Таким образом, повторю свою ассоциацию из первой части книги – отвечать на вопрос о Боге «я верю в науку», это примерно тоже самое, как если бы на вопрос: «Как твоё имя?», прозвучал бы ответ: «Я люблю устрицы».
Изучение действующих моделей реальности началось не здесь и не сегодня. Генезис современной науки давным-давно был запущен великими эрудитами античности, затем её развитие продолжилось в исламской интеллектуальной традиции, а потом перешло в христианскую Европу времён эпохи Возрождения.
Но, вот что интересно. В подавляющем большинстве случаев, погружаясь в работы ведущих Западных авторов об истории мировой науки, вы обязательно наткнётесь на временной «пробел» длинною в тысячу лет, в период между эллинами и европейскими учёными, словно Платон передал интеллектуальную традицию сразу Копернику и не было ни аль-Кинди, ни аль-Хорезми, ни аль-Бируни, а если и были, то как бы на задворках глобальной науки и достаточно лишь коротко упомянуть их имена.
Отвечая на вопрос «почему так?», формируется убеждённость, что этот возмутительно-несправедливый подход является согласованной, целенаправленной доктриной Западного образовательного стандарта, чтобы скрыть пяти вековой «дыхание» исламской культуры, изъяв из её фундаментальных основ движение к рациональному познанию мира и укоренив за ней имидж грубости, отсталости и насилия. Конечно-же, такое умалчивание совершенно не делает чести этим учёным, несмотря на их значимость и высокий научный авторитет.
Научное наследие Халифата либо замалчивается, либо искажается, причём и мусульманскими исследователями в том числе, акцентируя внимание слушателей, всё чаще, на политических или военных аспектах жизни того времени. Можно найти массу книг о междоусобицах, интригах, кознях и братоубийстве ради власти, но даже эти стороны, как правило, представлены в сильно искажённом виде, при этом, почти ничего не найти об исламском интеллектуализме, литературе, искусстве, об исламской нравственности и ценностных ориентирах. В результате простой человек, интересующейся арабо-мусульманской традицией, начинает относится к ней с подозрением, поскольку у него возникает ощущение, что она сплошь состояла из конфликтов, трагедий, узурпаторства и порабощения. Из-за этого искажённого образа даже сами мусульмане стали стесняться читать свою историю.
Мы бесконечно благодарны тем редким Западным мыслителям, которые прямо указывает на важнейшую роль исламских эрудитов в формировании современной мировой науки. Их голоса, как правило, одиноки, но тем они и важны, и дороги для нас. Именно эти люди, наряду с редкими мусульманскими энтузиастами, не дают окончательно погаснуть славным именам великих исламских мыслителей и вдохновляют на изучение того великого наследия научной традиции, на основе которой была сформирована вся дальнейшая прогрессивную мировая наука.
Вам скажут, что Фрэнсис Бэкон «прародитель» экспериментальной науки, Рене Декарт «отец» научной методологии, а Мигель Сервет в XVI веке впервые описал малый круг кровообращения человека. Безусловно, все они были великими интеллектуалами, истинными служителями просвещения и их имена совершенно заслужено отпечатаны на главных страницах истории научной мысли. Без них бы не было современного знания и это непреложный факт.
Но вы нигде не узнаете, что свой путь они начинали с важнейших новаторских достижений арабо-мусульманских учёных Средневековья, одно из которых – создание единой универсальной стратегии научного исследования. Первым кто это сделал – Хасан ибн Хайсам ещё в X веке. Математик, астроном, оптик, энциклопедист удивительного уровня, опередивший своё время. Это была ключевая фигура, к которой отсылают большинство историков науки, свободных от шовинистических предубеждений. Латинский мир очень хорошо знал его работы и его самого под именем Альхазен. Помимо собственно научных достижений, именно он впервые стал проводить свои исследования, одновременно выстраивая чёткую систему правил и способов наблюдений, анализа, опытов и экспериментальных расчётов.
Античные мыслители привели науку к необходимости создания точного механизма исследования, начатого ещё Платоном и Аристотелем, а исламский интеллектуализм создал эту систему, основав единый методологический корпус, адаптированный для следующего шага к познанию мира. Этот механизм, в свою очередь, был принят, дополнен и модернизирован последующими христианскими учёными, и направлен на продвижение науки вперёд, к следующему поколению учёных.
Но сегодня об этом стараются лишний раз не упоминать.
Зачем открывать европейцам, а главное мусульманам, что ислам – это образование и просвещение, а не тьма невежества, что ислам – это разум и сердце, это мозги, это просветление сознания. Ислам – это высочайший путь приближения к Творцу через познание мира, трудный, но одновременно живой и величественный.
Или зачем, к примеру, громогласно объявлять на весь мир, что на самом деле экспериментальная наука началась задолго до европейского просвещения, когда исламские математики, астрономы, механики, врачи и алхимики вывели систему опытного познания на качественно новый уровень, изучая таким образом движение звёзд, фармакологические свойства лекарственных препаратов, природу металлов, строение организмов и взаимосвязи элементов природы. Для более качественного математического расчёта, они создавали измерительные приборы, механические конструкции, инструменты, одновременно разрабатывая методику их применения при постановке тех или иных исследовательских задач.
Так от одной ступени к другой, мыслители античности, затем Халифата, а затем латинской Европы, шаг за шагом вели человечество к вершине современной научной мысли, но на официальной картине с изображением этой «лестницы», мусульманской ступени нет – она пропущена и лишь при более глубоком и более кропотливом поиске сквозь «завесу» небытия можно увидеть имена этих великих людей, которые, начиная примерно с VIII века, уже активно раскрывали тайны мироздания, восхваляя Всемогущего Творца и безропотно склоняясь перед Его высокой, непревзойдённой мудростью. Они вдохновлялись Священным Писанием, отчётливо читая в нём повеление своего Господа покидать дома, идти и познавать этот мир, изучать его природу, его структуру, постигать мудрость древних мыслителей, а затем нести знание людям, не прятать и не скрывать его, ибо только победив невежество и отсталость в умах людей, их сердца обретут настоящую, крепкую вероубеждённость, а вместе с ней – истинное счастье уже здесь, в этом мире. Так они читали Коран и это повеление вдохновляло их настолько, что нет ни одной области знания в эпоху Средневековья, где в авангарде научной мысли не было бы мусульманского учёного.
Выйди как-нибудь в ясную ночь на открытое место, взгляни на звёзды и задумайся … почти треть из них имеют арабские названия – Бетельгейзе, Алголь, Вега, Фомальгаут, Альтаир и многие-многие другие. Тогда спроси себя … что делают арабские названия в современной астрономии?! В 2016 году Кембриджский университет провёл отдельное исследование на эту тему и сделал вывод, что под этими именами космические объекты были зафиксированы ещё в трудах исламских учёных за период примерно с VIII по XIII век. В последующем, их астрономические трактаты активно переводились на латинский язык и становились научными догмами. Так арабо-мусульманское знание о небесных светилах, вместе с их именами, легли в основу Западной астрофизики, получившей блестящее развитие европейскими учёными более позднего Средневековья. Немецкий историк науки Томас Гольдштейн говорил: «Ислам расширил наше познание космоса, и наше ночное небо усыпано звёздами с арабскими именами: Мицар, Алькор, Альдебаран, Бетельгейзе. Они являются небесными свидетелями пристальных наблюдений исламских учёных тысячу лет назад». Космос уже много столетий несёт в себе «подписи» мусульманских исследователей, которые обладали чрезвычайно глубокими познаниями в области естествознания.
В то время, когда в северной части Средиземноморья родители прятали своих детей от луны, боясь что она их «съест», как об этом пишет французский психолог XIX века Густав Лебон в своей книге «Психология народов и масс», в это время на Ближнем Востоке учёные уже определяли точное время солнечных и лунных затмений, составляли карты земли и неба, изучали природу, минералы, исследовали анатомию человеческого тела, открывали законы математики, физики, химии и алхимии. Они искренне любили науку, поскольку воспринимали её как единственную возможность «прикоснуться» к непревзойдённому величию Создателя, именно поэтому, как они считали, Он сотворил мир познаваемым. И это было не просто обучение ради обучения. Переводчики, исследователи, лаборатории для экспериментальных практик, развитие медицины обусловило создание в Багдаде VIII века первой аптеки и первой систематизированной больницы. Вокруг учёных создавались школы и университеты, обсерватории и различные интеллектуальные площадки, они притягивали к себе учеников со всего мира.
