне, когда я поняла, что достала молоко с намерением выбросить его перед уходом, но в итоге просто оставила его на прилавке. Красная коробка покрылась плесенью по краям, ее горлышко было украшено зеленым, корковым молоком, вокруг нее кружился нимб мух. Возвращаемся к моей гламурной жизни, вот и все.

«С тобой все в порядке. Просто не повезло», — напевал я себе под нос, заворачивая коробку в мусорный пакет, завязывая его втрое и выбрасывая в мусорное ведро. Затем я приоткрыл окно, чтобы проветрить помещение, быстро принял душ, надел очень теплую и удобную одежду и спустился в винный погреб, чтобы запастись всем необходимым. В список необходимого я также включил двухдолларовое вино со скидкой, которое я осушил перед Love Is Blind . Это был не крик о помощи. Это был вопль, который, вероятно, можно было услышать в параллельных вселенных.