Чего только стоили одни размеры тарелок!

Но Майя понимала, что большие мужчины должны много кушать – этого было не отнять.

Среди этих веселых разговоров, дружеских перепалок, батиного баса и сладкого голоса Карата, время летело незаметно и казалось, словно ты всегда был частью этой семьи. Настоящей семьи.

Буран сидел рядом с ней и не переставая улыбался, а еще подмигивал и сверкал игриво глазами каждый раз, когда Майя переводила взгляд на него.

Здесь её муж был совсем другой.

Он стал выглядеть более диким, но при этом стал настоящим, выпуская наружу всю свою душевность и хищную сущность.

Больше ему не нужно было скрывать от окружающих ни свою скорость, ни свою реакцию, поэтому он стал двигаться куда более быстрее и как-то резче. Но при этом появилась в нем эта внутренняя теплота и какая-то душевная стабильность.

При всех своих изменениях сейчас он был расслаблен и счастлив.

А еще ходил, как и все мужчины полуобнаженным и босоногим, в одних только широких брюках.

Сейчас он выглядел и вел себя как настоящий медведь – только что говорил, как человек.

И кушали здесь в основном все руками, что казалось удобным, хотя и не привычным.

- Кудряшка! А Шмель где опять? Его ветром по льдине не сдуло случайно с его вечными диетами? – пробасил отец, обращаясь к Ладе, на что хорошенькая кудрявая девушка только чуть сморщила носик:

- У Нефрита контракт, пап! Через неделю съемки в Барселоне, поэтому ему никак нельзя поправляться еще как минимум дней шесть!

- Когда он уже бросит эту свою работу? Что это за работа вообще – крутить задом перед фотографом?

- Просто мой Нефрит очень красивый, - не без гордости заявила девушка, - За его красоту ему и платят большие деньги. И потом, ты ведь не хочешь, чтобы Клаудия разорилась и её фирма стала банкротом?

Эти слова были сказаны немного лукаво и медведи стали подхихикивать и пихать друг друга локтями в бока.

- А если она разориться, то приедет на наши ледник жить окончательно?

- Не знаю, пап.

- Пусть разориться! Я найду ей здесь работу по душе! Будет моим личным шеф-поваром по суши!

- Только смотри, чтобы поблизости не было мусорки, - хохотнул Лютый, чуть выгибая бровь, за что батя кинул в него котлетой, которую его старший сын смеясь поймал и спокойно съел.

- Поумничай мне тут еще, глиста самочки тюленя!

И снова все хохотали и вспоминали какую-то историю про отца и Клаудию, которая оставила грозного батю без любимой рыбки.

- Она все равно ко мне приедет! Соскучится и приедет! – бурчал отец, целуя малышню, которая радостно ползала по нему, не переставая.

- Скорее ледник растает, пап, - с улыбкой качал головой Нефрит, заходя на кухню со стаканом воды и голодным блеском в неоновых зеленых глазах невероятного оттенка.

Майя смеялась со всеми, хотя иногда не понимала о чем речь.

Просто смех мужчин был настолько искренним и заразительным, что невозможно было просто сидеть и молча кушать. Даже строгая Аминка расслабилась, смеялась и перестала обращать внимания на то, что Морозный сидит рядом с ней, как её законная пара.

Так, как сидели здесь все медведи рядом со своими маленькими человеческими женами.

Но было в этой семье еще кое-что, отчего дух щемило от нежности и непередаваемой теплоты – это то, каким было отношение всех мужчин к малышам.

Медведи их обожали.

Всех без исключения.

При чем, часто было трудно понять, где и чьи дети.

Создавалось стойкое ощущение, что малыши давно стали общими.

Малышей Янтаря и Ягоды было сразу видно – они были огненно-рыженькими, как их мама, и с глазами цвета солнца, как у их папы.

А еще малыш Мии и Севера отличался от остальных своим пронзительным взглядом синих глазищ и иссиня-черными волосами. Хотя, если бы не цвет глаз, можно было бы подумать, что он сын Карата, потому что малыш прибежал к нему сразу же, стоило только Карату войти в дом на порог.

- Сыночек мой! – целовал его разомлевший Карат, прижимая к своей обнаженной груди, а малыш обнимал мужчину своими ручками, и мурчал, словно котенок, уткнувшись к его мощную шею, - Опять ты не спишь, разбойник. И сестрёнка твоя не спит.

Батя только крякнул и гордо приподнял подбородок, пробасив:

- Помяни моё слово, хитрожопый друг мой – эта маленькая заноза даст просраться нам всем, когда немного подрастёт! У неё только один клык прорезался, а она уже рычит и кусается! За день прокусила мне палец в четырех местах!

Карат только хохотнул на слова бати, которые были сказаны не в укор, а с такой гордостью, словно он только этого и ждал от малышки. И поэтому сейчас был искренне счастлив.

- Не забывай, что Кристал чистокровная кадьячка. Она и должна такой быть. В её венах течёт огонь её предков. Думаю, она станет первой королевой рода Кадьяков.

- Ещё как станет! – тут же закивал батя, а Карат задумчиво продолжил, гладя по спине малыша, которого видимо просто обожал:

- Тогда и ты запомни мои слова, дружище – этот мальчишка добудет трон своей сестре и переплюнет еще меня в мантии серого кардинала. Человеческая мудрость и кровь Севера сделают его умнейшим среди всех Кадьяков.

- А я бы просто хотела, чтобы он стал Хранителем своего рода, - тихо улыбнулась Мия, с обожанием глядя на сыночка, который уютно устроился на груди Карата и уже засыпал. Его длинные густые черные реснички подрагивали и блаженно закрывались.

- Судьба все расставит по своим местам, моя дорогая, - улыбнулся Мие Карат и чуть откинулся назад, чтобы уложить на себе малыша удобнее, - Север пытается уложить спать Кристал, но, кажется, у него это не очень хорошо получается.

- Пойду, помогу ему, - тут же поднялась из-за стола девушка.

Майя не заметила за собой, как тоже разомлела от общей атмосферы тепла, уюта и веселых душевных разговоров.

Разомлела настолько, что привалилась плечом к груди Бурана, чувствуя себя в этот момент такой непозволительно счастливой. А он приобнял её и поцеловал в макушку у всех на глазах.

Странно, но теперь, в круг семьи, это не казалось чем-то непозволительным.

Даже если все это видела Амина.

Увидела и отвела глаза.

Теперь она тоже была не одна, к этому только нужно было привыкнуть и понять. Потому что если берсерк влюбился, то своего уже не отпустит и никому не отдаст.

- После сытного обеда не помешает размяться! Где мой топор? Пойду проверю, как тренируются эти глисты в обмётках на заднем дворе! А то война на носу, а они только про пирожки, да пиццы думают! – пробасил отец, поднимаясь из-за стола, и все тоже зашевелились, прекращая обжорство.

Кто-то из мужчин пошел с отцом.

Кто-то остался на кухне, чтобы помочь убрать со стола и помыть посуду.

А Майя поднялась вслед за Бураном, к которому обратилась милашка Лада со словами:

- Пойдемте, я покажу вашу комнату.

Казалось бы, ничего особенного!

Но Буран при этом ТАК улыбнулся, что стало неловко, и Майя тут же покраснела.

Вот же ненасытное создание!

Секс ведь был совсем еще недавно!

Её тело всё еще побаливало и не до конца отошло от его медвежьей ласки, а он уже снова был готов повторять свои подвиги!

Только, наверное, все медведи были такими, и Буран не стал исключением.

Его энергия в родном месте в буквальном смысле пёрла из всех мест, и пока Майя не знала наверняка, сможет ли она всю эту энергию принять на себя. Страшновато было как-то!

Сейчас она скромно и быстро шла за Ладой по длинному коридору и шлепала периодически своего любвеобильного мужа по шаловливым рукам, которые он постоянно тянул к ней, стремясь ущипнуть за ягодицу, совершенно не стесняясь того, что это все могла увидеть милейшая Лада.

Девушка еще не знала, что у Лады был такой же любвеобильный медвежий муж который так же никогда не упускал момента и возможности зажать свою любимую девочку, где бы они не находились вместе и сколько бы лет вместе не прожили. Потому что любовь берсерка была неизменной и стабильной как сам мир. А еще не иссекаемой.