РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

Рецензенты:

доктор филологческих наук Е.Л. Конявская, кандидат исторических наук Т.А. Матасова

© Горский А.А., 2024

© ФГБУ Издательство «Наука», редакционно-издательское оформление, 2024

В исторической памяти любого народа или страны всегда есть события, которые стоят на первом плане. Чаще всего это происходит вполне заслуженно: недаром же они запомнились современникам и потомкам. Но можно выявить и немало событий, которые не были отмечены современниками (и соответственно позднейшим историописанием) как значимые, но, как ясно из происходившего впоследствии, сыграли значительную роль в истории. Еще в большей степени это касается исторических фигур. Некоторые из них стали популярны в исторической традиции, и опять-таки часто по заслугам. Но много и таких, кто по тем или иным причинам остался в тени, хотя в реальности их деяния имели важные, долгосрочные последствия.

В книге речь пойдет именно о некоторых оставшихся малозамеченными событиях, деяниях и личностях эпохи Русского Средневековья. Хронологические рамки – от конца XI до начала XIV в. В семи главах в центре внимания князья, и в трех – княгини. Тексты носят исследовательский характер (и соответственно, многие выводы являются в той или иной степени гипотетическими), но автор старался сделать их доступными и широкому кругу читателей, интересующихся отечественной историей: для этого цитаты из древнерусских источников снабжены переводами на современный русский язык[1]. Кроме того, в Приложении помещены (также с переводами) летописные повести об одном из персонажей книги – князе из смоленского дома Мстиславе Ростиславиче Храбром, читающиеся в Ипатьевской летописи.

В 1127 г. при драматических обстоятельствах произошла смена князя в Чернигове – одном из крупнейших центров Руси. Вот как об этом рассказывает Лаврентьевская летопись:

В се же лѣто выгна Олговичь Всеволодъ своего стры[я] Ярослава ис Чернигова, и дружину его исѣче и разграби. Мстистав[2] же съ Ярополком совокуписта воѣ, хотяще ити на Всеволода про Ярослава. И Всеволодъ послася по половцѣ, и приде ихъ 7 тысящь со Селукомь и с Ташемъ. И сташа оу Ратьмирѣ дубровы за Выремъ, послали бо бяхуть послы ко Всеволоду, и не пропустиша их опять: Ярополчи бо бяхуть посадници по всей Семи, и Мстиславича Изяслава посадилъ Курьскѣ, и изъимаша ихъ послы на Локнѣ, и приведоша и къ Ярополку. И половци, не вземше вѣсти от Олговичь, сотснувшеся с бѣгом возворотишася. Мстиславу же боле налѣгающю на Всеволода, река ему: «Повелъ еси половци, и не оуспѣлъ еси ничтоже». Оному же боле емшюся мольбѣ, и боляры подъоучая и дары дая; и тако пребысть все лѣто до зимы. И приде Ярославъ из Мурома и поклонися Местиславу, река: «Хресть еси ко мнѣ цѣловалъ, поиди на Всеволода». И Всеволодъ боле поча молитися Мстиславу, не оуспѣяше противу хрестьному цѣлованью. Бяшеть бо в ты дни Григореи игуменъ святаго Андрѣя, иже бѣ любим Володимеру, честен же от Мстислава и от всѣх люди. То же не дадяшеть на рать по Ярославѣ никому же молвити, река: «На тя будетъ грѣхъ, аже переступишь хрестьное цѣлованье; то есть льжѣе, неже прольяти кровь хрестьяньску». И совкупи въсь сборъ иерѣискыи, митрополита бо в то время не бяше, и рекоша Мстиславу: «На ны буди то грѣх, створи миръ». И створи волю ихъ, и переступи хресть къ Ярославу, и плакася того вся дни живота своего. И Ярославъ иде опять Мурому[3](В том же году выгнал Всеволод своего дядю Ярослава из Чернигова, и дружину его посек и разграбил. Мстислав же с Ярополком собрали воинов, собираясь идти на Всеволода из-за Ярослава. Всеволод послал за половцами, и пришло их 7 тысяч с Селуком и Ташем, и встали они у Ратмировой дубравы за Вырем, и отправили послов к Всеволоду, но их не пропустили: по всему Сейму сидели посадники Ярополка, а Изяслава Мстиславича посадил [Мстислав] в Курске, и захватили послов на Локне, и привели к Ярополку И половцы, не имея вести от Ольговичей, забеспокоились и быстро вернулись. Мстислав же стал больше давить на Всеволода, говоря: «Привел половцев, и не добился ничего». Тот же еще больше стал молить, и бояр подучивая, и дары раздавая; и так они пребывали все лето до зимы. И пришел Ярослав из Мурома, и поклонился Мстиславу, говоря: «Ты ко мне крест целовал, пойди на Всеволода». А Всеволод больше стал умолять Мстислава, но не имел успеха из-за крестного целования. Был в те дни Григорий игуменом монастыря святого Андрея, которого любил Владимир (Мономах, отец Мстислава. – А.Г) и которого почитал Мстислав и все люди. Он не позволил никому высказываться в пользу войны из-за Ярослава, сказав: «На тебе будет грех, если преступишь крестное целование; но это лучше, чем проливать кровь христианскую». И собрал иерейский собор (ибо митрополита в то время не было), и сказали [участники собора] Мстиславу: «На нас да будет тот грех, заключи мир». И выполнил [Мстислав] волю их, и преступил крестное целование к Ярославу, и сокрушался об этом до конца дней своих. А Ярослав пошел опять в Муром).

Изгнанный из Чернигова Ярослав Святославич княжил там с 1123 г.[4] Он был младшим из сыновей Святослава Ярославича (ум. в 1076 г.). По решению Любецкого съезда 1097 г. бывшие владения Святослава, полученные им от отца, Ярослава Владимировича, в 1054 г., закреплялись за его сыновьями[5]. Они включали в себя обширную территорию от Чернигова до Мурома[6]. В Чернигове княжил Давыд Святославич, а после его кончины в 1123 г. – последний оставшийся на тот момент Святославич – Ярослав. Всеволод Ольгович был старшим сыном Олега Святославича (ум. в 1115 г.) и являлся, по древнерусским нормам наследования княжеской власти, следующим в очереди на черниговское княжение[7]. Однако он не захотел ждать и изгнал дядю из Чернигова. Из летописного рассказа выясняется, что киевский князь Мстислав Владимирович, сын Владимира Мономаха, целовал крест Ярославу – несомненно, в качестве гарантии его княжения в Чернигове. К этому крестоцелованию апеллировал Ярослав, требуя у Мстислава вернуть его на черниговский стол. Крестоцелование Мстислава могло иметь место еще в 1123 г.: тогда киевским князем был его отец, но с 1117 г., когда Мстислав был переведен Мономахом из Новгорода в киевский «пригород» Белгород[8], старший Владимирович стал фактически соправителем отца, и, возможно, они санкционировали вокняжение Ярослава вместе. Другой вариант – что Мстислав целовал крест Ярославу после своего вступления на киевский престол в 1125 г., подтверждая, таким образом, обещание отца блюсти под Ярославом Чернигов. В любом случае очевидно, что киевский князь давал санкцию на занятие стола в Чернигове, т. е. оно не являлось внутренним делом местной княжеской ветви – Святославичей. В этом не было ничего необычного: и ранее занятие стола в той или иной волости[9] требовало санкции киевского князя или коллектива князей во главе с киевским. Отец Владимира Мономаха, Всеволод Ярославич, в период своего киевского княжения (1078–1093), «раздаваше волости» своим племянникам[10]; распределение волостей было произведено на Любецком съезде князей 1097 г.[11] После некоторого ослабления влияния киевского князя при Святополке Изяславиче (1093–1113), в киевское княжение Владимира Мономаха (1113–1125) власть главного правителя Руси вновь усилилась. Владимир жестко пресекал противодействие своей воле, отняв княжение в Минске у Глеба Всеславича и во Владимире-Волынском – у Ярослава Святополчича[12]. Мстислав продолжил политику отца: в 1129 г. он лишит своих владений полоцких князей и вышлет их в Византию[13]. И вот Всеволод Ольгович грубо нарушает волю киевского князя… Мстислав и его брат Ярополк, княживший в Переяславле, намереваются военной силой восстановить Ярослава на черниговском столе. Всеволод включает свои ресурсы. Он приглашает половцев во главе со своим дедом по матери – Селуком (Осолуком)[14]. Но половецкие послы ко Всеволоду были перехвачены людьми Ярополка, в результате половцы уходят восвояси. Тогда Всеволод пытается повлиять на окружение Мстислава и упросить о мире его самого. Здесь у него был серьезный козырь: Всеволод был женат на дочери Мстислава[15], и тот должен был быть заинтересован, чтобы она повысила свой статус, став черниговской княгиней. Решающим, согласно летописному изложению, стало вмешательство в ситуацию влиятельного игумена крупного киевского монастыря. Мстислав отказался от военного решения вопроса, и Ярослав был вынужден довольствоваться княжением в Муроме (где он сидел до 1123 г.)[16].