Чем она могла привлечь Бурана?

Своей бледной кожей и зелеными глазами?

Глаза у Амины были тёмно-карие, точеный ровный нос и пухлые губы.

Она действительно была без преувеличения красавицей, и её негодование теперь можно было понять вдвойне. Променять такую умницу и красавицу! И на кого? Девушку русских кровей, которая смелой отчаянной дагестанке не годилась даже в подмётки!

Вот только Буран был непреклонен.

- Амина, успокойся на минуту и послушай меня, - начал было снова Буран, когда увидел её перед собой, но девушка почти оскалилась, чиркнув яростным взглядом по неверному мужу.

- Не успокоюсь! И не послушаю! О чём ты можешь сказать мне?! Как сможешь объяснить свой подлый поступок?! За каким бараном ты поехал в аул и пропал на несколько дней, не говоря мне ни слова о том, что ты берёшь вторую жену?! Ты не соизволил мне даже просто позвонить, не говоря уже о том, чтобы пригласить на свою вторую свадьбу! Или я настолько не важна для тебя, что это нормально – узнавать подобные новости от соседей?!

К сожалению, девушка не успокаивалась, а наоборот раскалялась всё сильнее и сильнее.

И Майя зябко поёжилась, буквально кожей ощущая боль и ярость Амины.

На её месте любая бы поступила так же, а желание убить горячо любимого предателя было очень логичным.

- Я действительно уезжал за бараном…

- Но по дороге неожиданно решил жениться?! И даже нашел себе жену?!

- Это действительно всё вышло неожиданно.

Аминка рассмеялась нервно и отрывисто, и сделала пару шагов по направлению к мужу, упираясь дулом ружья прямо в его грудь.

- По-твоему я похожа на дуру, которая поверит в эту чушь?

- Я говорю правду. Уезжая из дома, у меня в голове не было мысли жениться, - на удивление спокойно проговорил Буран, не отступая ни на шаг, словно не боялся дырки в груди.

Почему-то казалось, что Амина сможет выстрелить, даже если потом пожалеет об этом, и до конца своих дней будет горько рыдать.

- И где она? Та, что так перевернула твою жизнь, что ты забыл о своих клятвах?!

- Каких клятвах, Амина? То, что я буду защищать и уважать тебя? То, что я буду делить с тобой печали и радости? Ни от одной из этих клятв я не отказываюсь! Всё так было и так будет!

Майя буквально слышала, как девушка скрипнула зубами и её глаза полыхнули недобрым огнем, потому что ни слова о любви и верности не было сказано.

Она молчала какое-то время, а потом неожиданно дёрнулась с криком:

- Где она? Почему ты не покажешь мне свою новую возлюбленную?

- Сначала убери ружьё и приди в себя.

- Уйди с дороги! – вместо этого взревела девушка и видимо перешла какую-то грань, которую Буран терпел и позволял, потому что теперь зарычал он сам.

При чём, зарычал самым натуральным образом.

Как рычат звери. Огромные лютые хищники, переходить дорогу которым лучше не стоит.

Мужчина не дал сделать ни шага Амине, прижимая дуло ружья к своей груди снова.

- Давай, стреляй! Успокой свою душу! Этим ты всё равно уже ничего не исправишь!

Он рыком снял со своих глаз тёмные очки, отчего Амина побледнела и отшатнулась от него, выронив из рук ружьё.

Поначалу Майя подумала, что возможно девушка не знает про такую особенность своего мужа, а потому сейчас так же шокирована, как была сама Майя еще несколько часов назад.

Но нет.

Аминка знала его куда лучше.

Знала она и про значение этого чёртова свечения, потому что руки девушки мелко задрожали, а в глазах появились горькие слёзы.

Она ведь думала, что её битва ещё впереди.

Думала, что нежданную соперницу сможет выгнать и задавить морально, чтобы она сбежала сама, или довела своим нытьём Бурана до такой степени, чтобы он отказался от неё.

А сейчас Амина понимала, что битва была проиграна, даже не начавшись.

Медведь любил ту другую.

Он выбрал её.

А значит, не отпустит ни за что на свете.

Потому что весь его свет и вся жизнь отныне заключалась только в ней.

Можно было сколько угодно махать ружьём или другим оружием, сколько угодно кричать или умолять – всё уже было бесполезно.

Судьба всё решила и не в её пользу.

Какой бы сильной и гордой Амина не была, а вид любимых глаз, которые загорелись страстью и верностью не для неё, легли кровоточащей рваной раной глубоко в сердце, отчего девушка тяжело опустилась на ступени, закрыв лицо руками.

Нет, она не хотела выглядеть слабой и плакать при нём, но сейчас она не могла дышать.

- Пусть Всевышний накажет тебя за каждую мою слезинку. За каждую минуту, когда я сходила с ума в мыслях о том, что ты натворил, Буран, - хрипло прошептала девушка, не в силах оттолкнуть мужчину, который опустился на колени рядом с ней, и крепко обнял, прижимая к своей груди.

Да, ему тоже было невыносимо и больно в этот момент, потому что он чувствовал всё, что творилось в душе Амины.

Чувствовал, сходил от этого с ума, но уже ничем не мог помочь ей, кроме своего присутствия рядом.

Что он мог сказать? Не плачь, всё будет хорошо?

Они оба знали, что хорошо и так, как было раньше уже не будет.

Это было обидно, больно и не справедливо, но судьба распорядилась именно так, как никто не ждал и никто не загадывал.

Сейчас страдали все трое, и пока никто не знал, как сложиться жизнь дальше, а главное как они смогу существовать на одной территории и под одной крышей.

Буран гладил Аминку по голове и терзал себя, но чем это могло помочь девушке?

Если бы с него сейчас содрали кожу заживо, и то было бы не так больно.

-…я не смогу делить тебя с кем-то, - с дрожью выдохнула Амина, цепляясь намертво в его рубашку, но от её слов веяло безнадежностью и болью.

В душе она уже понимала, что делить его не с кем. Не будет никакой делёжки. Он уже не её и теперь так будет до конца его дней. Мечты о счастливом, безоблачном семейном счастье и карапузе-медведжонке рассыпались в колючие осколки, по которым приходилось идти босыми ногами.

Никто не знал сколько эта боль будет длиться, но каждый понимал, что такие раны долго не заживают, а душа горит, пока не станет чёрным пеплом.

Разница была лишь в том, что кто-то мог воскреснуть из этого пепла и найти свою отдушину в новом человеке и новых отношениях, а кто-то оставался сломленным и горящим изнутри всю жизнь.

Но и об этом сейчас было рано говорить.

Пожар в душе только начался и будет гореть еще много-много месяцев, не давая спать ночами в мокрой подушке, и вздрагивая от воспоминаний, которые появлялись всегда так неожиданно и больно.

- Давай зайдем в дом, и не будем давать повода для сплетен соседям, - поцеловал в затылок девушку Буран и приподнялся, чтобы увлечь её за собой.

Аминке было все равно на соседей.

Её жизнь разрушалась на глазах, и как жить дальше она не понимала.

Не понимала этого и Майя, которая продолжала сидеть в машине, переживая за то, что увидела.

Она наблюдала через закрытое окно, как Буран уводит девушку в дом, чтобы затем через непродолжительное время вернуться за ней самой.

- Пойдем, девочка. Ничего не бойся, Аминка не обидит тебя. Я покажу тебе твою комнату.

Майя послушно вышла из машины, тихо проговорив только одно:

- Пусть цветы и подарки останутся в машине?

- Хорошо.

На самом деле Майя переживала гораздо больше за эмоциональное состояние Амины, чем за собственную физическую безопасность, но не стала этого говорить, потому что решила, что буран ей не поверит.

Девушка еще просто не знала, что медведь ощущал каждую её эмоцию, и от этого любил еще сильнее, потому что доброта, сочувствие и сострадание – это великий дар, который не каждому дается.

И тем более не каждая девушка будет искренне переживать и беспокоится за ту, кто по сути был её соперницей в глазах других людей. Майя еще не понимала насколько глубоко и капитально она запала в душу медведя. Настолько, что никто не сможет сравниться с ней и выдавить из хищного сердца.