Он говорит это непринужденно, как будто это нормально, что он дарит ей дом. Слева от нее гостиная, полностью меблированная, с удобным кремовым диваном. В углу комнаты стоит кошачье дерево, такое высокое, что почти достает до потолка.

— Кстати, Элли наверху, — добавляет Коул, словно читая ее мысли.

Ее сердце сжимается, когда она думает о маленьком круглом личике. — Я оставила ее с тобой, — бормочет она, чувство вины бурлит у нее в животе. — Я не пыталась забрать ее с собой. Я просто… ушла.

— В ту ночь многое произошло. Ты оставила ее в надежных руках.

Она поднимает на него взгляд, его блестящие голубые глаза встречаются с ее. — Я никогда не знала, что ты можешь быть таким нежным, — признается она. Уголок его губ приподнимается, и выражение лица смягчается.

— Я могу быть нежным, когда обстоятельства позволяют, — язвит он, и она хихикает.

— Ты невероятен, — вздыхает она, направляясь на кухню, чтобы отойти от него. Но он следует за ней, вторгаясь в ее личное пространство, пока она не прижимается спиной к столу, а он не оказывается всего в нескольких дюймах от нее. Она вытягивает шею, чтобы посмотреть на него, и ее сердце подпрыгивает от интенсивности в его глазах.

Она должна оттолкнуть его.

Но она этого не хочет.

— Невероятный. Невозможный. Нелепый. Ты можешь называть меня как хочешь, — бормочет он, его губы в нескольких дюймах от ее губ. — Только не убегай от меня на этот раз.

Она облизывает губы, вдыхая его глубокий аромат.

— Я должна была, — шепчет она. — У меня не было выбора.

Он качает головой. — Выбор есть всегда, милая.

Затем он наклоняется и целует ее.

Это отчаянный, голодный поцелуй, и она не сдерживает стонов. Он хватает ее за талию и поднимает на мраморный остров, и она раздвигает ноги, чтобы обхватить ими его бедра. Он стонет ей в рот и проводит пальцами по ее шее к чувствительной половой железе, нежно потирая круги вокруг нее.

Ощущение передается непосредственно к ее клитору. Когда она отстраняется, чтобы вздохнуть, он использует возможность, чтобы засосать синяки на нежной коже ее шеи.

Она стонет, и этот звук эхом отражается от стен их дома.

— Ты так сладко пахнешь, — стонет он.

— О, — выдыхает она, ее влагалище пульсирует. — Еще, пожалуйста…

Он стаскивает с нее свитер и позволяет ему упасть на кухонный пол, выставляя напоказ ее обнаженные руки.

Они оба замолкают, тяжело дыша.

— Ты прекрасна, — обещает он, прижимаясь своим лбом к ее. Он берет руку, которая сжимала его плечо, и поднимает ее, оставляя поцелуй на ее запястье, не сводя с нее глаз.

Затем он переключается и делает это другой рукой, нежно прижимаясь губами к отметинам на противоположной руке.

— Я люблю тебя, — шепчет он. — Я влюблен в тебя, Бриана.

Она дрожит, когда звенят их брачные узы. Любовь, принадлежность и безопасность захлестывают ее так сильно, что она забывает дышать.

Коул целомудренно целует ее, и когда он отстраняется, она вздыхает.

— Я хочу быть достойным быть твоей парой, — говорит он. — Я знаю, того, что я делаю, никогда по-настоящему не будет достаточно; но я хочу подойти к этому как можно ближе.

Она слегка улыбается ему, когда его сущность устремляется по ее венам.

— Ты не обязана отвечать тем же, — добавляет он. Он запечатлевает поцелуй на ее ладони и переплетает их пальцы. — Я бы сказал, что этого достаточно для нас обоих.

Бри кивает, ее глаза наполняются слезами. — Если ты любишь меня, тогда есть еще несколько вещей, которые нужно обсудить, — выдыхает она. — Прежде чем я позволю чему-либо из этого случиться. Чтобы позволить нам случиться.

Правда в том, что она была обречена в тот момент, когда вошла в дом.

Она могла бы настоять на том, чтобы вернуться к себе домой, но как только она оказалась в машине с Коулом, она поняла, что была на полпути к тому, чтобы простить его.

Она не стыдится того, что он ее пара, и она не хочет отказываться от их связи.

Но ей нужны ответы.

Коул не спорит. Он просто кивает, подхватывает ее на руки и несет к дивану. Она прижимается к нему, вздыхая в его объятиях.

Она закрывает глаза, когда он проводит пальцами по ее волосам, вдыхая его цитрусовую эссенцию и позволяя брачным узам успокоить ее.

— Спрашивай, — мурлычет он, в груди у него урчит. — Я расскажу тебе все, что ты захочешь.

— Коттедж, — говорит она. — Ты заплатил за то, чтобы я осталась еще на неделю?

Он хихикает. — Нет, милая. Я заплатил за всю собственность.

Она делает паузу. — Подожди. Что?

Его пальцы продолжают перебирать ее волосы. — Ты разве не помнишь наш разговор на кладбище? Я сказал тебе, что дом был записан на твое имя. Ну, наше имя, технически.

— Подожди, прости, ты купил хижину? — Она поворачивается, чтобы посмотреть на него, но он просто пожимает плечами.

— Тебе понравилось. Это было простое решение.

Она моргает. — А еда?

— У тебя там не было ничего, кроме черствых батончиков гранолы и воды. Я не собирался оставлять тебя голодать.

Она фыркает. — Хорошо, но это был очень нетрадиционный способ сделать это. И, ты знаешь, незаконный. Ты пронес сыр ручной работы на кухню, пока я спала?

— Виновен.

Это не должно быть смешно, но это настолько абсурдно, что Бри ловит себя на том, что смеется.

Я ему так понравилась, что он вломился в мою хижин только для того, чтобы оставить мне вкусного сыра.

— Теперь мне больше не нужно прятаться. Так намного проще для нас обоих, — ухмыляется он.

— А ручки? Полагаю, ты наблюдал за мной в антикварном магазине.

Он кивает. — Я никогда не уходил далеко, если только не приходилось.

Она не должна находить его слова обнадеживающими, но это так. Она винит во всем брачные узы.

— А как насчет… других твоих поступков? — тихо спрашивает она, уставившись на свои руки. — Что, если тебя поймают? Что произойдет тогда?

— Тогда мы уезжаем. Но у меня нет никаких планов на этот счет.

— Это не значит, что этого не произойдет. Если кто-нибудь узнает о Юджине… — у нее вырывается судорожный вздох, и Коул крепче прижимает ее к себе. — … Я могла быть соучастницей.

— Юджин собирался допиться до смерти, если бы я не нажал на курок, — невозмутимо заявляет Коул. — И ты никогда не будешь отвечать за мои действия в глазах закона, никогда.

— И все же, что произойдет? Что будет с нами, если тебя поймают? — Она обхватывает себя руками, сгибаясь всем телом внутрь.

Она не хочет заводить этот разговор, но вопросы назревали у нее в голове с тех пор, как она покинула Грин Вудс.

Он должен ей ответы.

— Ничего. У меня много контактов и услуг, которые мне причитаются. В худшем случае мы затаимся на некоторое время, пока все не утрясется само собой.

Она медленно кивает. — Скажи мне, что они это заслужили, — бормочет она, глядя на него снизу вверх. — Пообещай мне, что они это заслужили.

Его глаза сужаются. — Больше, чем кто-либо другой. Я клянусь тебе, Бриана.

Он говорит правду; она это чувствует.

— Я просто не понимаю.

— Чего ты не понимаешь? — Голос Коула нежен, но его глаза горят напряжением.

— Почему ты начал? Что заставило тебя сделать все это? — спрашивает она, заламывая руки.

Он целует ее волосы, и она прислоняется спиной к его груди, его мурлыканье вибрирует в ее теле. — Они всегда неправильно пахли, — признает он. — Злые люди, те, кому это сходило с рук или они играли по системе, они сделали меня больным. Нахождение рядом с ними в суде вызывало такие сильные головные боли, что я думал, моя голова вот-вот лопнет. Когда они были мертвы, все становилось проще.

Она моргает. — Ты мог бы учуять , что это плохой человек?

— Да. И те, кого я убил, заслужили это. Я никогда не пожалею о том, что убил их, но я сожалею, что заставил тебя бояться меня из-за этого.

Она задается вопросом, чувствовала ли Элли то же самое, когда была с Эриком.