Не знаю, в силу чего – личной харизмы Лициниана, его манеры доклада или ещё чего, – но обстановка в комнате сложилась довольно доверительная и непринуждённая. В какой-то момент Август даже поднялся и пошёл за водой, и это означало, что и присутствующие могли вести себя уже не столь скованно, как это было ещё четверть часа назад.
Наблюдая за окружающими, я делал заметки в блокноте, записывал характерные черты каждого, показавшиеся мне интересными. Мало ли, где мне эти сведения пригодятся в будущем…
– Хорошо, – задумчиво проговорил Флавий Доминик по окончании доклада, – что, по-твоему, необходимо сделать сейчас, в ближайшие часы, дни.
Выждав трёхсекундную паузу, Лициниан отвечал:
– Прежде всего, не допустить нагнетания обстановки чрезмерным упоминанием об армии, военном положении, о границах, в общем, обо всём военном. Пускай наши ВКС выполняют свою работу, но гражданам совершенно ни к чему заострять внимание на этих деталях. Взамен этого необходимо всеми возможными, но, подчёркиваю, неявными способами консолидировать все слои общества.
– Что ты имеешь в виду? – перебил Август.
– На рабочих местах, к примеру, в различных, объединяющих целые группы людей, средах, кругах и т.д. проводить идеологическую работу, направленную на укрепление идей единства и общности граждан и Государства.
– Понятно. Аппий Маркиан, КГБ нам в этом поможет? – спросил Август у Председателя.
– Всеми силами, – лаконично ответил тот.
– Но только без репрессий, – тут же вдогонку произнёс Лициниан.
– Разумеется, – улыбнулся Маркиан. Я опять испытал чувство дискомфорта при взгляде на этого человека.
– Прошу прощения, Август, Почтенные, – взял слово Визимир. – Я против такого лояльного или, если позволите, щадящего подхода. Любую искру надо гасить в самом начале, пока она не привела к пожару, особенно, если она возникает возле пороховой бочки.
– Согласен с Префектом, – высказался Север. – За что и как мы будем воевать, если общество за нашими спинами будут подстрекать бунтари, а вы будете проводить какие-то полуреальные идеологические кампании?
– Твоё дело воевать, Магистр, – заметил Маркиан. – А твоё, Префект, – следить за порядком и не провоцировать ещё большие конфликты. Когда понадобится, мы все до единого станем в строй, а до тех пор каждому из нас следует заниматься своими делами.
Это был очень сильный и, очевидно, неожиданный выпад. Верховный Префект внутренних дел демонстративно оттолкнул от себя блокнот и проговорил:
– Вы там в КГБ всегда ведёте какие-то свои тайные игры, не считая других достойными быть в них посвящёнными, но считая себя главной защитой Государства.
– Если бы можно было, я с готовностью позвал тебя к нам на службу, дабы ты увидел, как именно мы работаем, Марк Флавий Визимир, – без единой эмоции ответил Председатель.
Надо отдать должное Префекту – он сохранил спокойствие. Зато оскорблённым себя и весь свой род посчитал Товарищ.
– Достопочтенному Председателю стоило бы быть более политкорректным в мире, где нельзя говорить о превосходстве одной расы над другими.
– Кажется, нам необходимо вплотную заняться воспитанием толерантности среди людей, – подхватил второй Товарищ.
Но Маркиан даже не отвёл взора от Префекта.
Дело в том, что по уставу КГБ в его ряды зачислялись только представители человеческого рода, и высказывание Председателя было в большой степени расистским.
– Я же считаю, что стоит людям улаживать проблемы людей, – сказал он.
– То-то видно, как вы умеете улаживать проблемы, раз мы среди вас и за вас этим занимаемся, – с усмешкой произнёс Товарищ. Губы Визимира скривились в торжествующей улыбке.
Окружающие потупили взоры, лишь изредка бросая их на Августа, в надежде, что он поставит на место обнаглевших антов. Магистр Север, отчасти виновник этой постыдной ситуации, сидел, помрачневший, с пустым взглядом.
– Аппий Маркиан, прекрати спор, – тихо проговорил Доминик. Под каким же сильным влиянием он находится…
– Слушаюсь, Август, – сухо ответил Маркиан.
– Ваше дело, Светлейшие мужи, – высказать предложения, а решение примут без вас, – надменно произнёс второй Товарищ. – Не забивайте голову Августу своими бестолковыми пререканиями.
Повисла тишина. Около минуты Август, погрузившись в задумчивость, медленно расхаживал из стороны в сторону. Вот я и увидел изнанку нашего Государства, и по первому впечатлению представляла она довольно печальную картину.
Я как-то сразу и не заметил, что Флавий Доминик стоит прям напротив и разглядывает меня. Я затаил дыхание.
– Ты! Что хочешь сказать? – спросил он.
Не знаю, куда точно, но сердце моё как ветром сдуло, как и мышцы ног, как и влагу с губ… Я поспешно встал, понимая, что сказать «ничего» означало бы крах карьеры на самом входе.
– Позволю себе высказать своё мнение… Август Доминик… на основании всего, мною слышанного здесь… – я пользовался проверенным способом оперативного формирования ответа в голове – попросту тянул время, пока не придумаю, что говорть, – что нельзя принимать решение, не имея реальных данных о ситуации. – Итак, мой выход. – Считаю, что необходимо узнать, как обстоят дела, непосредственно на местах.
Я ожидал любой реакции, но Доминик, задержав на мне взгляд не более чем на пару секунд, всё так же задумчиво продолжил движение по комнате. Зато Товарищи сверлили меня острыми взглядами, ведь я, вопреки их распоряжению, «забил голову Августа» своим предложением.
– Советник Лициниан, – наконец, произнёс государь, – завтра доложишь нам соображения по реализации данной идеи. Кого думаешь послать? Кто у тебя хорошо видит и мало болтает?
Вот это поворот! Как метко я выстрелил.
– Слушаюсь, Август, – ответствовал воодушевлённый Лициниан. –Собственно, мой помощник Аврелий Константин: надёжный, ответственный, сознательный, подающий надежды патриот Государства – он и поедет.
Ну удружил, покровитель, ничего не скажешь: так лихо выдернул из зоны комфорта. Август недоумённо посмотрел на меня, но возражать не стал.
– Как знаешь, – пренебрежительно бросил он.
Неожиданно Аппий Маркиан резким движением поднялся с места.
– Август, Светлейшие, я только что получил оперативное сообщение, мне необходимо быть на рабочем месте. Прошу простить, – быстрым шагом, он направился из комнаты, на ходу набирая номер на гиперкоме. Тогда я не увидел никакой значимости его поступка.
– Маркиан! – проскрипел ему во след Товарищ, но тот либо не услышал, либо сделал вид, что не услышал. Ант выпучил глаза. – Что это ещё за номера?
Присутствующие затаили дыхание. Товарищ, встряхнув головой, поджал губы и повернулся к Доминику:
– Мы желаем вынести Председателю КГБ замечание за нарушение протокола. У нас были к нему вопросы.
– Хорошо, на ближайшем заседании сделаем это, – с недовольством сказал Доминик.
– И ещё, уважаемый, нам нужны от тебя сведения. Напиши на бумаге всю информацию о себе, – неожиданно обратился ко мне Товарищ.
– Я прослежу, Сиятельный, и передам завтра! – вступился за меня Советник.
– Добро, – сказал Август, ибо Товарищ не удостоил нас ответом. – Кто ещё выступает?
– Согласно протоколу, Август, готовы выступить с сообщениями Председатели Комитета экономического развития и Здравоохранения.
– Извольте, Светлейшие.
Заседание продолжилось ещё четверть часа, сообщения выступавших несли исключительно справочный характер без какой-либо рекомендательной составляющей. После этого мы освободились.
5.
Стоя у портика Дворца, я пытался собраться с мыслями. Солнце уже порядочно нагрело воздух, сотрудники правительственных учреждений торопливо проходили мимо: кто – во Дворец, кто, очевидно, с поручениями, – в поджидавшие рядом машины. Как ни странно, Лициний Лициниан был одолеваем теми же терзаниями:
– Так, надо собраться с мыслями, – вторил он мне, поглаживая наморщенный лоб. – Куда податься?.. Ах, времени критически мало… Ты молодец, Константин. Так, машина!