Основам меня попытались учить братья. Но у них получалось сильно сбивчиво, и они перепрыгивали с одного на другое. Потом позвонили отцу и стали с ним договариваться.

— Я-то могу, но всё зависит от того, как плотно вы жену хотите занять.

К их отцу подошла мать ребят и сказала:

— Первое время лучше максимально плотно. Анхель, думаю, устроит так, чтобы девочка и работала, и училась. Хотя бы по полдня.

— Хорошо. Тогда могу предложить одного ворчуна. Он ушёл типа на пенсию, но на самом деле устал от студентов. Давид сможет её полдня обучать. Правда, он предпочтет первую половину дня. Годится?

Я мужьям только кивнула и попробовала сама пройтись. Нога ещё немного болела, но ходить это уже не мешало. Их отец сам договорился за моё обучение. Давид для знакомства пришёл к нам домой. Посмотрел на нас троих и спросил, что умею. Я рассказала про свой дар. Он довольно покивал то, как я с даром работаю, и даже не морщился, как коллеги.

— Хорошо, талантливая девочка. Что-то ты освоила чисто интуитивно. Анхель, у тебя в конторе найдётся комната для занятий?

— Да. Что в ней нужно?

— Два стула. Или маты.

— Есть спортзал, — сказал мужчина, который сейчас был похож на мудрого старца.

— Это хорошо. Но нам нужно никого не прибить на занятиях.

— А когда можем начать? — посмотрела на мужчин.

— Я-то, девонька, хоть сейчас. А вот твои мужчины — не знаю, готовы ли тебя выпустить из квартиры.

— Папа вам не говорил, как мы лажанулись? — спросил Анхель.

— Рассказал, во всех подробностях. Испортили вам медовую недельку. Так что, готовы жену выпустить в свет?

— Придётся. С вами она поди в безопасности будет.

— Умело польстил, хитрец.

— И в мыслях не было, — буркнул Анхель. — Вы со скольки будете заниматься?

— С восьми до двенадцати. Девочке этого пока хватит. А потом посмотрю, как она дар применяет, и понаблюдаю за распределением энергии вживую. Не могу пока уловить момент, когда Лина слишком много сливает. То хорошо дозирует, то разом вбухивает много. При мне сейчас хорошо дозировала. Но мать ваша видела, что она сильно сливает.

— Тогда три экрана было. Я так раньше не делала.

На работе меня были рады видеть. Катя немного маялась от бездействия. Её под руку Давид поймал и увёл заниматься.

— Нечего дурью маяться, — заметил он остальным.

Обучаться азам было необычно и очень интересно. В конце занятия появилось ощущение целостности. Мы сделали перерыв на обед. Давид ел молча, наблюдая за моими коллегами. А я остро вспомнила сон, и мне было, мягко говоря, не по себе.

— Что тебя пугает? — заметил преподаватель.

— Сон вспомнила.

— Хм, не просто так… Он явно здесь бывал. Где во сне он был?

— В том углу, место сейчас пустует. Я раньше любила там садиться на обед. Теперь не могу.

— Катенька, а проверь, — попросил ласково Давид. — Куда голыми руками полезла! — рявкнул мужчина. — Тебя чему учили!

Девушка шарахнулась и едва головой не приложилась, потому что успела наклониться и полезть под стол. Брат помог ей выбраться и уже сам полез в специальных перчатках. Достал с пяток чёрных иголок и маленькую монетку.

— Как-с, девочки, а где вы работаете? Нужно ещё кабинет проверить. И под стулом у шефа посмотрите.

— Стул новый, — буркнул Анхель, — я предыдущий сломал случайно.

— Конечно, случайно, — поддакнул ему брат, — так в стену летел тоже случайно.

— Нервы лечат в спортзале, а не мебель ломая, — проворчал дедушка-преподаватель.

Под столом у Анхеля было кристально чисто. А вот у части коллег тоже разный подклад нашли.

— Хм, свежачок, — сказал Кирилл. — Вчера ещё не было. Кто-то ночью работал. Притом чисто сработал. У шефа дома топорно и наследили сильно.

У нас в кабинете пострадал только цветок. Давид, посмотрев на растение, довольно цокнул.

— Хороший охранник у вас. Полить только нужно и подкормить. А то листочки пожухли.

Наш кабинет тоже тщательно проверили, подкладов и иголок не обнаружили, что меня очень порадовало. Катя дала мне третье дело, в котором маньяка убил выросший ребёнок, видевший убийство родителей.

Давид смотрел, как я работаю, стоя в проходе, отслеживая всё, что происходило в кабинете, и только мельком саму картинку.

— Сейчас хорошо дозируешь. Сними, пожалуйста, медальон, хочу кое-что проверить.

Сняв подарок свекрови, я продолжила транслировать прошлое, периодически ставя на паузу, чтобы Катя успевала записывать.

— Сейчас тоже хорошо, — сказал он, когда я в очередной раз поставила на паузу. — Вы над глухарями работаете? — мы кивнули. — Хорошо.

Давид наблюдал за мной до конца рабочего дня. А потом сказал:

— Хороший цветок. Вы неосознанно наделили его защитными функциями. У тебя своеобразная аура при работе, и твоей подруге она не очень комфортна. А цветок хорошо экранирует и съедает то, что отлетает от тебя. В твоё отсутствие он тут немного завял, а за этот день вон как взбодрился и парочку новых листов выпустил.

— Как дела? — подошли мои мужья.

— Хорошо. Каролина, одевай медальон. Завтра выходные начинаются, сделаем и тебе отдых. Тем более вы в гости к семье идёте. А в понедельник продолжим.

После работы мужья поймали меня в свои объятья.

— Ты как?

— Прихожу в норму. То, что видела, понемногу отпускает. То, что Давид рядом, очень помогло.

— Нам ещё предстоит выяснить, кто и как сделал подклад. А сегодня идём в гости.

— Сейчас домой, переоденемся и заедем за подарками для родителей и сестёр. А потом сразу в гости.

— А что за подарки? — спросила с любопытством.

— Сладости! — сказали мужья в один голос.

Квартира у родителей мужей была очень просторная. Ребята быстро разулись и вручили родителям и трём сестрам подарки. А я застопорилась со шнурками. Мать им отвесила подзатыльники, и мужья сразу вернулись ко мне с виноватыми лицами.

— Прости! — сказали они в один голос.

Едва не порвали мне шнурки, и в итоге положение спас их отец.

— Что вы так нервничаете? — спросил он спокойно и, не наклоняясь, взмахнул рукой, и шнурки распутались. — Как первый день с Давидом?

— Здорово, мне понравилось.

— Ага, — вздохнул Анхель, — подклад и иголки в участке. Найду, голову откручу.

Я тактично промолчала, я, конечно, не смотрела, но могу. Меня его родители обняли вдвоём и стали знакомить с остальными детьми. Дэймон мне улыбнулся и помахал свободной рукой, а во второй у него был большой бутерброд. Сестры у мужей недавно школу закончили и жили с родителями, а братья уже все работали. Младший брат Дарен работал художником вполне мирной профессии. Мы очень хорошо посидели, общались о детстве ребят и обо всём и ни о чём одновременно. Но мне было так хорошо от этого общения и ощущения семьи, что даже не хотелось уходить. В конце вечера вспомнила про косу. Мать ребят, услышав, что хочу обрезать, попросила показать сокровище.

— Ох, ничего себе! — сказала она. — Ты никогда не обрезала? Уверена, что нужно?

— Мне тяжело с ней. Она хоть и тонкая, но тянет и уже очень некомфортно.

— Хм, я сама обрежу и сразу сожгу по всем правилам. Не стоит такое в салон нести. Неизвестно, чем закончится.

Мне перехватили волосы резинкой в том месте, где мужья одобрили, и чуть ниже обрезали.

— Фух, сразу голове легче.

— В этой косе первые лет семь твоей жизни, — сказала свекровь, смотря на косу. — Даже по волосам вижу, было очень непросто. Ты жила в тёмном районе? — я кивнула.

Мать ребят распустила начало косы и внимательней её осмотрела. Меня насторожило то, как она морщилась.

— Лин, распусти волосы, хочу кое-что проверить.

— Мама, что ты увидела? — насторожился Анхель.

— Пожелание смерти, причём которое было сразу после её рождения. Но у малышки от рождения была какая-то защита. Хочу понять, до сих пор проклятие тянется или уже сошло на нет.