– Где оптимизатор наш?!

– Это тебя, Энди, – хихикнул Коготок, выглядывая из ниши.

Лиэбре спокойно подошёл к столу руководителя, поправляя бордовый галстук.

– Что за клетушку нарисовал? Как вообще в этом может жить экспедиция?!

– Так вы мне не говорите, сколько летит зверей, а по умолчанию я делаю отсеки максимально компактными. Исходя из целей полёта нужно определить, сколько именно летит животных и какое оборудование им нужно.

– Прекрасно, вот с этого и начнёшь речь.

– Какую речь?

– На завтрашнем собрании. Я уже пригласил Белку и руководителей отделов. Астрономов, физиков, математиков, химиков, медиков, биологов, чертёжников, картёжников…

– А картёжников зачем?

– Для разнообразия, – съязвил Рыкун.

– Звёздная картография, – подсказал Му-урлик из своей ниши.

Энди вернулся в нишу, подхватил блокноты и чертежи и направился к выходу.

– Куда же ты?

– Буду писать речь в общежитии. Каков регламент? Тридцать шесть минут? – Энди попросил больше времени, чем хотел на самом деле.

– Восемнадцатью обойдёшься.

Заяц-инженер воодушевленно побежал писать речь.

На собрании Белка и сотрудники института определили цели экспедиции: испытание и отладка нового корабля, общее изучение дальнего космоса приборами и поиск обитаемых планет.

– Полететь должны молодые, – заметил Энди.

– Почему? – спросил Коготок.

– Чтобы дожили до конца экспедиции, конечно. Мало ли, насколько дело затянется.

Белка согласилась.

– Ну ты и обломщик с планеты обломщиков! – воскликнул Мартес-Мартес. – Зачем так цинично? Ладно. Мы подходим.

Энди и Коготок закономерно должны были отправиться в полёт как инженеры, не только из-за традиций Второй планеты, но и по личному желанию. Му-урлик по-прежнему воздерживался от полёта. Он был домоседом и единственным сыном уже не такой молодой Мяки.

Масса полезной нагрузки для космического аппарата решает всё. Специалистов посему выбирали из мастеров на все лапы. Такой мастерицей была мудрая Лиса, но из-за размера и длинных лап её не могли взять в космос (и, вообще-то, никто и не спрашивал, хочет ли она). В ходе собрания звери наконец определили, кто ещё станет членом экипажа звездолёта.

Для физических исследований главный космолог института – почтенная землеройка Ойя-Землеройя – порекомендовала лучшую ученицу. Ласка по имени Мими Мустела[8], крошечная и задумчивая девушка-физик, без эмоций приняла предложение. Космологами в системе звезды Оранжевой называли физиков-теоретиков, пытавшихся создать «теорию всего», объясняющую происхождение и законы Вселенной. Мими, как и все ласки, была родом с Четвёртой планеты, но, в отличие от других Мустел, родилась абсолютно белой и не меняла цвет меха при смене сезонов. Мими и Энди дружили ещё со времён учёбы в Исследовательском центре.

– И нужен ещё медик и биолог, – говорила Белка на собрании. – Для поддержки экспедиции и поиска новой жизни. Желательно, чтобы это было одно животное, так как вес…

– Не вес, а масса, – поправил заяц-инженер.

– Ой, Энди, уж это все знают, – закатил глаза Коготок.

Единственной универсальной специалисткой, опытным медиком и биологом оказалась рыжая крольчиха Весняша Канинхен[9]. Она была чуть постарше остальных членов экспедиции и, хотя не имела раньше дела с космосом, бесстрашно согласилась на полёт.

Так к проектной группе присоединилось ещё двое.

Белка рассмотрела множество рисунков с перспективным звездолётом. Конечно, чертежи были условными, ведь будущий «световой» двигатель ещё не существовал. Его масса была неизвестна даже примерно. Но полноценный маленький летающий посёлок в космосе, пригодный для долгой жизни четырёх зверей и несущий самое разное исследовательское оборудование…

Обеспокоенная директриса вызвала к себе Рыкуна и тройку инженеров из проектной группы. Звери с трудом влезли в скромный кабинет, а единственное кресло для визитёров уже заняла Фиша, которая тоже не один час рассматривала рисунки.

– Вы не сможете сделать корабль большим, – говорила Белка. – Это какая же тяжелая должна быть ракета! Забродившего яблочного сока в таком объёме сейчас просто нет на планете. Конечно, мы его накопим для экспедиции, но нельзя растрачивать сок на подъём с поверхности. А на мшистом двигателе ракету-носитель со звездолётом даже на высоту кошачьей лапки не поднять.

Не слишком мощные мшистые двигатели работали за счёт сгорания сверхплотно утрамбованного мха и обычно использовались как двигатели коррекции для космических аппаратов, включая спутники и корабли. Самым ходовым топливом для реактивных двигателей был забродивший яблочный сок. Большинство ракет-носителей малой и средней грузоподъёмности взлетали именно на нём, также и пилотируемые транспортные корабли оборудовали жидкостным двигателем на яблочном соке. Банки с испорченным соком бережливо собирали, при вскрытии сок с пеной вырывался, образуя реактивную тягу, причём без всякого сгорания. Это холодное однокомпонентное топливо обе планеты признали безопаснейшим.

– Просто корабль должен быть модульным. И собирать его надо на орбите, – вдруг сказал Му-урлик.

– Что ещё за слово такое – модульный? Откуда ты его взял? – заволновался Коготок. Он не любил незнакомые слова.

– Это значит, что корабль должен состоять из нескольких отдельных модулей. Мы будем запускать их по одному, а потом соберем прямо в космосе. Как конструктор.

– Подождите-ка, а ведь разумно! – загорелась идеей Илька. – Мы уже строили таким образом станцию. Я не понимаю, почему у нас опять нет станции на орбите. Мы с командой смогли бы разместить там ещё один космический телескоп. А то ведь атмосфера мешает наблюдать небо.

Неосторожное упоминание Фишей орбитальной станции всколыхнуло в зверях старшего поколения болезненные воспоминания. Вечная боль разочарования не пройдет, но Илька так хотела переиграть ситуацию двадцатилетней давности… Белка и Рыкун промолчали.

Молодёжь ничего не заметила.

– Поддерживаю идею модульного корабля, – сказал Энди. – Пойдём, Му-урлик! Набросаем схему. Предлагаю разделять понятия отсека и модуля. Отсеков может быть много, они не автономны. А модулей должно быть хотя бы три. Лучше пять.

Белка, как хорошая начальница, стремилась разбираться в каждом вопросе:

– Почему три? Почему пять? Ты хочешь древо новогоднее соорудить или корабль?

– Центральный с реактивным двигателем и двигателем света…

– …которого у нас ещё даже в проекте нет, – вставил Му-урлик уныло.

– Перестань. Вопрос решается отдельно. А сейчас мы решаем другой вопрос – общей конструкции. В один модуль я бы вынес оборудование Мими для космологических исследований, в другой приборы Весняши. Также в боковых отсеках разместим спальни, и ещё мшистые двигатели коррекции будут там же. Всё понял? Пошли рисовать твою гениальную идею.

– Что-то она уже и не совсем моя.

Парни из группы изобретателей засобирались к себе. Белка выпрыгнула из кресла, схватила зайца за шерсть на боку и потянула в сторону:

– Останься-ка. На два слова.

Коготок с Му-урликом вышли, и Фиша под взглядом подруги тоже выскользнула за дверь. Директриса напомнила Энди о характере Му-урлика и наказала выслушивать и не перебивать кота.

– Но я не специально. У нас ведь общий проект!

– Не все такие смелые и сразу говорят, что думают. Му-урлику нужно давать высказаться.

Энди, надувшись, ушёл. Рыкун задержался в кабинете Белки. Главный конструктор развалился в освободившемся гостевом кресле и сказал, легонько поцарапывая когтями стол:

– Они должны были прийти к идее модульного корабля. Рад, что не пришлось подталкивать.

Итак, звездолёт изначально должен быть модульным. Но габариты перспективного светового двигателя не были известны, а количество отсеков во время проектировки всё росло. И как поднять корабль даже частями? – беспокоилась проектная группа.