После смерти Глеба Юрьевича (20 января 1171 г.) Давыд и Мстислав Ростиславичи пригласили на киевский стол своего дядю Владимира Мстиславича, младшего и последнего из оставшихся к тому времени в живых сыновей Мстислава Владимировича (от второго его брака). Но Андрею Боголюбскому «не любо бяше сѣдѣнье Володимере Киевѣ, и насылаша на нь, веля ему ити ис Киева, а Романовѣ Ростиславичю веляше ити Киеву»[36] (не нравилось, что Владимир сидит в Киеве, и посылал к нему повеление уйти из Киева, а Роману Ростиславичу велел идти в Киев). До конфликта дело не дошло, потому что Владимир Мстиславич умер 30 мая того же 1171 г. Тогда «приела Аньдрѣи к Ростиславичем, река тако: “Нарекли мя есте собѣ отцемь, а хочю вы добра; а даю Романови брату вашему Киевъ”. Послаша по Романа Смоленьску, и приде Романъ Киеву… и сѣде на столѣ отца своего и дѣда»[37](прислал Андрей к Ростиславичам, говоря так: «Вы назвали меня себе отцом, и я хочу вам добра; даю Киев брату вашему Роману». Послали за Романом в Смоленск, и пришел Роман в Киев… и сел на столе отца своего и деда). Таким образом, Андрей присвоил себе право распоряжаться киевским столом.
Эти события, особенно поход 1169 г., много раз описывались в исторической литературе и породили устойчивое убеждение, что за ними последовал упадок Киева, а значение главного центра Руси приобрел Владимир-на-Клязьме – столица Суздальской земли[38]. Последующие события, из которых ясно, что подобных последствий у взятия Киева 1169 г. не было, не столь популярны в историографии[39].
В 1173 г. благоволение Андрея к Ростиславичам сменилось гневом. Тогда «нача Аньдрѣи вины покладывати на Ростиславичи, и приела кь нимь Михна, река тако: “Выдайте ми Григоря Хотовича и Степаньца и Олексу Святословця, яко тѣ суть оуморили брата моего Глѣба, а то суть ворозѣ всимъ намъ”. Сего же Ростиславьчи не послушаша, и пустиша Григоря от себе. И рече Андрѣи Романови: “Не ходити в моей воли съ братьею своею, а поиди с Киева, а Давыдъ исъ Вышегорода, а Мьстиславъ из Бѣлагорода, а то вы Смоленескь, а темь ся подѣлите”» (начал Андрей возводить вину на Ростиславичей, и прислал к ним Михна, говоря так: «Выдайте мне Григория Хотовича и Степанца и Олексу Святословца, так как они уморили брата моего Глеба, и это враги всем нам». Ростиславичи этого не послушали. И сказал Андрей Роману: «Не подчиняешься моей воле с братьями своими, так уходи из Киева, а Давыд из Вышгорода, а Мстислав из Белгорода, вот вам Смоленск, поделите там владения»). Княжить в Киев Андрей послал своего брата Михалка, а тот отправил вместо себя самого младшего из Юрьевичей – Всеволода. Тогда «Ростиславичи же, и Рюрикъ и Давыдъ и Мьстиславъ послаша кь Андрѣеви, рекуче тако: “Брате, вь правду тя нарекли отцемь собѣ, и крестъ есмы цѣловали к тобѣ и стоимъ вь крестьномъ цѣлованьи, хотяче добра тобѣ, а се нынѣ брата нашего Романа вывелъ еси исъ Киева, а намъ путь кажеши и изъ Руськой земли без нашеѣ вины, да за всими Богъ и сила крестьная”» (Ростиславичи же, Рюрик, Давыд и Мстислав, послали к Андрею, говоря так: «Брат, мы действительно назвали тебя отцом себе, и крест к тебе целовали, и стоим на крестном целовании, желая тебе добра, а ты ныне брата нашего Романа вывел из Киева, а нам указываешь путь из Русской земли[40] без нашей вины, да будет со всеми Бог и сила крестная)». Андрей не дал им ответа, и тогда Ростиславичи въехали в Киев. Киевским князем стал Рюрик Ростиславич[41].
После этого Андрей Боголюбский послал к Ростиславичам мечника Михна с ультиматумом: «Не ходите в моей воли; ты же, Рюриче, поиди вь Смолньскь кь брату во свою отчину; а Давыдови рци – а ты поиди вь Берладь, а в Руськой земли не велю ти быти; а Мьстиславу молви: “В тобѣ стоить все, а не велю ти в Рускои землѣ быти”»[42](«Вы не подчиняетесь моей воле; ты, Рюрик, иди в Смоленск к брату, в свою отчину; а Давыду скажи – иди в Берладь, не велю тебе быть в Русской земле[43]; а Мстиславу скажи: “Все это из-за тебя, не велю тебе в Русской земле быть”»). Из этого послания следует, что именно Мстислав, младший из Ростиславичей, был наиболее активным сторонником того, чтобы выйти из подчинения Андрею. Далее события развивались следующим образом:
Мьстиславъ бо от уности навыклъ бяше не оуполошитися никого же, но токъмо Бога единого блюстися. И повелѣ Андрѣева посла емъше, постричи голову передъ собою и бороду. Рекъ ему: «Иди же ко князю и рци ему: “Мы тя до сихъ мѣстъ акы отца имѣли по любви, аже еси съ сякыми рѣчьми прислалъ, не акы кь князю, но акы кь подручнику и просту человеку, а что оумыслилъ еси, а тое дѣи, а Богъ за всѣмъ”» (Мстислав с юности привык не бояться никого, кроме Бога единого. И повелел, схватив Андреева посла, постричь ему перед собою голову и бороду. И сказал ему: «Иди к князю и скажи: мы тебя доныне как отца считали, по любви, но если с такими речами прислал, не как к князю, но как к подручнику и простому человеку, то что замыслил – то делай, а Бог всем правит»).
После этого Андрей послал на Ростиславичей крупное войско, в которое вошли войска Суздальской, Новгородской, Рязанской, Муромской, Полоцкой, Туровской и Черниговской земель (и даже Роман Ростиславич вынужден был отправить на своих братьев из Смоленска полк во главе с сыном). Командующим войском – сыну Андрея Юрию и воеводе Борису Жидиславичу – Андрей повелел: «Рюрика и Давыда… изьгнати изъ отчины своей, а Мьстислава емыне, не створите ему ничто же, приведете и ко мнѣ» (Рюрика и Давыда изгнать из своей отчины, а Мстиславу, схватив, не делайте ничего, приведите его ко мне). Рюрик затворился в Белгороде, Давыд ушел в Галицкую землю искать там поддержки, а Мстислав засел в Вышгороде, городе Давыда, со своим и Давыдовым полком. К Вышгороду подступила часть сил коалиции во главе с братом Андрея Всеволодом и Игорем Святославичем из черниговских Ольговичей[44]. Дальнейшие события киевская летопись описывает так:
Видивъ же Мьстиславъ Ростиславичь пришедшюю рать, изрядивъ полисы своѣ и выеха на болоньи противу имъ. Обои бо еще жадахуть боя, и свадишася стрѣлци ихъ, и почаша ся стрѣляти межи собою, гонячеся. Видивъ же Мьстиславъ стрѣльци своѣ смятыпеся с ратными, и абье оустрѣмися на нѣ, и рече дружинѣ своей: «Братье, оузрѣвше на Божию милость и на святую мученику Бориса и Глѣба помочь», и абье поѣха кь нимь; бяхуть бо ратьнии на 3 полкы стояще: новгородци, ростовци, посредѣ же ихъ Всеволодъ Дюрдевичь своим полкомъ стоя. И абье Мьстиславъ сшибеся с полкы ихъ, и потопташа середнии полкъ, и инии ратнии видѣвше обьяша ѣ. Бѣ бо Мьстиславъ в малѣ вьѣхалъ в нѣ, и тако смятошася обои, и бысть мятежь великъ и стонава, и клич рамня, и гласѣ незнаемии, и ту бѣ видити ломъ копииныи, и звукъ оружьиныи, от множьства праха не знати ни кониика, ни пѣшьць. И тако бишася крѣпко и разидоша, много же бѣ раненых[45], мертвых же бѣ не много. И се бысть одинъ бои первого дни на болоньи Мьстиславу со Всеволодомъ, со Игоремь и со инѣми моложыпими людми. И по сѣмь придоша всѣ силы, и тако оступиша всь градъ, и приступаху по вся дни, и вырищюще изъ града, да бьяхуться крѣпко, и много бысть Мьстиславлѣ дружинѣ раненыхъ и смертьныхъ добрыхъ. И остояша около города 9 недѣль[46](Мстислав, увидев пришедшую рать, построил свои полки и выехал на поле против них. Обе стороны хотели боя, и схватились их стрелки, начали перестреливаться, гоняясь друг за другом. Мстислав, увидев, что его стрелки сошлись с противником, тотчас устремился на них, и сказал своей дружине: «Братья, уповаем на Божью милость и помощь святых мучеников Бориса и Глеба», и тотчас поехал к ним; противники же выстроились в три полка: новгородцы, ростовцы, а посередине стоял со своим полком Всеволод Юрьевич. И тогда Мстислав сшибся с их полками, и потоптал центральный полк, а другие воины, видев это, окружили его. Мстислав врезался в них с небольшим числом [воинов], и так сразились обе силы, и было великое смятение и стенание, и клич сильный, и голоса неведомые, и тут было видно, как ломаются копья, и [слышен] звук оружия, и от многой пыли не отличить было ни конного, ни пеших. И так бились крепко и разошлись, много было раненых, а убитых немного. И это был один бой на поле у Мстислава со Всеволодом, Игорем и другими молодыми людьми. А потом пришли все силы, и окружили весь город, и приступали к нему каждый день, и выходили [воины Мстислава] из города, и бились крепко, и много было в дружине Мстислава раненых и убитых добрыхъ [мужей]. И стояли около города 9 недель).
