– Совершенно верно, сэр. Вы ее скоро увидите, – отрывисто заговорил он. – Мастерской заведует старый военный, сержант. Кстати, однажды он оказал мне неплохую услугу.

– Ясно, – сказал Хэдли. – И что, мистер Далри?

Рэмпол, прислонившись к книжным полкам с незажженной сигаретой в пальцах, попытался осознать, что все это происходило на самом деле и что он снова оказался втянут в хитросплетения и ужасы убийства. Несомненно, это было правдой. Но между этим делом и убийством Мартина Старберта имелась существенная разница. Теперь он не был жизненно заинтересован в исходе дела. Только благодаря случаю и оказанному ему доверию он в качестве свидетеля, отстраненного и беспристрастного, находится здесь, у залитой светом сцены, где лежит труп в складном цилиндре.

В старинной комнате словно разыгрывалась пьеса. За столом, небрежно сложив руки, сидел терпеливый, наблюдательный старший инспектор с волосами цвета стальной проволоки и подстриженными усами. По одну сторону от него сидел сэр Уильям, и в его бесстрастных глазах снова блестели живой ум и настороженность. По другую находился Роберт Далри, тощий, с гримасой на лице. Генерал Мэйсон, все еще рассерженный, стоял спиной к огню. А в самом большом кресле напротив камина развалился доктор Фелл, вперив простодушный совиный взгляд в складной цилиндр, который он держал в руках.

Рэмпол осознал, что Далри продолжает говорить, и очнулся от своих мыслей.

– Так что я не стал больше об этом думать до примерно часа пополудни, а Фил говорил, что будет здесь в это время. Снова раздался звонок, и Паркер снял трубку. Это был Фил, он просил меня к телефону. По крайней мере, – сказал Далри, резко затушив сигарету, – голос был его. В этот момент я находился в архиве, делал кое-какие выписки для книги генерала, и Паркер перевел звонок туда. Фил говорил еще более бессвязно, чем утром. Он сказал, что по причине, которую он не может объяснить по телефону, он не приедет в Тауэр и я должен приехать к нему и встретиться с ним в его квартире. Он сказал то, что я слышал уже десятки раз: что это вопрос жизни и смерти.

Я был раздражен. Я ответил, что у меня работа и я, черт возьми, не приеду и что, если он хочет меня видеть, то может сам явиться сюда. Тогда он поклялся, что это действительно вопрос жизни и смерти. И сказал, что мне все равно ехать в город; его квартира находится в Блумсбери, а мне нужно отвезти машину неподалеку; так что это по пути. Так оно и было, и поэтому я согласился.

Далри пошевелился в своем кресле.

– Признаюсь, говорил он более убедительно, чем раньше. Я решил, что он действительно влип в неприятности.

– А у вас были конкретные основания так считать?

– Н-нет… Да. Что ж, расценивайте это как хотите. – Взгляд Далри переместился в угол, где доктор Фелл все еще рассматривал складной цилиндр с неподдельным интересом. Далри неловко заерзал. – Видите ли, Фил в последнее время находился в приподнятом настроении. Поэтому меня и удивила эта перемена. Он так носился со всеми этими историями о шляпном воре… понимаете?

– О да, прекрасно понимаем, – отозвался инспектор. Он явно был заинтересован, хотя и старался этого не показывать. – Продолжайте, пожалуйста!

– Это была история, которую он мог раскрутить с большим успехом. Он работал внештатным журналистом и надеялся получить от редактора собственную колонку. Поэтому, как я уже упомянул, меня поразило то, что он сказал. Помню, я спросил: «А что такое? Я думал, ты выслеживаешь шляпного вора», а он ответил каким-то странным голосом: «В том-то и дело. Я слишком далеко зашел. Я кое-что нащупал, и мне это с рук не сойдет».

Старший инспектор наклонился вперед.

– Да? – спросил он. – Вы полагаете, Дрисколл думал, что ему угрожает опасность со стороны этого шляпного вора?

– Что-то в этом роде. Естественно, я пошутил на эту тему. Помню, я спросил: «Что случилось? Боишься, что он украдет твою шляпу?» А он ответил: «Я беспокоюсь не о шляпе, а о своей голове».

Все замолчали. Затем Хэдли продолжил:

– Итак, вы покинули Тауэр, чтобы отправиться к нему домой. Что было потом?

– Теперь самое странное. Я подъехал к мастерской; она находится на Дейн-стрит в районе Хай-Холборн. Механик в это время был занят работой. Он сказал, что может привести в порядок клаксон за несколько минут, но мне придется подождать, пока он закончит с другой машиной. Поэтому я решил дойти до квартиры Дрисколла пешком, а машину забрать позже. Спешить было некуда.

Хэдли потянулся за блокнотом:

– Адрес квартиры?

– Тэвисток-Чемберс, Тэвисток-сквер, 34, в Западно-Центральном округе. Квартира № 2, на первом этаже… Когда я пришел туда, я долго звонил в дверь, но никто не ответил. Тогда я вошел.

– Дверь была открыта?

– Нет. Но у меня есть ключ. Видите ли, ворота лондонского Тауэра закрываются ровно в десять вечера, и самому королю было бы трудно попасть внутрь позже. Поэтому, когда я собирался в театр, на танцы или куда-то еще и мне нужно было где-то переночевать, я обычно спал на диване в гостиной Фила. На чем я остановился? Ах да. Ну, я сел, чтобы подождать его.

Далри издал протяжный вздох и резко опустил ладонь на стол.

– Примерно через пятнадцать минут после того, как я покинул Тауэр, Фил Дрисколл появился здесь, в комнатах генерала, и просил позвать меня. Паркер, естественно, сказал, что я уехал после того, как он мне позвонил по телефону. Тогда, по словам Паркера, Фил побледнел как смерть, он начал нести какой-то бред и назвал Паркера сумасшедшим. Сказал, что звонил утром и просил встретиться со мной в час дня. Клялся, что не менял назначенного времени. И уверял, что вообще не звонил второй раз.

Хэдли напрягся. Он спокойно отложил карандаш, но его челюсти были плотно сжаты.

– Чего и следовало ожидать, – тихо сказал он. – И что потом?

– Я ждал. Туман становился все гуще, пошел дождь, и я начал терять терпение. Потом в квартире зазвонил телефон, и я ответил. Это был Паркер, который сообщил мне то, что я только что рассказал вам. Он уже звонил раньше, пытался связаться со мной, но я был в мастерской и еще не добрался туда. Фил ждал меня в Тауэре и чертовски нервничал. Паркер сказал, что он не пьян, и я подумал, что кто-то точно сошел с ума. Однако ничего не оставалось делать, как вернуться; ситуация была безвыходная. Я поспешил за машиной и, выезжая из мастерской, встретил генерала…

– Вы тоже, – спросил Хэдли, поднимая глаза, – были в городе, генерал?

Мэйсон мрачно рассматривал свои ботинки. Он поднял голову, и на его лице появилось несколько ироничное выражение.

– Похоже что так. У меня была назначена встреча в обед, а после этого я поехал в Британский музей за книгами, которые там для меня приготовили. Как сказал Далри, начался дождь, и, конечно, не было ни одного такси. Тогда я вспомнил, что машина, вероятно, находится в мастерской Стэплмана, а если и нет, то Стэплман одолжит мне другую, чтобы я мог вернуться. Это недалеко от музея, и я отправился туда. Увидев в машине Далри, я окликнул его. Остальное я вам уже рассказал. Мы приехали сюда в два тридцать и обнаружили тело.

– Это была очень важная встреча, генерал Мэйсон? – неожиданно спросил доктор Фелл.

Вопрос показался настолько наивным, что все присутствующие повернулись к доктору. Его круглое румяное лицо утопало в воротнике, пышные волосы свесились на ухо.

Генерал уставился на него:

– Не уверен, что понимаю, о чем вы.

– Это, случайно, – продолжал доктор, – было не собрание какого-то общества, заседание совета директоров, встреча…

– На самом деле, – сказал Мэйсон, – именно так и было. – Он выглядел озадаченным, и его суровые глаза заблестели ярче. – Общество антикваров. Мы встречаемся за обедом в первый понедельник каждого месяца. Мне не нравится это сборище. Ха-а! Старые остолопы, худшего разлива… Я состою в этом обществе только потому, что в сомнительных вопросах есть возможность воспользоваться их познаниями. Сэр Леонард Хэлдайн – наш хранитель драгоценностей – подвез меня на своей машине в полдень.