– Благодарю за брата, сэр, – произнес он по-английски. – Наша семья у вас в долгу.

Глеб тоже поклонился.

– Служить вашей семье – большая честь, – ответил он по-японски.

Стас тем временем пытался подняться с четверенек, но это плохо ему удавалось.

Игнат Дока отыскал среди зрителей златозубого и в недоумении спросил:

– Что тут за дела?

– Ё-мое! – ответил ошеломленный Вася.

– Объясни! – потребовал Папаня. Покосившись на него, Вася буркнул:

– По-японски нихт ферштейн, без понтов.

А юноша в черном кимоно почтительно обратился к Глебу:

– Поединок прекращен, сэнсей?

– Да, – Глеб поднял с пола Стаса, поддерживая под мышки, – я его забираю.

В ответ на его действия пять грачевских амбалов, прихватив с собой для верности еще семерых, двинули скопом к татами. Оба Толяна по кивку олигарха тоже поспешили в эту кучу малу. Парни в серых пиджаках уставились на генерала Святова, ожидая указаний.

Публика замерла в безмолвии.

Стас едва держался на ногах, и Глебу приходилось буквально тащить его на себе. Юноша в черном кимоно встал спиной к спине Глеба, готовясь отразить нападение.

– Отойди, Такэру, – подперев Стаса левым плечом, Глеб освободил правую руку, – тебя это не касается.

– Моя жизнь принадлежит вам, сэнсей.

– Высокопарный японский молокосос, – проворчал по-русски Глеб, – куда ты на хрен лезешь?

И на правильном русском языке, почти без акцента, Такэру ответил:

– Обижаешь, начальник.

– Во, б…, дает! – раздался рядом голос златозубого. Раздобыв где-то хоккейную клюшку, он занял оборонительную позицию возле японца. – Чешет по-нашему, сучок!

Глеб слегка опешил.

– Сильвестр, ты что… помогать, что ли, вздумал?

– Ну.

– А у Папани отпросился?

– Пошел он в жопу, без понтов.

Дюжина грачевских амбалов и оба лосевских Толяна неторопливо сжимали кольцо. Слишком большие ставки, очевидно, были сделаны на этот прерванный поединок.

Японский господин, старший брат Такэру, крикнул в гневе по-английски, обращаясь к Виталию Лосеву:

– Прекратите!

Взгляды русского олигарха и японца скрестились, как мечи. Виталий Петрович изобразил на лице улыбку и, откинувшись на спинку сиденья, махнул рукой. Неведомо кому, как бы в пространство.

Генерал ФСБ буквально повторил его жест. Аккуратные парни в серых пиджаках расслабились и уселись на свои места.

Амбалы Грачева с двумя Толянами застыли, как соляные столбы.

Глеб повел Стаса к выходу из зала. Впереди них, с хоккейной клюшкой в руках, осторожно двигался Вася, а сзади страховал Такэру. Так они и вышли вчетвером.

Публика, оставаясь на местах, требовала назад деньги. От неуправляемых эмоций в зале нарастал гул.

Наклонясь к точеному ушку Виктории Бланш, американский сенатор заявил.

– У нас в Неваде такие шоу делают лучше. Здесь я просто скучал.

– Мне жаль вас, Рой, – холодно отозвалась фотомодель по-английски.

А секретарь ее Жанна Блинова со вздохом по-русски произнесла!

– Увы, на любом уровне приходится терпеть мудаков.

На эту странную реплику сенатор не отреагировал, поскольку ни слова не понимал по-русски.

Глеб завел Стаса в раздевалку, где тот кое-как переоделся сам. Рыжий на глазах восстанавливал силы. Все лицо его было в кровоподтеках, покрытых подсыхающей бурой коркой. Умываться, однако, он не стал: благоразумие требовало как можно быстрее уносить ноги.

– Где твоя машина? – спросил Глеб, набрасывая ему на плечи пальто.

– Возле дома, – усмехнулся рыжий. Правая половина его лица распухла, и усмешка получилась только с левой стороны. – Я на такси приехал. Как знал.

Вошли Такэру и Вася. Японец натянул сапоги и куртку прямо на черное кимоно.

– Как дела? – обратился он к Стасу по-русски.

– Лучше всех. – Стас повесил на плечо спортивную сумку.

– Извините, – сказал Такэру.

– Вали знаешь куда! – огрызнулся рыжий. – Я не на балет сюда пришел!

Вася нетерпеливо поигрывал клюшкой.

– Кончайте базар-вокзал. Линять надо.

Он помог им миновать милицейский кордон и кратчайшим путем привел к “жигуленку” Глеба. Усадив Такэру и Стаса в машину, Глеб пожал златозубому руку.

– Спасибо, Сильвестр. Без понтов.

– Пока, Француз. Не нарывайся за бесплатно, – посоветовал Вася и, отбросив клюшку, пошел обратно в зал единоборств.

Глеб выехал за ворота стадиона и помчался по Ленинградскому проспекту.

– Где ты остановился, Такэру? – спросил он по-японски.

– В нашем посольстве, сэнсей.

– Не называй меня сэнсеем. Зови меня просто Глеб. Тебя отвезти в посольство?

– Если можно, Глеб-сан.

Глеб посмотрел в зеркальце на Стаса. Раскорячив ноги, тот едва помещался на заднем сиденье.

– Завезем Такэру, потом – тебя, – обратился к нему Глеб. – Не возражаешь?

– Нормалек, – с закрытыми глазами кивнул рыжий.

Такэру спросил по-русски:

– Адрес знаете?

– Найду, – улыбнулся Глеб – Где ты русский освоил?

– Занимался два года, курсы посещал. Потом ходил на бизнес-встречи с братом – слушал живую речь.

– Молодчина, – продолжал улыбаться Глеб. – Надолго в Москву?

– На два-три месяца. У брата контракт с вашим правительством на создание компьютерного центра.

– Ясно… – Глеб глянул в зеркальце на вроде дремлющего рыжего и вновь перешел на японский. – Скажи, Такэру, с людьми этими… которые заправляли сегодня в зале, твой брат хорошо знаком?

Подумав, юноша ответил также по-японски:

– Не знаю, Глеб-сан. С мистером Лосевым брат ведет дела четыре года. Ни с кем другим я просто не знаком. Остановите, пожалуйста: здесь я выйду.

Глеб притормозил метрах в пятидесяти от посольства Японии.

– Бывает у тебя свободное время, Такэру? – осведомился он осторожно.

– Хоть отбавляй, – по-русски ответил юноша.

– Ты можешь этим временем распоряжаться? – уточнил Глеб по-японски.

– Как вольный ветер, – произнес по-русски Такэру, улыбаясь. – Поездка в Москву – для меня весенняя прогулка.

– Хороша весна, – проворчал вдруг Стас, косясь на моросящий за окном дождь.

Глеб вздохнул:

– Да уж… Могу я рассчитывать на твою помощь, Такэру?

Глаза японца вспыхнули в полумраке салона.

– Где угодно и когда угодно, – ответил он опять же по-русски и назвал Глебу телефон посольства, по которому его легко можно разыскать.

Когда, простившись, Такэру вышел из “жигуленка”, Стас за спиной Глеба сказал:

– Нормальный парень. Но придется с ним поквитаться.

– Вряд ли, – отозвался Глеб, заводя мотор.

– Разве я похож на фраера?

– Ты не похож на придурка.

Обдумав это возражение, рыжий проворчал:

– Ладно, будет видно. Тебе лично – спасибо.

– Не за что. – Глеб отъехал от посольства и включил “дворники”: дождь припустил, будто летом. – Куда тебя везти?

– К Екатерине.

– Адрес?

Стас назвал улицу и номер дома. Некоторое время они ехали в тишине, лишь неуместный мартовский дождь барабанил по крыше автомобиля. Затем Стас нарушил молчание, тщательно подбирая слова:

– Я не спрашиваю, что за дела у тебя с этими самураями. Не спрашиваю, где ты научился так шпарить по-японски…

– Когда-нибудь расскажу.

– …и не спрашиваю, зачем ты разыгрывал рубаху-парня блатного пошиба. Я только спрашиваю: твое предложение еще в силе?

– Разумеется.

– Я имею в виду предложение поработать на тебя.

– Я понял. Десяти штук для начала хватит?

Рыжий вздохнул.

– Дать бы тебе сейчас по чайнику…

– Брось. Ведь, насколько я понял, Виталий Петрович тебя уже выпер.

– И пес с ним. Я успел кое-что скопить. А тебе я и так должен.

– Ничего ты мне не должен. Забудь.

– Я добра не забываю.

– Тогда передай дальше.

Рыжий фыркнул:

– Как это?

– Сделай добро кому-нибудь еще, – объяснил Глеб. – Все очень просто.

Стас помолчал, затем сказал задумчиво: