Он кивает. — Так и есть.

Она откусывает кусочек от своего хлеба, но даже пикантный сливочный вкус масла не может отвлечь ее от беспокойства, которое бурлит у нее внутри.

— Но не думай, что это односторонне, Бриана, — продолжает Коул. — Со мной тоже случилось то же самое что и с тобой. Я не просил об этом.

Она ошеломленно смотрит на него. — Не просил о чем?

— Чтобы ты пришла и перевернула мой мир с ног на голову.

Он бредит. Он совершенно не в своем уме, и ей пора уходить.

Хозяйка может забрать его.

Она никто. У нее нет силы изменить чей-либо мир, особенно у Альфы перед ней, который смотрит на нее так, словно она освещает ночное небо.

— Ты даже не знаешь меня, — пытается она. — Мы почти не разговаривали, ты немного знаешь о том, чем я занимаюсь по работе…

— Я знаю, что ты достаточно упряма, чтобы делать то, что хочешь, даже если другие люди думают, что тебе не следует этого делать. Я знаю, что ты достаточно увлечена, чтобы докопаться до сути историй, которые, по твоему мнению, важны. Я знаю, что ты умная, находчивая и сообразительная. И что по какой-то причине ты хочешь, чтобы другие люди не знали, насколько ты одинока.

Последняя фраза для нее как удар под дых.

Она одинока. Она так одинока, что у нее стынет кровь в жилах и леденеет сердце. Ее жизнь состоит из работы и сна.

Ее друзья из колледжа давно ушли, а ее отношений с матерью не существует.

Ее отец, ее лучший друг, умер, когда ей было четырнадцать.

Она убийственно одинока.

Но Коул не должен этого знать.

Она сглатывает. — Я не одинока.

Он прищуривает глаза. — И я также знаю, что ты ужасная лгунья.

Она качает головой и бросает кусок хлеба на тарелку, ее глаза наполняются слезами. — Пожалуйста, прекрати это…

— Я знаю, каково это — быть такой одинокой Брианой, потому что я точно такой же, черт возьми. — Его признание едва громче шепота, но оно пугает ее.

Она не пойдет по этому пути с ним.

Какие бы проблемы у него ни были, какие бы проблемы ни преследовали его — она не является их решением.

Она даже не может решить свои собственные проблемы, и она не собирается открывать свое сердце мужчине, которого она никогда не увидит после этой недели.

— Не делай этого, — бормочет он.

— Чего не делать?

— Не отрекайся от меня. Я чувствую это.

Он читает ее так, словно знает целую вечность, а не часы.

Он видит ее насквозь, оставляя уязвимой и беззащитной, обнаженной над хлебной корзинкой.

Но прежде чем она успевает возразить, официант возвращается, чтобы проверить, как они, и она, вздрогнув, понимает, что даже не удосужилась заглянуть в меню.

Коул делает заказ за них. Она даже не может слушать, что он говорит, потому что кровь приливает к ушам, и ее охватывает паника.

Она ненавидит, насколько он прав. Никто не понимал ее так быстро и не мог сравниться с ее отношением или остроумием.

Когда она спорит, он тут же возражает в ответ, но делает это с таким шармом и нюансами, что она краснеет и заикается от разочарования.

Если бы она не уезжала, захотела бы она тогда его общества?

Ответом будет решительное «да», что еще больше усложняет задачу.

— На что похож Мэриленд? — спрашивает она, надеясь сменить тему и доказать свою точку зрения, что между ними ничего не получится.

На мгновение он озадачен, затем улыбка возвращается на его лицо. — Исследуешь меня после того, как заблокировала?

Ее лицо пылает. — Требуется быстрый поиск в Интернете, чтобы найти код твоего города.

— Я понятия не имею, на что похож Мэриленд, поскольку не был там много лет. Это старый номер.

— Тогда где ты сейчас? — спрашивает она.

— Повсюду. Я путешествую по работе.

Она немного расслабляется, благодарная за то, что они вернулись к более легким темам. Она может пережить этот ужин, не сломавшись, пока они снова не заговорят о ее недостатках.

Ей не нужно напоминать о том, в какой беспорядок она превратилась.

— Ладно. Итак, какая работа?

Он делает глоток воды со льдом, и она наблюдает, как подрагивает его бледное горло, когда он глотает. — Закон.

— Ах. Теперь это имеет смысл. — Бри немного расслабляется в кабинке и откусывает кусочек хлеба.

— О, так и есть? — спрашивает он, забавляясь. — Как так?

— Ты много болтаешь и хорошо разбираешься в людях. Типичный юрист. Это также объясняет модную одежду.

Он хихикает. — Это обычная рабочая одежда.

— Этот костюм сидит на тебе идеально, — утверждает она. — Это ненормально.

— Я и не подозревал, что ты так много на меня пялишься, — бормочет он. — Я польщен, милая.

Милая.

Этого проклятого слова, этого выражения нежности, от которого у нее мурашки бегут по спине, достаточно, чтобы заставить ее хотеть.

Она ерзает в кабинке, разрываясь между своим влечением к нему и собственной неуверенностью.

Она слабо смеется и краснеет. — Я не пялюсь. Это просто наблюдение.

Но ее поймали, и он делает еще один глоток воды, рассматривая ее. — Конечно. Точно так же, как я наблюдаю за тобой.

Однако она не собирается заглатывать наживку.

— Итак, какой юридической работой ты занимаешься? — Она садится прямее, решив не показывать ему, как сильно он на нее влияет.

Она уверена, что ее аромат витает в воздухе. К сожалению, она не может бороться с феромонами Омеги, но она может, по крайней мере, притвориться, что они не такие сильные, как есть на самом деле.

Он ухмыляется, и от этого у нее перехватывает дыхание. Зрелище обезоруживающее, и это заставляет ее на секунду забыть, какими странными были их встречи.

От Коула захватывает дух.

— Очевидно, что ты меняешь тему, Бриана, — говорит он, прерывая ход ее мыслей.

— Бри.

— Хм?

— Мои друзья называют меня Бри, — объясняет она. — Бриана — это только когда я в беде, — шутит она. Он поднимает скульптурно очерченную бровь. — С моими родителями, я имею в виду, — быстро добавляет она. — Я предпочитаю Бри.

Она вовремя не остановила себя. Ей следовало просто сказать «с ее матерью». Упоминание обоих родителей открывает разговор, который она не хотела вести, и она знает, что Коул захочет узнать больше о ее личной жизни.

Но тут подходит официант с их едой и ставит перед ней тарелку.

К ее удивлению и восторгу, это полностью вегетарианское блюдо — ньокки со сливочно-лимонным соусом.

В этом не должно быть ничего особенного; это всего лишь макароны. Но когда она откусывает, вкус разливается у нее во рту, и она закрывает глаза от восторга.

Когда она открывает их, то видит, что Коул наблюдает за ней.

— Это безумие, — говорит она, на ее губах появляется улыбка, и Альфа подражает ей. — У меня в телефоне был точно такой же рецепт.

— Каковы шансы? — он бормочет.

Она откусывает еще кусочек, ее беспокойство, вызванное ранее, почти забыто.

— Как ты узнал, что я вегетарианка? — спрашивает она его. Он все еще не притронулся к своему блюду; он слишком занят, наблюдая, как она наслаждается едой. — Опять дедуктивные рассуждения?

— Что-то в этом роде, — признается он.

— Ладно, хорошо, ты должен хотя бы перестать пялиться на меня, — говорит она.

— Я наблюдаю, как ты сказала ранее.

— Хорошо, хорошо, наблюдай за тем, что ты хочешь съесть.

— Я так и делаю.

Ухмылка на его губах определенно греховна.

Она прикусывает губу, чтобы не рассмеяться, и качает головой. — Ты невозможен.

— А ты прекрасна, — отвечает он. — И столь же невозможна.

Она почти ощущает его запах на своем языке, его Альфа-сущность зовет ее. Он аппетитный, захватывает дух и настолько же волнующий, насколько и соблазнительный.

— Спасибо тебе, — выдыхает она.

Возможно, сегодняшний вечер будет не таким плохим, как она думала.

ГЛАВА 15