«Это хорошая сделка», — продолжил я, пытаясь понять, что заставило ее сделать что-то столь глупое и опасное. «Ты злая, но ты не глупая. Конечно, ты знала, что как только пыль уляжется, люди увидят, что это принесет пользу и торговому центру, и отелю».

«Дело было не только в ответной реакции». Она покачала головой, и слезы полились рекой. «Я могла бы с этим справиться. Мой отец хотел, чтобы сделка провалилась, чтобы GS Properties купила его участки». Она шмыгнула носом, вытирая нос рукавом платья. «Он в тяжелом финансовом положении. Некоторые из сделанных им инвестиций были... нет t умно, мягко говоря. Я хотел отговорить Роу от продажи, чтобы мой отец мог попытаться спасти свою шкуру. Он был в контакте с этим парнем Блэкторном, пытаясь склонить его купить его участки. Одна из причин, по которой он обанкротился, заключается в том, что он потратил так много на мою избирательную кампанию. Он потратил деньги, чтобы это произошло».

Я прерывисто вздохнул и закрыл глаза. Я определенно не испытывал к ней симпатии. «У Роу есть свои дела, о которых нужно заботиться».

Эллисон махнула рукой, устало прорычав. «Роу — золото телевидения. Его имя идет впереди него. Он бы вернул деньги за шесть месяцев, если бы отказался от сделки. Он на пути к тому, чтобы стать миллиардером, и ничто не может его остановить, меньше всего я». Она не могла сдержать горечь в голосе. «Вот почему я так чертовски старалась с ним. Он был еще одним вариантом из финансовой неразберихи, в которую я ввергла свою семью, когда баллотировалась на пост мэра. Этот человек не сдвинулся с места. И хорошо. Он… нехороший».

«Нет, не такой», — согласился я. «Он нечто большее, чем просто хороший — он добрый. Он не скажет вам то, что вы хотите услышать. На самом деле, он редко это делает. Но он всегда будет поступать с вами правильно. А как насчет Такера?»

«Такер тоже нехороший», — фыркнула она.

Боже мой с этой женщиной. «Я имею в виду, какие у вас отношения?» — медленно спросил я.

«Такер и я влюблены » . Она всплеснула руками. «Просто время все испортило. Он хотел порвать с Диланом на той неделе, когда она сообщила ему, что беременна. Между этими двумя нет любви. Я думаю, они оба одинаково несчастны вместе».

С этим я не могу поспорить, особенно учитывая реакцию Дилан на новость о том, что Такер ей изменяет.

«Но ты все равно пыталась быть с Роу». Мои брови сошлись на переносице.

Она посмотрела на меня непонимающе, как будто не понимала, почему это было для меня странным. «Какое отношение имеет любовь к браку? Эти два понятия не должны сосуществовать».

«Ты всегда была злой», — сказала я, больше себе, чем ей. «То, что ты сделала со мной в старшей школе, оставило во мне шрам на всю жизнь».

«Об этом...» Она задумчиво уставилась себе под ноги, облизывая губы. «Калла, я...»

Еще один стук в дверь вывел нас из транса. На этот раз это был отец Эллисон. «Эл, нужна помощь?»

Слезы застыли на ее веках, когда она уставилась на меня. Она молча покачала головой, как будто он мог ее видеть. «Нет», — прохрипела она едва слышно. «Я в порядке, папочка».

Мы оба перевели дух, прежде чем она продолжила. «Франко. Он…» Она сглотнула, покачав головой. «Мы были вместе, когда ты начал встречаться. Я…» Она закрыла глаза, одна слеза скатилась из-под ее ресниц. «Я… я была беременна».

Вся комната начала вращаться, стремительно спускаясь по спирали вниз, к черной бездонной пропасти. Он обманывал нас?

«В тот день... в лесу... это было на следующий день после того, как я узнала. Я была в бешенстве. Я была так зла. На него. На себя. На тебя. Ты была другой женщиной, той, что стояла на моем пути к счастливому будущему. В моем представлении мы были на грани. Только я думаю, ты этого не знала».

«А ребенок?» — выдавила я. Я все еще считала ее ужасным человеком. Это был ее выбор — выбрать худший путь, когда сталкивалась с проблемой. Но я больше не чувствовала, что она была беспечно злобной.

Она прижалась головой к двери, скользя по деревянной поверхности до самого пола. «Мой отец заставил меня сделать аборт».

«Мне… мне жаль». И мне было жаль. За ту девочку, которой она была. И за ту женщину, которой она стала в результате всего, что произошло.

«Да. Я тоже. По крайней мере, большую часть времени».

Я прикусила нижнюю губу, изо всех сил стараясь не заплакать. «Ты могла бы мне это сообщить».

"Я Но на самом деле не могла». Она подняла глаза, пытаясь сдержать слезы. «Мне пришлось унести этот секрет с собой в могилу. До того, как ты его выкопал, конечно. Да, я вымещала на тебе свой гнев. Да, это было… ужасно. Но никто не знает, каково это — быть мной, ладно? Ожидания. Сгибание рук. Быть на побегушках у всей семьи. У тебя этого не было. Ты ходила по школе, гордая тем, что твой отец был чокнутым, затянутым в пояс учителем физики с очками для чтения, которые были склеены скотчем».

«Почему бы и нет?» Я удивленно моргнул. На этот раз это был не тик — это было чистое замешательство. «Он был самым крутым, чем только может быть человек — не извиняющимся самим собой».

Она грустно улыбнулась мне, как женщина, которая знала, что проиграла битву и войну. «Видишь? Вот почему я завидовала тебе. Из-за таких глупостей. И вот я здесь… со всеми этими правилами, которым нужно следовать. Мне нужно было быть лучшей. И я просто… устала ». Она уронила голову на руки. «Поэтому я решила быть безжалостной».

«Ну, тебе придется сделать что-то, чего ты еще не пробовала. Честно . И завтра, похоже, самое время». Я обошел ее, подталкивая открыть дверь. «Если ты не расскажешь людям, я это сделаю. Кул калб биджи ёмо ».

«Что это значит?» Она подняла глаза, вытирая нос.

«У каждой собаки будет свой день».

КАЛ

«Я пытаюсь» — Мэйси Грей

Все уставились на меня.

Среди них были домашние животные, маленькие дети и приезжие, которые пришли поддержать благотворительный забег «10 км ради детей».

«На что вы все уставились?» Дилан топала вдоль полицейских ограждений, которые огораживали дорогу, с Grav, привязанным к груди, закутанная в BabyBjörn. Плакаты малого бизнеса, спонсировавшего мероприятие, были расклеены вдоль баррикад, а рождественская толпа была густой и праздничной, потягивая горячее какао с дополнительными зефирками. «Никогда раньше не видела, чтобы женщина бегала?»

Но не то, что я бежал, заставило людей дважды взглянуть. А то, что я делал это в неоново-желтой ветровке, неоново-фиолетовых леггинсах, радужных кроссовках и маминых варежках Technicolor. Я выглядел так, будто меня выблевал единорог. Стакан наполовину полон: если я отклонюсь от курса и потеряюсь, меня, вероятно, смогут обнаружить из космоса.

«Как я выгляжу?» — спросил я Дилана, пробегая на месте мимо баррикад. .

«Как крестная моего первенца», — подмигнула она, ухмыляясь.

У меня перехватило дыхание. «Правда?»

«Абсолютно». Она поправила шапочку Грэва на его крошечной головке. «Эй, будет справедливо, если теперь, когда я бросила Така, у тебя будет больше обязанностей».

«Как ты себя чувствуешь, Калличка?» — крикнула мама из-за забора.

Я кивнул ей. «Отлично, мамушка».

«Сосредоточьтесь на своем дыхании», — серьезно проинструктировала Зета, стоя рядом с Диланом. Мы собирались пробежать круг по городу и вернуться в ту же точку, с которой начали. Там было около тысячи бегунов со всего штата. Я огляделся, пытаясь разглядеть Роу, но не смог его найти. Вместо этого я увидел Эллисон, забившуюся в угол вместе со своим отцом и бывшими лучшими друзьями из команды по легкой атлетике. Они все шептались и указывали на меня. Эллисон выглядела веселой, задорной и праздничной, как будто нашего разговора никогда не было. Что еще хуже — потому что они всегда были хуже, когда я был вовлечен, — число, наклеенное на моей спине — вы угадали — было шестьдесят девять.