Вечер спускался стремительно. Мирное находилось в низине, здесь быстро холодало. Лес превратился в сплошную черную полосу. Кое-где на домах включались самодельные лампы.

– Переночуете у Лидки Ершовой. Она постояльцев пускает, когда случайные забредают. – принялся рассуждать Новиков. Он ждал, пока парочка заберется в газель.

Но новенькие не собирались никуда уезжать.

– Ало, дядя. – недовольно сказал Лёша. Он не боялся этого мужчину. Выглядел тот и солидно, вот только внутреннее чутье подсказывало, что эта напускная суровость только на словах. – Мы приехали к Инне Швец. Она живет в этом селе. На улице Мира. Если не скажешь, где это, мы спросим у других. И садиться в твою ржавую развалюху нам не судьба.

– Судьба. – хмыкнул Пётр. – Откуда такому сосунку как ты знать, что у него за судьба?

– Так, ладно. – Лёша резко повернулся спиной к старенькой газели и взяв за руку Марину, пошел прочь от здания Совета. – Не адекват какой-то.

Пока не спустились сумерки Лёша и Марина спрашивали об Инне Швец у местных жителей, которые попадались по пути. И никто не узнал её. Более того, все открещивались от того, что в селе вообще есть такая улица. Возможно адрес неверный. Либо Людмила Владимировна ошиблась и выписала не тот адрес, что маловероятно. Либо мама Марины, когда оставила ее в детском доме указала неверный адрес намеренно, что более вероятно. Они бродили по поселку до темноты, но так и не поняли, что им делать дальше.

– Утро вечера мудренее. – сказал устало Лёша.

Парень заметил вдалеке на пригорке у небольшого пруда сарай. В нем было сухо, душно, полно сена. Лёша соорудил место для сна, собрал солому и кинул сверху рюкзаки. Марина к тому времени стала чувствовать себя намного хуже. Виски гудели от боли, а горло невыносимо жгло. Эту ночь они провели на сеновале, так как ночлег у кого-то из местных им найти не удалось.

В селе Мирное никто не пожелал впустить в свой дом чужаков.

Над прудом стелился туман. Аромат покрытой росой травы и свежести водной глади распространялся всюду.

Марина открыла глаза и увидела высокий бревенчатый потолок амбара. Это казалось сном. События вчерашнего дня мешались в голове. Всё происходящее реально? Она лежит на теплой соломе в старом амбаре. Лучики солнца проникают сквозь дыры в крыше. Природа живет своей жизнью. Где-то рядом жужжит муха, доносится стрекот кузнечиков. Мерное пение лягушачьей семьи успокаивал. Девушка перевернулась на спину и выпрямила свое тело. Она тут же поняла, что заболела. Горло пронзило острой болью. Нос полностью заложен и каждое движение дается с трудом. Голова тяжелая. Все вокруг словно во сне. Мир вокруг выглядел нереалистично.

Мысль неожиданная и пугающая ворвалась в сознание – где-то рядом она. Та самая женщина, что являлась ее матерью. Почему все оказалось так сложно? Снова препятствия, неизвестность. Марина сотни раз представляла себе встречу с матерью, как она подходит к ее дому и они видят друг друга впервые, как она пишет ей письмо и мать приезжает встречать потерянную дочь на вокзале. Но вот она приехала в Мирное и никто из местных не готов ей помочь. А что если Инны Швец уже нет в живых? Тогда последняя ниточка, связывающая с родственниками, оборвется. Марина так и останется в неизвестности, в пустоте, где не за что зацепиться. Потерянная и одинокая.

Марина повернула голову и посмотрела на Лёшу, мирно спящего на соломе. Он рядом. Но надолго ли? Марина постоянно готовила себя к тому, что он уйдет. Рано или поздно. И нужно почаще себе это повторять, чтобы потом, в тот самый миг не было так больно.

Нет, должно быть что-то еще… Марина задумалась, ведь человек не может быть настолько одинок в мире. Он не приходит сюда один. Если матери уже нет в живых, то еще есть отец. Возможно жива бабушка. А вдруг есть братья или сестры. Может у мамы был брат или сестра. Все может быть, но с чего начать поиски. Она уже здесь. Нужно еще раз поговорить с местными, отправиться в местный сельский Совет.

Марина почувствовала, как бьется сердце. Все эти планы пугали её, и голова заболела сильнее. Надо бы раздобыть лекарства. Послышался звук со стороны пруда. Всплеск. Марина села и почувствовала тошноту. Организм устал, ослаб. Они не ели уже сутки. Через приоткрытую дверь амбара, стал проникать густой желтоватый туман.

Снова звук повторился. Будто что-то плещется в пруду. Марина тяжело встала и направилась на свежий воздух.

Перед ней открылась умиротворяющая картина – пруд был спокоен. Его вода отражала ветви деревьев, которые под тяжестью листвы склонялись над берегом. Ивы были особенно красивы в золотистом свете. Туман бережно укутывал темно-зеленую траву. Марина босиком двинулась к воде, плавно, словно во сне. Она глубоко вздохнула и снова негаданно вспыхнула мысль – мне нужно остаться здесь. Это место особенное. Оно будто манит и обволакивает тебя.

Облака сгрудились над горизонтом. Они будто бы защищали солнце, не позволяя ему выйти из-за горизонта. Но его свет был неумолим. И чем выше поднималось солнце, тем шумнее и активнее становилась природа. Лучи расходились повсюду, они изменяли цвет воды, наделяя его силой и энергией.

«Марина» – принёс ветер далёкий звук.

Марина различила свое имя и вздрогнула. В пении птиц, начинающих свое утро. В шелесте листвы. Это было подобно нежному шёпоту. Ей нравился этот голос, будто кто-то взывал к ней, умолял, звал за собой.

И вдруг на противоположном берегу девушка заметила темную фигуру. Очарование рассвета деревенского утра моментально исчезло. Она стояла там, на берегу и смотрела, выглядывая из-за дерева. Марина не могла во всех мельчайших деталях рассмотреть старуху, но это была та старая женщина из леса. В черном одеянии с платком на голове. Она стояла неподвижно, буравя властным взглядом непрошенную гостью.

Берегиня – почему-то вспомнилось Марине. Она где-то читала, что у деревень и старых поселений были свои берегини. Это духи, которые защищали свои владения, защищали людей и отгоняли зло.

«Не нужно прогонять меня. Я всего лишь хочу найти маму.» – отправила Марина на тот берег безмолвное послание.

Она не произнесла ни слова, но фигура двинулась с места. Подошла ближе к воде. Марина не хотела отводить от нее глаз, чтобы снова не потерять из виду, как тогда в лесу. Ведь пока мы видим опасность, создается иллюзия, что есть шанс её контролировать.

Старуха встала у воды и покачала головой. Марина затаила дыхание. И вдруг у ног пожилой женщины возникла волна. Будто что-то поднимается из глубины пруда. Его не видно, это лишь вода. Стремительный поток. И старушка движением руки приказала ему двигаться к противоположному берегу. Марина попятилась в ужасе, ведь на нее двигалось водяная масса, неся с собой угрозу, смерть. Ее выгоняли из этой деревни. Марина четко ощутила угрозу. И тут кто-то схватил ее за плечо. Она обернулась и закричала. Это был Лёша. Он потирал сонные глаза.

– Ты чего? – он возмутился, когда девушка закричала и упала попятившись назад.

Марина сидела на мокрой траве озираясь назад. Никакой волны в спокойной воде пруда не было, и старухи тоже.

Марина взглянула на Лёшу и тот замер. Глаза закатились, остались лишь красноватые белки в глазницах. Он грозно прорычал:

– Прочь!

Марина завопила еще сильнее. Она зажмурилась. И открыла глаза лишь когда поняла, что ее пытаются поднять на ноги. Лёша непонимающе на нее смотрел и придерживал за руки, чтобы она снова не свалилась. Он приложил руку к её лбу, который был липким и горячим от пота.

– У тебя температура. Жар. Ты как себя чувствуешь? – спросил Лёша, прижимая её к себе и пытаясь успокоить.

– Плохо. – Марина начала плакать, от усталости и боли во всём теле. – Я видела ее… Снова ее видела… Она была… Была там…

Лёша проводил Марину обратно в амбар. Он нашел в рюкзаке обезболивающее. Дал девушке выпить две таблетки. Марину трясло от жара. Она прилегла на соломе и снова забылась сном.