Вскоре к ним присоединился Бортко с мясом.

Мужчины выпили, закусили. Володина не оставляло ощущение нереальности всего происходящего.

– Герман Владленович, у нас к вам есть предложение, – начал Захаров. – Мы немного осведомлены о ваших интересах на некоторых предприятиях и хотим сразу вам сказать, что не имеем никаких планов относительно них. Нам вполне хватает своего хозяйства. У нас есть предложение не переходить друг другу дорогу. Зачем?.. Москва большая, нам всем хватит. Зачем нам тратить силы на борьбу друг с другом? Это нерационально, вы согласны?

– Конечно, – ответил Володин, пытаясь проглотить мясо, но кусок в горло не лез. Он не мог поверить в искренность Захарова и постоянно ждал какой-то подставы.

С такими связями как у него, – думал Володин, – он может раздавить нас, как тараканов, а он нам какой-то мир и дружбу предлагает. Он может обобрать нас до нитки, а он что делает? Бдительность усыпляет перед ударом?

Кивая и соглашаясь со всем, что говорили Бортко и Захаров, Володин выслушал их, и в целом мир и дружбу одобрил, при этом сказав еще, что должен обсудить полученное предложение с коллегами.

Они с пониманием отнеслись к этому. Володин попрощался и с уверенностью, что всё это показуха и грядёт что-то ужасное, поехал к себе на дачу, где его уже ждали Гончарук, Белов и Некрасов.

– Ну, в общем, попали мы, – оглядел он собравшихся товарищей, с нетерпением ожидавших его весь вечер. – Что они именно готовят против нас, я так и не понял, но…

Володин умолк, пытаясь облечь в слова свои ощущения.

– Будут бить и, возможно, ногами, – закончил за него фразу Некрасов, и Володин мрачно кивнул.

– Так-то на словах предложили мир, – продолжил он, – раздел объектов, мы не лезем к ним, они не лезут к нам… Такое ощущение, что бдительность усыпляют. А потом прихлопнут нас одним ударом.

– А как они предлагают делить объекты в будущем? – уточнил Некрасов. – Им получше, нам похуже?

– До этого разговор не дошёл. Если честно, не вижу смысла это обсуждать, – ответил Володин. – Это всё пустое… Готовимся, товарищи, к большим неприятностям. Всем быть настороже, проверить деятельность на объектах, подчистить всё на предприятиях. Собирайте информацию, предупредите всех, чтобы обращали внимание на любые странности, на новых подозрительных людей...

– Знать бы, хоть примерно, что они задумали, – с сожалением проговорил Белов.

– Я вот только не пойму, для чего им нужно было вас на встречу приглашать? – задумчиво проговорил Некрасов. – Если так, как вы думаете, били бы уже сразу и всё. А так они себе хуже сделали, нас предупредили о своём интересе в нашу сторону, эффекта неожиданности уже не получится.

– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – ответил ему Володин грустно.

***

После всех лекций поехали со Сковородкой по адресу, указанному в письме жителей новостройки. Нашли быстро, Василич опытный путешественник.

Четырехподъездная пятиэтажка, новая, но зелёных насаждений вокруг вообще никаких не увидел. Даже в виде метровых саженцев, к палкам привязанным. Припарковались посередине, между вторым и третьим подъездом, и стали ждать.

Время мы выбрали правильно, люди возвращались с работы. Сразу двоих мужчин остановил, показал своё журналистское удостоверение и спросил, писали ли они в газету. Один тут же ответил, что он подписывал письмо, а второй не подписывал, но поговорить со мной остался. Буквально в течении пяти минут вокруг меня стояло уже человек десять, люди выходили из дома, и подтягивались идущие с работы.

– У меня только один вопрос к вам, – начал я, – почему вы в газету обратились, а не в исполком?

– Действительно, – не выдержал Сковородка, которому с одной стороны было любопытно, а с другой стороны, в его служебные обязанности не входит таскаться со мной по моим журналистским делам.

– А что толку в исполком обращаться? – спросили из всё растущей группы жильцов. – Наш председатель исполкома женат на сестре начальника нашего СМУ.

– И что? – насторожился я.

– А ничего, – ответил женский голос. – Комиссия акт подписала, даже не выезжая на объект.

– Ну, это вряд ли, – с сомнением ответил я. – Это совсем маловероятно…

– Это у вас в Москве, может, и маловероятно, а у нас вот так принято, – достаточно резко ответили мне. – Территорией вокруг вообще никто не занимался. Да и сам дом… Швы межпанельные текли всю осень при косом дожде и хоть бы хны!

– Да, стены мокнут! – поддержали его.

– Отопление по осени только дали, и сразу половину второго подъезда затопило кипятком, – припомнил кто-то.

– Да! Неделю без электричества сидели, ждали, пока просохнет.

– В подвале трубы всё время текут, вода стоит, комары разводятся!

– Мы скоро сами квакать начнём!

– Плесень под обоями!

– Тихо, тихо, товарищи, – огляделся я вокруг. Народу вокруг нашего УАЗика собралось уже несколько десятков. – Но вы писали жалобу в исполком?

– Писали, – ответил тот мужчина, что про текущие межпанельные швы говорил. – И в исполком, и в прокуратуру.

– И? – настаивал я.

– Что и? Хотите, я вам их ответы почитать дам?

– Конечно, хочу! С этого начинать надо было! – оживился я и он поспешно ушёл за документами.

Народ же вокруг продолжал жаловаться.

– Мы уже не просим детскую площадку, – говорили люди, – мы сами её сделаем и деревья сами посадим. Нам бы дорогу вдоль дома и трубы починить в подвале. Это сейчас водопровод течёт, а если канализация рванёт? К ней же даже не подобраться будет!

Пришёл старший по дому и показал мне отписки исполкома и прокуратуры. Отписки классические: у прокуратуры нарушений не выявлено, а у исполкома отдельные незначительные недостатки будут устранены с наступлением тёплого времени года.

– Это они про дорогу, как раз, и пишут, – прочитал я, – что сделают с наступлением подходящей погоды. – А про остальные недоделки? Где письмо, с которым вы обращались? Вы там только про дорогу писали?

– Нет, почему? Про всё, – ответил старший, – но оно же у них осталось.

– На будущее, все обращения составляйте под копирку в двух экземплярах. Один у них остаётся, а на копии они расписываются, что приняли, указывают дату и вы потом его к ответу прикладываете, чтобы вся история переписки сохранялась.

– И что же нам делать-то?

– Бороться, – как о само собой разумеющемся, ответил я. – Писать опять и про воду в подвале, и про швы. Пишите, товарищи, под лежачий камень вода не течёт. НО. Отдельное письмо на каждый недочёт. И от каждой квартиры отдельно. Завалите их, нафиг, письмами! И всё под копирку! В двух экземплярах. И пусть попробуют не ответить! И в прокуратуру. Получили отписку из городской прокуратуры, отправили в областную прокуратуру свое первое обращение, отписку на него и новое обращение в область с просьбой разобраться с городской прокуратурой, для которой бассейн в подвале норма! Кстати, пошли посмотрим, – оглянулся я на Сковородку.

И мы всей толпой пошли в подвал. Ну как пошли, спустились немного, а дальше вода. Там реально, был полный подвал воды. Это кошмар. Представляю, в какой сырости живут первые этажи.

– Это даже хуже, чем отсутствие дороги вдоль подъездов, – удивлённо проговорил я, выходя на улицу. – А что вы про это в газету не написали?

– А это прорвало только пару недель назад, – ответили мне.

– Но в городских службах об этом знают? – с недоумением смотрел я на собравшихся.

– Конечно, знают.

– И?

– Что и? Или перекроем воду на весь дом и будете сидеть неизвестно сколько без воды, или пусть течёт.

– Вот это да! – не мог поверить я, что такое бывает. – Не знаю, товарищи, что я смогу сделать, но я попытаюсь. Но вы тоже не ждите у моря погоды! Не ждите, пока ваши дети станут астматиками из-за сырости и плесени! Боритесь! Все вместе! Спасение утопающих – дело рук самих утопающих!

Уезжали мы из Долгопрудного с двояким чувством. С одной стороны людей жаль, а с другой… Чёрт возьми, да если бы у меня подвал был залит водой, я бы уже этот исполком по кирпичу разнёс вместе с прокуратурой.