– Да-да, я о маме задумалась. – Чаоси глубоко вздохнула.

– Скучать по семье в поездке – нормально. Мы с мамой тоже давно не виделись.

– А почему мама с вами не поехала?

Только после того, как Чаоси задала этот вопрос, ее осенило: спрашивать такое не очень-то вежливо. Может быть, мама Сижуна давно уже покинула этот мир, и она, сама того не зная, задела собеседника за живое…

– Она в Сиднее, работает с труппой, – Сижун поспешил добавить: – Моя мама – хореограф.

– Здорово, вся семья – служители искусства. – Чаоси даже подняла вверх большой палец от восхищения.

– Да вот только я не унаследовал их таланты. Пою я так себе, на инструментах не играю, танцую, будто бы у меня две ноги левые, максимум могу показать «робота».

Раз уж речь зашла о пении, Чаоси не удержалась от вопроса:

– А чего же ты вчера не выступал, кстати?

Сижун широко раскрыл прищуренные глаза.

– Так ты все-таки обратила на меня внимание!

– Не думай, будто это что-то значит! Обычное дело! – Чаоси постаралась унять дрожь в голосе. – Ваш концертный зал находится рядом с рестораном, где я работаю, так что я волей-неволей замечаю, кто туда заходит и уходит.

На самом деле Чаоси приглядывалась ко всем людям, которые побывали накануне в концертном зале, но так и не увидела среди них Сижуна.

– Вчера я плохо себя чувствовал и целый день провалялся в постели.

– А сейчас все в порядке? – Чаоси оценивающе оглядела Сижуна.

Сегодня он был в ветровке цвета индиго и белых спортивных штанах. Он выглядел очень даже ничего.

– Все хорошо. Переел морепродуктов в день отплытия. Я их плохо переношу.

– Хм, главное, что ничего серьезного. – Чаоси махнула в сторону отдаленных железобетонных зданий. – Собираешься погулять?

– Я об этом и не думал. Но папа и все остальные еще спят. После выступления они были в баре и основательно напились. Сегодня они точно никуда не пойдут.

Чаоси не смогла сдержать улыбку.

– А ты не собираешься на берег?

– Я проспала, и мой папа уже давно ушел.

– А что, если… – испытующе спросил Сижун, – нам вместе прошвырнуться по городу?

– Что?

Сижун, похоже, решил пойти ва-банк.

– Тебе не с кем идти на берег. Мне тоже. Вот мы и могли бы составить друг другу компанию. Как тебе такой план?

– Только мы с тобой? Я же тебя почти не знаю. Вдруг ты заведешь меня куда-то не туда? – не без легкого кокетства заметила Чаоси.

Сижун ткнул в себя пальцем.

– Ты мне не доверяешь? Да я… я… – Он вдруг вытащил кошелек и преподнес его Чаоси. – Вот, держи. Передаю тебе самое ценное из того, что у меня есть. Если окажется, что я все-таки замыслил что-то ужасное, то ты можешь распоряжаться им по собственному усмотрению.

– Если уж ты что-то замыслил недоброе, то какая тебе разница на какой-то кошелек? – Чаоси прыснула.

– Со мной тебе не о чем беспокоиться! – Он хлопнул себя кулаком в грудь.

– Тогда… – Чаоси поднялась, – расходимся по каютам.

Сижун заметно расстроился. Чаоси поспешила добавить:

– Надо же приготовиться! Через полчаса встречаемся в лобби на шестом.

– Yes! – Сижун, задрав кулак над головой, подпрыгнул от радости.

– Паспорт не забудь. – Чаоси отвернулась, чтобы скрыть всплывшую у нее на губах улыбку.

Когда она вернулась в каюту, ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, а мысли в голове окончательно смешались. Это что – первое свидание? Сижун пригласил ее? Значит, у него на нее какие-то планы? Она ему нравится? Но ведь они виделись всего несколько раз. Друзьями их назвать сложно. Когда это он успел обратить на нее внимание?

Но вопрос был не только в том, какие чувства Сижун испытывает к ней. Что она думала о нем? Нравился ли он ей? Сказать, что прямо «нравился», Чаоси еще не могла. Но какое-то сокровенное чувство уже возникло. Она радовалась, когда видела Сижуна, и расстраивалась, когда он не попадался ей на глаза.

Чаоси выбрала белое фланелевое платье в клетку. На улице было прохладно, поэтому она надела колготки, а на голову нацепила трикотажную шапочку. Затем покрутилась перед зеркалом. Понравится ли ему этот наряд? Хотя неважно, ее устраивает, как она выглядит, – вот что главное. Почему она вообще придает значение мнению Сижуна?

Всматриваясь в зеркало, Чаоси мысленно наказала себе: «Это не романтическая встреча, а возможность скоротать время и заодно поближе познакомиться с человеком. Веди себя с ним, будто вы приятели. А потом уже решишь, сложится ли между вами что-то большее. Да, именно так. Не надо сразу рассматривать этого парня в качестве будущего бойфренда».

Чаоси похлопала себя по щекам, чтобы лицо немного расслабилось, и приказала себе:

– Веди себя естественно!

Она обула черные кожаные ботильоны и уже собиралась покинуть каюту, но тут вспомнила о последнем важном штрихе. Чаоси открыла рюкзак, вытащила помаду, которую ей подарила Баолянь, и накрасила губы. Ее личико сразу посвежело. Надув губки, она покрасовалась в зеркале. В мыслях вдруг появилось лицо старого нового знакомого, которое медленно приближалось к ее собственному… Сижун слегка вытянул губы… ближе… еще ближе…

– Эй! Это еще что такое? И не стыдно тебе?! – пригрозила Чаоси своему отражению.

Она сразу увидела Сижуна, как только вышла из лифта на шестом этаже. Он стоял, прислонившись к колонне и засунув руки в карманы. Чаоси выдохнула и направилась к нему с мягкой улыбкой на лице.

Увидев ее, Сижун сразу выпрямился и тоже заулыбался, обнажив тигриные клыки. Пассажиры, сновавшие туда-сюда по лобби, будто отошли на задний план, растворившись в облаке пузырей. Единственное, что оставалось поистине насущным, были он и она.

– Эй, дочурка! – прозвенел у обоих в ушах зычный голос.

Высоченный силуэт вырос неприступной стеной между Сижуном и Чаоси. Человек полностью перекрыл ей обзор. Чаоси сразу потянулась вперед, чтобы отодвинуть его в сторону. Присмотревшись, она с удивлением обнаружила перед собой отца. Он был в повседневной одежде и улыбался во все тридцать два. В руках отец держал несколько пакетов:

– Смотри, сколько я тебе вкусного принес!

– Что…

Чаоси больше ничего не успела сказать. Папа начал открывать сумки и показывать ей содержимое, расхваливая его так, будто бы притащил с собой семейные драгоценности:

– Я купил пудинг со вкусом имбиря, печенье-хворост, суп с вонтонами и креветками… Еще есть лепешки с мясом и булочки с начинками, но я не знаю, какие ты любишь, купил наобум. Посмотри, может, возьмешь что-нибудь?

Чаоси склонила голову вбок, поймала взгляд Сижуна и начала исступленно жестикулировать, показывая всем видом, что она не знает, как выйти из ситуации.

– Кому это ты подаешь сигналы? – Папа повернул голову.

Сижун немедленно отвернулся и прикинулся, что смотрит на часы.

– Никому, точнее, тебе. Как много еды! Ты хочешь, чтобы я лопнула? – Чаоси снова помахала Сижуну.

Она старалась не упускать его из поля зрения.

– Так нас же двое! Пойдем, найдем местечко, поедим и поболтаем.

– Но я… А ты разве не собирался в город? Давай я заберу у тебя вкусняшки, и можешь идти.

– Я много раз бывал в Гонконге и здесь все уже исходил. Я только сбегал в магазин поблизости.

– Вот как… – Чаоси оставалось заискивающе улыбаться и думать про себя: «Чего ж ты так рано вернулся?»

– А у меня есть еще миндальное и песочное печенья, которые так любит твоя мама. – Папа вручил один из пакетов в руки Чаоси. – Передашь ей от меня.

– Да, хорошо. – Чаоси приняла пакет, ощутив сразу все бремя отцовской заботы.

– Пошли поедим, пока все горячее!

Чаоси пришлось идти вслед за папой. Закинув руку назад, она помахала Сижуну, которому только и оставалось, что наблюдать за ее удаляющимся от него силуэтом.

Первое свидание не сложилось.

Чаоси потом целый день не видела Сижуна. Похоже, он спустился на берег. Прихватив с собой книги, Чаоси пошла в кафе на пятнадцатом этаже и долгое время сидела там за чтением. За окном мало-помалу стемнело, и казавшийся таким далеким город озарился бесчисленными огоньками. Все вышедшие на прогулку пассажиры вовремя вернулись, и лайнер медленно отбыл к следующему пункту назначения.