– Вот это история, – удивилась Светлана и широко зевнула.

– Да врет он всё, – стараясь не смеяться, встрял Сашка. – Мы же близнецы, и сейчас, и раньше всегда держимся вместе. Если бы эта история была на самом деле, я бы не только знал, но и рядом был.

– Что-то уже спать хочется, – потянула руки в разные стороны Светлана. – Может, на раскладушке прилягу возле печки?

– О нет-нет, – поспешил взять ситуацию в свои руки Сашка. – Вы будете спать в помещении за стенкой, там и две широкие скамьи есть.

Близнецы вывели парочку наружу и проводили в постирочную комнату. Оставив влюбленным лишь горящую свечу, подперли дверь железным ломом.

– Это нечестно, – прокричала Света. – Зачем нас запирать и забирать рюкзаки? Мы же сами поделились.

– Так надо, для всеобщего спокойствия, – ответил Сашка. – Провизию вашу мы не тронем, не переживайте. Завтра всё решится, а пока просто спите. Вы в безопасности, как и хотели.

– Это вам тот парень приказал, да? – не успокаивалась женщина. – Он ваш начальник? Позовите его сюда, нужно срочно поговорить.

Но близнецы уже не слышали, братья пошли спать на свои уютные диванчики перед жарким камином.

***

По деревянной лестнице явно кто-то поднимался. Борис Валентинович встал и подошел к выходу, посмотрел вниз и, обернувшись, сказал Лидии Михайловне:

– Девушка какая-то, видимо, к нам хочет.

Борис наклонился и подал незнакомке свою руку. Та поднялась на чердак и, увидев смотрительницу, растерялась от неожиданности.

– Анастасия, внучка моя, – Лидия достала из кармана конфету, развернула и положила себе в рот. – Сладкое помогает мне от нервов. Это ее мальчиков забрали наемники Сидоровича.

Бледное лицо Насти едва освещала керосинка. Девушка плакала, но слезы уже давно не текли из ее глаз. Светлые, длинные по пояс волосы цвета пшеницы, маленький носик и открытый лоб. Внучка смотрительницы выглядела явно моложе своих тридцати лет.

– Вы нам поможете? – тихим и тонким голосом спросила девушка и повернула голову к бабушке. – Баба Лида, я ухожу, нет таких сил, которые смогут меня здесь более держать.

Лидия Михайловна встала, подошла к Настеньке и крепко ее обняла. Затем непонятно из какого кармана своего мешковатого платья достала травматическое оружие, очень похожее на револьвер, и отдала внучке. После повернулась к Борису и громко произнесла с серьезным видом:

– Я так поняла, вас интересует комплект зимней одежды?

– Шесть, – ответил Борис. – Четыре мужские и два поменьше на этих вот дам, – мужчина показал головой на Машу и Ю. – Шапки, шарфы, варежки, носки. Если есть возможность, фуфайки и ватные штаны с валенками.

– Доведешь Настю до Гыркино и поможешь ей там, чтоб не тронули. Вернешь ее живую – будет тебе зимняя одежда. По рукам?

– А правнуки? Как быть с мальчиками? – уточнил Борис Валентинович.

– Не уверена, что они всё ещё живы, – сухо ответила смотрительница и посмотрела на ещё больше расплакавшуюся внучку. – Поэтому требовать чуда не могу, но если всё-таки оно произойдет, то в долгу не останусь. Всё, что мы приготовили из ресурсов на случай внезапного прихода наемников, достанется тебе, гори оно синим пламенем. Так что, по рукам?

Лидия протянула вперед ладонь.

– Борис, мы можем найти одежду в старых домах, – сказала Маша.

– О, это, дочка, вряд ли, – перебила смотрительница. – Всю одежду давно разобрали, три зимы как-никак прошло.

Борис взял руку Лидии Михайловны в свою и крепко сжал.

Поздний вечер. Железнодорожная станция Бякино.

Сережа сидел во главе стола и ел гороховую кашу прямо из железной кастрюльки, чтобы не мыть лишний раз тарелку. Молодой человек делал так каждый раз, когда Маша не видит.

По разные стороны стола разместились выжившие бродяги и бывалые челноки, пришедшие пару часов назад на ночлег. Мужчины и женщины достали скромные припасы, и каждый жевал свои, время от времени поглядывая, что там такого вкусного трескает сосед по лавке.

– Мужики говорят, его снова видели, – произнес вдруг один из челноков, обсасывая кусок сушёной рыбы. – На прошлой неделе.

– Кого это? – спросила одна из бродяжек.

– Известно кого, – продолжил челнок и хитро прищурился. – Черного бродягу.

Сережа встал из-за стола, подошел к печке-буржуйке, открыл дверцу топки и пошевелил угли железной кочергой. Затем подкинул еще дровишек и, оставив очаг открытым, вернулся к столу.

– Темнокожий, что ли? – не унималась выжившая женщина.

Свеча на столе вдруг ни с того ни с сего потухла, и в зале ожидания заметно потускнело.

– Сквозняк?

Челнок достал из нагрудного кармана куртки коробок, вынул из него спичку и, чиркнув ее головкой об чиркаш, поджёг фитиль.

Лица, сидевших вокруг стола, осветились, и мужчина продолжил свой рассказ:

– Черный, потому как одежда на нем вся черная. Высокие кожаные ботинки с крупным протектором, широкие джинсы, а главное – длинная кожаная куртка с капюшоном. Я таких не видел ни у кого. За спиной небольшой рюкзак, а в руках автомат.

– Серьезный, видимо, мужчина, – вздохнула бродяжка. – Старый или молодой? Лицо-то хоть разглядели те, кто его видел?

– Так в том-то и дело, – ответил челнок. – Кожаный капюшон надет на голову и свисает так, что глаз не видно.

– Ну и что? Тоже мне невидаль какая, – с громким звуком поставил на столешницу железную кружку один из мужичков, резко встал и, повернувшись к свободным лавкам, буркнул: – Что в нем такого?

– А вот что, – не успокаивался рассказчик. – Говорят, не человек это вовсе, а зомби. На вид обычный бродяга, вот только кожа на лице и кистях рук точно как у мертвяков этих. Идет вдоль железной дороги и бормочет что-то сам себе под нос. Ни на кого внимания не обращает.

Те, кто встречал его, говорят, что на расстоянии десяти шагов от него возникают неприятные и непонятные ощущения в теле. Какое-то напряжение, чувство тревоги и страха.

– Ужас, как интересно, – завороженно смотрела выжившая на рассказчика истории, думая, что он выдумывает. – А бормочет он что? Разобрал кто-нибудь?

– Да кто его поймет? Неразборчиво, – призадумался мужчина и добавил. – Один, правда, расслышал слово «мама», будто зовет он ее или ищет.