Вечером, как и обещала Света, Андрея ждал разговор с отцом. Он знал, что, женившись второй раз, король ничего больше не решает, это знание не добавляло радости, но почему-то успокаивало.

Кроме всего прочего, Света рассказала отцу, что Андрей опять зачем-то брал ее духи. А они ведь женские!

С выговором по поводу математики и запретных для мальчиков духов Андрей быстро смирился, а вот новость о том, что скоро у него появится младший брат или сестра, была уже лишней для сегодняшнего дня.

«Надо было лучше учить математику, да что уж теперь…»

Андрей печально смотрел в запотевшее окно допотопного автобуса. Пахло бензином, пылью и по́том еще одиннадцати парней. Прежняя жизнь мальчика стояла где-то у исчезающих за поворотом цветных пятиэтажек и брызгала ему вслед из флакона чертовыми женскими духами.

«Неужели они так со мной из-за духов? – думал он. – Или все-таки из-за ребенка? Или я правда какой-то не такой и меня нужно исправить?» Было обидно, но не сильно. «Наказать ведь меня все-таки есть за что, – думал Андрей. – Правда, ни отец, ни Света об этом не знают и наказывают за что-то свое – непонятное».

– А с каких пор у нас мелких таких берут? – Коренастый рыжий парень плюхнулся на сиденье рядом с Андреем, спортивную сумку он бросил себе под ноги, толкнув ее носком ботинка под соседнее кресло. – Тебе сколько лет-то, пацан, – двенадцать?

Андрей отвернулся от окна и посмотрел на соседа. На вид тому было двадцать – двадцать пять. На лбу уже были морщины.

– Мне четырнадцать, – сердито ответил он.

– Врешь?

– Да нет, с чего бы? – ответил Андрей.

– Ну ты же, типо, ребенок еще! – продолжал недоумевать рыжий. – Ты это, сирота, что ли?

– Нет.

– Хм, а что тебя родаки от армейки не отмазали? Меня вот пытались, но я сам решил пойти.

– А меня мать как раз сюда и отправила. То есть мачеха, а не мать. Но по закону – это без разницы, – безразлично ответил Андрей.

– Ни хрена себе, – присвистнул рыжий, – ну ладно, не буду приставать, дела семейные.

– Семейные, – повторил Андрей это странное слово и снова отвернулся к окну. Там мелькали хромые собаки, чьи-то дачи и планы на жизнь.

Автобус свернул на грунтовку, и теперь вдоль дороги тянулись только лысые деревья, продрогшие и одинокие. На одном из них сидела ворона и угрожающе каркала. Как будто говорила: не пересекайте это поле, дальше пути нет, дальше – мое цар-р-р-рство.

Водитель наконец додумался включить радио, и из динамиков полетел жуткий и какой-то неправдоподобный бабий вой:

– Эй, водила! Переключи! – закричали все парни разом.

– Это ж надо жуть такую в эфир пустить!

– «Дорожное»! «Дорожное» включи!

Водитель и сам был рад сменить репертуар, и вскоре по салону уже разносился успокаивающий, с хрипотцой голос, поющий про дом-тюрьму, корешей и воронье.

– Это что такое было вообще? – спросил Андрея сосед. – Молитва, что ли, какая-то?

– Не знаю.

– Не знаешь так не знаешь. А зовут тебя как?

– Андрей, – ответил мальчик и впервые пристально посмотрел в широкое веснушчатое лицо своего рыжего попутчика.

– А меня – Пашка, – сказал тот и хлопнул Андрея по плечу.

Андрею захотелось сказать «Приятно познакомиться», но он не стал. Это в школе можно было так говорить, покупая себя капучино в автомате. А здесь – как-то глупо.

– Эй, командир, а когда приедем? – выкрикнул кто-то из парней спустя два часа пути.

– Так приехали уже, – ответил усатый мужик лет пятидесяти, сидевший рядом с погрустневшим водителем.

– Куда приехали-то? – понеслось со всех сторон, парни завертели головами.

Ничего, кроме поля за окном и отвратной ноябрьской погоды, Андрей не видел. Это поле мелькало перед глазами половину пути, никаких изменений, говоривших о том, что они куда-то прибыли, не было.

– На месте уже, говорю! Выходим! – гаркнул командир.

– Пешком дальше, что ли, до лагеря? – удивлялись все, но хватали вещи и выбегали из автобуса.

Андрей тоже взял свой бывший когда-то школьным рюкзак и вышел.

Холод сразу разогнал остатки запахов и какой-либо уверенности хоть в чем-то. Хотелось зацепиться взглядом за что-то знакомое, но ничего не было. Ни домов, ни построек, ни людей, ни зверей – только седая от инея земля и такое же седое, распластавшееся над ней небо. Но было кое-что еще, то, что глаза, уставшие от одинаковой серо-белой гаммы, не сразу могли разглядеть. Андрей заметил это первым и сначала даже подумал – показалось, но, когда его попутчики стали тыкать пальцами куда-то в центр поля, он понял – нет, там и правда есть на что посмотреть.

Вдалеке на стального цвета земле стояли десятки, а может и сотни панцирных кроватей. Без матрасов, одеял, простыней и подушек – абсолютно голые, они тянулись до самого конца поля, за которым начинался лес.

– Это что за херня?

– А крышу там не забыли сверху приколотить? – ехидно спросил смуглый темноволосый парень, которого, кажется, звали Егор.

– Разбомбили уже, что ли, часть нашу? – выкрикнул кто-то.

– А ну-ка заткнулись! – заорал командир, но тут же перешел на сдержанный деловой тон: – Вы, пацаны, без эмоций давайте. Лагерь-то тренировочный – вот и тренируйтесь. Страна у нас в трудном положении, сами знаете, чем смогли, тем помогли, а дальше вы о себе сами позаботьтесь.

– И как, интересно, нам позаботиться, тут же нет ни хрена? – зло прищурившись, сказал похожий на шкаф парень.

– А ты самый умный, что ли? – спросил командир. – Как зовут, кстати?

– Смирнов. Иван Смирнов.

– Слушай, значит, Смирнов. И все остальные тоже – слушайте. Ноги и руки у тебя есть, Смирнов?

– Ну-у-у, – замялся Иван.

– Что ну, – перебил его командир, – есть у тебя руки и ноги?

– Ну есть.

– Правильно. А знаешь, что еще у тебя есть? – командир сверлил Ивана взглядом.

– Хуй! – выкрикнул кто-то.

Парни радостно загоготали.

– Хуй тебе окопы рыть не поможет, – скривившись ответил командир. – А знаешь, что поможет?

– Что? – озадаченно спросил Иван.

– Родина! Родина тебе поможет! Потому что только Родина у тебя и есть! – брызжа слюной, заорал командир. – Понятно тебе?!

– Понятно, – пристыженно ответил Иван, явно не ожидавший такой отповеди.

– Всем всё понятно? – снова заорал командир.

– Понятно! – загремело со всех сторон.

Андрею ничего понятно не было. Но тут уж, видимо, как с математикой – ничего не поделать.

– Мишка, тащи сухпайки, – крикнул командир водителю.

Парни выстроились вдоль автобуса, чтобы командир мог проверить каждого по фамилии и вручить по внушительному пакету из магазина «Пятерочка».

Андрею вдруг стало нестерпимо интересно: что же внутри этого пакета? Видимо, воспоминания о новогодних подарках нахлынули. А может быть, ему просто давно ничего не дарили.

Когда командир добрался до фамилии Андрея и тот ответил «я», повисла тишина, все вдруг уставились на мальчика, как будто только сейчас его заметили.

– А ты что такой мелкий? – подозрительно спросил командир.

– Так ему четырнадцать! – ответил за Андрея Пашка.

– Я не с тобой говорю! – гаркнул командир. – Ты чего такой мелкий, пацан?

– Мне – четырнадцать, – повторил вслед за Пашкой Андрей.

– А в армию у нас берут со скольки? – спросил командир явно у кого-то невидимого.

Никто ему не ответил. По крайней мере, вслух.

– Меня мать записала, – как будто извиняясь, сказал Андрей.

Командир радостно выдохнул: