Литмир - Электронная Библиотека

В соцлагере дела были ничуть не лучше. В то время как мы отмечали 100-летие Первомая, Венгрия в том же месяце уничтожила укрепления из колючей проволоки на границе с Австрией, куда мигом ринулись восточные немцы, как только об этом стало известно. В железном занавесе образовалась брешь, откуда тоненьким ручейком потёк поток беженцев из ГДР. Так как границы между странами Варшавского договора были открыты, люди под предлогом путешествия семьями выезжали в Польшу или Чехословакию и по прибытии на место первым делом шли в посольство ФРГ. Однако «Штази», о которой слагались страшные легенды, всё же смогла перекрыть протоптанные тропинки для побега. На время. Мой немецкий друг Генрих рассказывал мне, что его дядя бросил свою квартиру с автомобилем и сбежал в Австрию в момент проведения Европейского пикника, и никто ему не помешал. Возвращаться обратно он не собирался.

7 октября у ГДР была круглая дата – ей исполнялось 40 лет. По ТВ СССР после традиционного «Добрый вечер, здравствуйте, товарищи» показывали марширующую в Восточном Берлине на Карл-Маркс-аллее Народную армию ГДР, которая бок о бок с нашей Советской армией надёжно охраняет рубежи социализма и мира в Европе. Увидел там старину Хонеккера, которого через несколько дней уберут со всех постов, Чаушеску, которого через пару месяцев убьют, Живкова, которому остался ещё месяц до отставки, нашего Горбачёва и многих других, чьи имена мне были неважны. Наверное, это была последняя встреча лидеров социалистических государств.

А вечером было факельное шествие. Жалко, я тогда не был в Восточном Берлине и не шёл по улице вместе со всеми! Мне такие мероприятия казались недосягаемым чудом, особенно ночью, когда с высоты птичьего полёта я представлял себя маленьким, но ни на секунду не угасающим огоньком, который шёл в будущее с уверенностью, а не только с надеждой. Но кто же мог знать, что это не очередной, а последний праздник республики. Через несколько дней после этого марша нам сообщат в новостях, что Хонеккер покинул свой пост по состоянию здоровья. Тогда в Майнингене мы не заметили перемены ветра в политике маленькой страны. Провинциальное замкнутое ограниченное бытие определило и сознание: в военном городке у нас было спокойно, никаких потасовок, ничего. Но, сидя в квартире, невозможно было видеть всю полноту действий в реальности. Уже осенью 1989 года проводились «молитвы о мире» в городской церкви в старой части Майнингена, после которых люди выходили на демонстрацию. И это были не десятки или сотни, а целая тысяча человек. Но когда люди узнали об отставке правительства ГДР, на улицы вышли десятки тысяч, и они продолжали молиться о мире, но уже не только в переполненной церкви, но и на территории прилегающего рынка, после чего отправились в пеший поход по улице Георгштрассе дальше, оставляя за собой горящие свечи на выступах. В других же крупных городах кипели страсти: демонстрации одна за другой, возгласы: «Wir sind ein Volk!»12 и требования какой-то демократии и свободы.

Тот день, 9 ноября, мне запомнился отчётливо. Я сидел дома и выжигателем творил произведение местного искусства на кухонной доске для тёти Марины. Погода за окном не радовала: шёл противный моросящий дождик, завывал ветер. Я тогда очень расстроился, что не смог надеть утром в школу джинсовую куртку с меховым подвёрнутым воротником. Закончив выжигать, я позвал тётю Марину, хотел, чтобы она подошла ко мне и оценила мои усилия, но в ответ она потребовала как можно скорее подойти к ней. Я испугался и отправился в комнату, и там застал тётю Марину, безотрывно смотревшую в экран телевизора. Она попросила перевести то, о чём говорили в вечерних новостях. Из сказанного я только разобрал, что речь шла о каком-то новом порядке выезда за рубеж. Далее показывали какого-то дядьку по фамилии Шабовски, читающего с листка пророческие слова: «Гражданам ГДР будет разрешено пересекать границу без проблем через любые КПП ГДР и ФРГ… Эти правила вступают в силу немедленно». Кадр сменялся следующим кадром, экран телевизора как будто бы увеличился в размерах, заполнив всё моё поле зрения: вот Берлин, скопление людей, они обнимаются с незнакомцами, плачут, смеются, дарят друг другу цветы, лезут на Берлинскую стену, стучат молотками по зубилу, поднимают собственноручно шлагбаумы, их уже не могли оставить ни водомёты, ни пограничники. В небе нескончаемые салюты, развеваются флаги Германии, но уже без молота и циркуля.

И тут до меня дошло:

– Неужели это?..

– Так и есть… – машинально ответила тётя Марина, переключая немецкие каналы и видя одно и то же.

Ясно было одно: так, как было вчера или месяц назад, уже точно не будет никогда. По окончании программы «Время» заиграла музыкальная заставка прогноза погоды Маnchester et Liverpool, а мы продолжали пребывать в подавленном состоянии. По телевизору теперь крутили только репортажи со счастливыми немцами. Мне надоело на это смотреть, и я отправился спать. Распахнув окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха, я прислушался к происходящему на улице. Дождь уже закончился, ветер стих. Смог различить еле слышимые слова из песни «99 воздушных шариков»13 в исполнении местных жителей. Честно признаться, я тоже побаивался ядерной войны с США и нападения НАТО, ведь в случае чего мы самыми первыми примем удар, но к такому повороту событий никто не был готов. Что, выходит, теперь всё, можно не бояться войны, она закончилась? Когда стена рухнула, всё внимание планеты Земля, мне кажется, было приковано к Германии, к Берлину. Это был город мира в ту ночь. Для меня стена была данностью, ведь, когда я родился, она уже сто лет в обед как стояла. А тут такое…

Всегда спокойные и сдержанные немцы поменялись в миг, брызгая во все стороны эмоциями и шампанским, пламенно выражали свои чувства, держа в руках бенгальские огни. Но как так? Почему немцы нас предали и выбрали Запад? Ведь ещё посол ГДР в СССР совсем недавно говорил на русском языке, что «в лице ГДР вы в любое время найдёте верного друга и надёжного союзника». Так что, выходит, это враньё? Зачем вам это нужно было, неужели мы так плохо живём? Одни вопросы, да и только. Однако после получения Горбачёвым Нобелевской премии люди заговорили о том, что со стороны это выглядело как предательство ГДР и всех соцстран Восточной Европы. Вообще, не мне судить, кто плохой, а кто хороший из генсеков, поэтому оставлю мудрую фразу из анекдота, которая содержит в себе ответ: «Когда помрёт, видно будет, какой он».

Тут наступило 10 ноября. Было уже около четырёх часов утра, город продолжал не спать, а местные жители помчались на пограничный пункт «Юссенхаузен» между Тюрингией и Баварией, расположенный всего в нескольких километрах от города. Официально открытый для всех граждан ГДР пункт уже пересекла первая машина «Трабант», давя западногерманский асфальт, аккуратно объезжая людскую толчею. Уже давно наступило утро, а веселье всё продолжалось: на улицах Майнингена из магнитол Telefunken играла сладостная мелодия «Навсегда молодой»14. Те, кто не успел убежать через Венгрию, сразу помчались в Берлин в самую гущу, а большинство, в том числе и мы, ещё пребывали в состоянии потрясения, до конца не веря, что всё закончилось здесь и сейчас. «Что же с нами теперь будет?» – этот вопрос не давал мне покоя. В этот момент дверь отворилась и в зал вошёл отец:

– Вы уже знаете? – спросил он, бросив на журнальный столик свеженькую газету Daily News от 10 ноября с заголовком: «Freedom! Berlin Wall come stumblin’ down».

– Да… Что происходит вообще?

– Не знаю. Москва, как назло, молчит, никаких указаний и инструкций. Гробовое молчание. Телеграммы уже отправили, а пока войска будут продолжать дислоцироваться на территории военных частей.

Во время подобных волнений в ГДР папу никуда не направляли наводить порядок. Советские войска и в других странах соцлагеря никуда не вмешивались, пока на их глазах творилась история, причем явно не в их пользу. В советских газетах я ни слова не обнаружил о данном событии. Казалось, что Майнинген стал краем света, словно оторвался от всего мира, пока там что-то происходило. Складывалось впечатление, что Союз забыл о нас, а ведь здесь остались советские люди! Отец, зная, что я с друзьями обычно пробираюсь через дырку бетонного забора в сторону города, строго-настрого запретил покидать периметр:

вернуться

12

Мы один народ (нем.)!

вернуться

13

Группа Nena с песней 99 Luftballons.

вернуться

14

Группа Alphaville с песней Forever Young.

10
{"b":"916313","o":1}