В мифах герои участвуют в творении мира (непосредственно – вместе с божествами или опосредованно, через упорядочение мира, победу над хаосом и привнесение порядка, установление правил жизни социума).

Как универсальная категория, образ героя имеет три «разновидности»:

• собственно герой (Ахилл);

• культурный герой (Прометей);

• герой-творец (демиург – например, финский Ильмаринен).

Демиург создает элементы мироздания, культурный герой добывает для людей различные жизненно необходимые предметы, устанавливает правила социальной организации, обучает ремеслам и т. д. Наиболее известный культурный герой – Прометей, похитивший у богов небесный огонь и, по Эсхилу, даровавший людям «все искусства», в том числе искусство мыслить.

Свою добычу культурный герой, как правило, либо находит, либо похищает. Иногда он также сражается со стихийными силами (чудовищами, демонами и пр.), которые олицетворяют первоначальный хаос, и способствует тем самым торжеству космоса, то есть установленного миропорядка. Вспомним наделенного чертами культурного героя Геракла, который одолел таких хтонических – «принадлежащих земле» – чудищ, как немейский лев, лернейская гидра, стимфалийские птицы, и даже осмелился вступить в борьбу с божеством подземного мира Аидом.

Мотив сражений с чудовищами сближает культурного героя с собственно героем. Характерная черта последнего – неуемная тяга к путешествиям и приключениям. Борьба с теми, кто мешает богам и людям жить своей жизнью, является основной задачей собственно героя; иными словами, тут снова возникает персонифицированная идея вечной вражды между Космосом (Порядком) и Хаосом.

С превращением мифа в эпос мифологические герои становятся королями и князьями, хтонические чудовища и демоны – иноплеменниками, иноверцами. А в сказке, которая также «наследует» мифу, образ героя как бы обезличивается: возникают условные фигуры царевичей, принцев, крестьянских сыновей, объединяющие в себе черты как собственно героя, так и героя культурного.

В героическом эпосе – скажем, в «Песне о Роланде» – образ героя обычно гипертрофируется. Когда Роланд трубит в рог, звук разносится на тридцать лиг; ему раскроили череп, из ушей брызжет мозг, а он сражается как ни в чем не бывало; пятеро рыцарей-франков побеждают орду язычников, численность которой составляет четыре тысячи человек. Любой удар Роланда смертелен и т. д. Этот мотив гипертрофированной героичности сегодня стал основным в образе героя – во всяком случае, героя кинематографического (или – шире – героя в символике массовой культуры).

Ввиду того, что достоверных сведений о русской мифологии практически не сохранилось, при рассмотрении отечественной героической традиции приходится опираться на фольклорные источники – на былины и другие народные песни, а также на сказки.

В былинах перед нами раскрывается целая галерея героев-богатырей, среди которых наиболее известны, конечно, Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Причем бой Добрыни со змеем и пленение Ильей Соловья-разбойника – это подвиги одновременно героя как такового и героя культурного, устраняющего некий беспорядок в мире. Западнославянская традиция тоже знает таких героев – это и сербский Вук Огненный Змей, и Марко Кралевич, и чешские Либуше и Пржемысл (отчасти герои-демиурги) и многие другие.

Что касается сказочных героев, то русская сказка изобилует героическими образами, среди которых и собственно герои, и герои поневоле, вынужденные совершать подвиги просто потому, что так уж складываются обстоятельства. Это либо царские и боярские дети (Иван-царевич и другие царевичи, а также лубочные Бова и Еруслан), либо крестьяне и ремесленники – «люд честной» (Иванушка-дурачок, Емеля, стрелец, солдат, купец). Все они доблестно выдерживают разнообразные испытания, непременно что-то при этом добывают, как положено героям культурным, и даже порой создают нечто «прежде невиданное», то есть выступают как героидемиурги (например, летучий корабль).

У восточных и западных славян духи предков. К дедам причисляют всех умерших, вне зависимости от их пола и возраста (впрочем, в Белоруссии известно разделение на дедов и баб. Праздник «поминовение дедов» обычно справляется в доме, куда, как считается, души умерших в определенные дни года приходят погостить. Если обряд поминовения справлен ненадлежащим образом (на столе есть нож или любой другой режущий и колющий предмет, дверь в дом закрыта, поминающие шумят и веселятся, хозяин дома забыл «проводить» дедов и т. д.), деды будут мстить своим живым родственникам.

В народной культуре дедов нередко изображали в виде антропоморфных «болванчиков» с лучиной. К помощи предков обращались накануне любых сколько-нибудь значительных событий в жизни – скажем, при выборе места для жилища, при подготовке к свадьбе и т. д.

В славянской традиции обожествленная земля как плодородящая, творческая сила. Почитание земли существовало издревле, на протяжении многих веков, и сохранилось даже после принятия христианства. Более того, с укреплением православия на Руси в народном сознании культ Матери – Сырой Земли стал соотноситься с почитанием Богородицы и оказал на него значительное влияние. Среди православных крестьян бытовало убеждение, что у каждого человека три матери: первая – Пресвятая Богородица, родившая Спаса всего мира, вторая мать – Земля, от которой все созданы и в которую все вернутся после смерти, и третья мать – та, что в утробе носила и родила. Потому матерная брань считалась оскорблением и женщины, и Земли, и Богоматери.

Известно поверье, что при матерной брани Божья Мать «падает и бьется об землю».

Земля – всеобщий источник жизни, мать всего живого; эпитет «сыра» связывает землю с водой как оплодотворяющей влагой. Матери-земле приносили обеты и клятвы, совершали ей обряд покаяния: «Преклоню ухо к матери-земле, Бог меня услышит и простит». Земля чиста, ее материнское лоно отвергает грешников – колдунов, самоубийц и тех, кто был проклят своими родителями.

В поверьях русских крестьян земля считалась именинницей в Духов день (предание гласит, что именно в этот день Бог сотворил землю), в который запрещалось пахать и боронить, копать и рыть ямы, втыкать колья. В Вятской губернии бытовал обычай «кормить землю»: замужние женщины отправлялись в поле и устраивали в складчину трапезу, расстилая скатерти на земле. Еще в Духов день старались ходить по земле босиком, а также есть и пить, сидя на земле.

В русском фольклоре хозяин всех морей и океанов. Он владеет всеми водами, омывающими сушу. Его дети – реки и ручьи. Кроме того, он властвует над всеми рыбами и морскими животными. В сказках упоминаются принадлежащие Морскому царю два ключа: если испить воды из одного – станешь могучим богатырем, а помочить волосы из другого – волосы будут золотыми.

Широко известна былина о новгородском купце Садко, который попал в чертоги Морского царя на дне озера Ильмень (или, в другом варианте, на дне «синя моря»).

В русском фольклоре природная, стихийная сила, которой пронизано все сущее. Эта безличная сила имеет отдельные воплощения – в фигурах повелителей стихий, или царей (царь-огонь, морской царь и пр.), а также в фигуре Матери-земли. Считалось, что неведомая сила, как и все живое, подвластна Богу, однако обладает определенной «автономией» и способна проявлять себя самостоятельно, поэтому неведомую силу и ее представителей чтили «как должно».

Из фольклорных записей второй половины XIX века следует, что на позднем этапе развития традиционной культуры неведомую силу стали отождествлять с нечистью.