Через десять минут больше половины бутылки было выпито. Утолив голод, закурил. Забылась ночь, проведённая в вытрезвителе, голова приятно кружилась. Затушив сигарету, хотел лечь и выспаться, но на глаза попалась недопитая бутылка. Ну что на неё смотреть, – подумалось,– нужно допить. Осталось в ней ни туда, ни сюда. И он вылил остаток в стакан.

Проснулся Мыльников вечером. Встал, сел на кровати, тупо озираясь по сторонам. Кажется дома. Какой сегодня день? Он посмотрел на часы. Стрелка замерла на цифре семь. Пора ехать на работу. Нетвёрдой походкой прошёл на кухню, включил чайник. Пока он нагревался, успел побриться. Сухой и шершавый язык с трудом двигался во рту. Слегка мутило. Налив чай, обнаружил, что нет сахара. Открыл холодильник, чтобы взять банку с вареньем и обнаружил три бутылки водки. Про них он совсем забыл. А не похмелиться ли? Но ему ведь сдавать зачёты. А, да что будет со ста грамм? Только лучше станет. Быстрее придёт в себя. Налив полстакана, выдохнул воздух и резким движением выплеснул водку в рот. Фу, ну и мерзость! Запил сырым яйцом, вяло пожевал колбасы с хлебом. Потом выпил остывший чай. В голове, наконец, прояснилось, и Слава ощутил какое-то непонятное беспокойство, причину которого не мог определить.

Подойдя к окну, закурил. Беспокойство усилилось. Что это, чёрт возьми? Солнце, которое обычно по утрам светило из-за соседнего дома, висело за противоположным домом на другой стороне. Слава мысленно ахнул. Да какой сегодня день? Ничего не понятно. Он напряг память и стал вспоминать. Вчера утром их с техником Володей выпустили из вытрезвителя. Потом они пили в сквере. Потом… Что было потом? Ах, да он же отоварился в магазине и пришёл домой. Потом выпил, пообедал. А потом? Потом – провал в памяти. Ясно, что спал. Всё верно, сейчас утро. Но что случилось с солнцем? Он ещё раз выглянул в окно и убедился, что светило находилось на западной стороне. Не может быть! Он проспал целые сутки! За два дня прогула могут и с работы попереть.

А в этот момент диктор радио на кухне произнёс: московское время семнадцать часов тридцать минут. «Всё точно, – похолодел Слава, – я проспал всю ночь и весь день и прогулял два дня. Хорошо ещё на работу сейчас не попёрся. Придётся завтра на коленях перед шефом ползать».

И тогда он решил устроить себе праздник живота. Начистил и нажарил картошки, открыл прошлогоднюю банку солёных огурцов, нарезал хлеба и уселся на кухне. Перед собой раскрыл конспект по двигателю вертолёта. Завтра нужно всё-таки сдать эти зачёты.

Но всухую ужин не лез в глотку. Минут десять он мужественно боролся сам с собой. Даже вспотел от этого. Но три бутылки в холодильнике не давали покоя. Смысл читаемого текста не воспринимался, он машинально перелистывал страницу за страницей, не переставая думать, что, пожалуй, стаканчик водки под такой ужин не повредит. Скоро Слава окончательно утвердился в этой мысли, и рука сама потянулась к горлышку.

Уже через десять минут половина бутылки была пуста, ужин съеден, конспект отодвинут в сторону. Спокойствие и уверенность снизошли на него, как благодать божья сходит с небес на избранного своего. Да что он, чёрт возьми, салажонок какой-то что ли? У него же первый класс – эталон высшей квалификации. Неужели он не сдаст эти поганые зачёты? Конечно, сдаст. И рука снова потянулась к бутылке.

Утром с опухшей физиономией и красными глазами он предстал пред своим непосредственным начальством.

– Почему вчера не прибыл на зачёты? – спросило начальство.

– Замок на входной двери сломался, – почесался Слава, – пришлось менять. До обеда провозился. А потом надо было конспекты почитать. Главный инженер-то у нас зверь.

– Зверь, – подтвердил начальник. – По тебе видно, какие ты конспекты читал. От тебя кроме перегара ещё какой-то гадостью воняет.

Слава и сам иногда ощущал тлетворный запах перегоревшей синтетики, которым пропиталась вся квартира, все вещи и одежда.

– Я ещё раз предупреждаю тебя, Мыльников, завязывай со спиртными делами. Не умеешь ты пить. Затянет в болото – не вылезешь. Мне кажется, что у тебя работа мешает пьянке. А если так – бросай работу.

– Но у меня действительно сломался замок на двери. Не оставлять же было квартиру открытой.

– Ну ладно, ладно. Чтобы сегодня и завтра сдал все зачёты. Не сдашь – будем говорить иначе.

– Завтра? А…

– А тебе неделю надо? У меня техников не хватает, самая напряжённая пора, а ты уже почти месяц прохлаждаешься.

– Нет, но завтра же выходной.

– Завтра пятница, – устало возразил начальник участка. – Иди, сдавай зачёты. И чтобы завтра вечером получил заключение у начальника авиабазы.

Только сейчас Слава понял, что сутки выпали из его памяти. Он повернулся и молча вышел из кабинета.

К главному инженеру он не пошёл. Сначала завернул в комнату инженера по технике безопасности. Тот сидел за столом и с сонным видом перебирал какие-то бумаги.

– Что тебе? – спросил он Мыльникова. Слава молча протянул ему зачётку.

– Но зачёты по технике безопасности сдают весной и осенью. Ты же сдавал. Чего летом пришёл?

– У меня свидетельство в командировке украли, – пояснил Слава. – Вот теперь класс подтверждать нужно.

– Да кому оно нужно твоё свидетельство? – удивился инженер. – Наверно сам потерял по пьяной лавочке. Не ты первый.

Слава живописал всё, происшедшее с ним две недели назад, но в другой интерпретации.

– И даже ботинки сняли?

– И даже ботинки.

– Сволочи, – сказал инженер и расписался в зачётке. – Документы могли бы и оставить. А как ты без пропуска проходишь?

– А кто его спрашивает, если в форме, – махнул рукой Слава.

Эту историю пришлось рассказывать инженерам по радио и электронному оборудованию вертолёта. Они тоже расписывались в зачётке без лишних вопросов, ибо Славу хорошо знали. Не новичок какой-то, ветеран.

К главному инженеру он пошёл после обеда.

– Ну что подготовились? – вежливо спросил тот, доставая билеты. – Как ваше здоровье?

– Нормально, – улыбнулся Слава. – Вчера вот до полночи с конспектами сидел. А потом долго заснуть не мог.

– У вас бессонница?

– Вообще-то нет. Наверно это из-за боязни снова уйти от вас ни с чем.

– Но я не требую ничего не положенного, – удивился главный инженер, – чего же меня бояться? Берите билеты.

На этот раз ему повезло. О помпаже двигателя и действиях при этом он знал всё. Вопрос практический. Без труда ответил и на другие вопросы. Хозяин кабинета даже не стал задавать дополнительных вопросов.

– Чувствуется, что готовились, – сказал он, выводя в зачётке отличную оценку. – Давайте поговорим о планере. Что там у вас первым вопросом? Автомат перекоса? Вообще-то это больше к двигателю относится, но в управлении составили почему-то такие билеты.

Об автомате перекоса несущих лопастей и принципе его работы мало у кого из техников было полное представление. Чтобы хорошо знать принцип его работы, необходимо было иметь представление об аэродинамических силах, влияющих на лопасти. А в этих силах запутались, наверное, и учёные-аэродинамики. По крайней мере, никто из техников и инженеров не мог доходчиво объяснить, почему вертолёт может летать боком или хвостом вперёд. И Слава «поплыл». На другие вопросы ответы были тоже не совсем точны.

– По этой дисциплине я не могу вам поставить отличную оценку, – сказал главный инженер. – Вы согласны на оценку четыре?

– Но меня лишат первого класса.

– Возможно, и не лишат. Это будет зависеть от начальника базы.

– Я согласен, – махнул рукой Слава.

К вечеру он сидел в кабинете начальника базы.

– Не могу я тебе выписать свидетельство первого класса, – посмотрев зачётку, сказал он. – По основным предметам у тебя должны быть отличные оценки. Поработаешь со вторым классом, через полгода пойдёшь на МКК и подтвердишь первый класс.

Мыльникову ничего не оставалось, как согласиться.

– Неужели всё сдал? – удивился начальник участка, когда он доложил ему об этом. – Молоток! Завтра подпишу приказ о твоём допуске. Получишь свидетельство и готовься в командировку. Будешь работать на другом вертолёте и с другим командиром.