Однажды ночью Сара обратилась с молитвой к Богу. Да-да, к Богу, в существовании которого вовсе не была уверена. Она просила его положить всему этому конец. А когда он не услышал ее молитвы, просидела всю ночь напролет с пистолетом в руках, ощущая успокоительный холод металла и размышляя о том, не покончить ли счеты с этим миром за себя и за Джона.

Но так и не решилась. Ведь тогда бы восторжествовала мировая подлость. После той ночи Сара еще более окрепла духом, а ее любовь к Джону выразилась в железной клятве: Он не умрет. И машины будут побеждены. Так что Кайл не даром отдал свою жизнь.

Но судьба человечества все еще не очень ее волновала.

Сара потеряла способность думать о ком-нибудь, кроме себя и Джона, пока Сальседа не наткнулся на нее и не вернул ей человеческий облик, отнесясь к ней как к члену своей семьи.

И теперь Сара кричала по ночам, представляя себе ужасы ядерной катастрофы. Ибо это дети Сальседы погибали в ее видениях, пожираемые языками радиоактивного пламени.

Да, если ей действительно суждено сделать невозможное возможным, то это время настало!

Внизу, в оружейном подвале, Джон перебирал оружие, лежавшее на длинной полке. Терминатор отнес наверх несколько ящиков с боеприпасами и вернулся.

Джон, как ни в чем не бывало, продолжал свой рассказ:

— Знаешь, я рос в таких местах, как это… И думал, что все люди только так и живут: летают на вертолетах и учатся кидать эти чертовы бомбы.

Джон схватил автомат Калашникова и, отведя затвор, проверил состояние оружия Найдя в автомате какой-то мелкий дефект, положил его обратно на полку Мальчик проделал это очень ловко. Профессионально. И безразлично.

Никакой человек не мог бы слушать Джона так, как ему внимал Терминатор. Он замечал все нюансы его речи, все, что придавало словам мальчика дополнительный смысл. Ничто не укрывалось от внимательного робота, который запоминал каждый его слог, чтобы потом, в случае необходимости, подвергнуть его отдельному изучению.

— Когда маму сцапали, меня определили в школу. Ребята там были как ребята. Играли в игры.

Джон вспомнил, как он сам до недавнего времени считал все это игрой. Теперь, оказавшись среди такого множества орудий убийства, внезапно осознал, что они с матерью почти соприкоснулись со смертью.

— Ты когда-нибудь боялся? — повинуясь мгновенному порыву, спросил Джон у Терминатора.

Терминатор на секунду замер. Бояться… Подобная мысль никогда не приходила в голову. Он прилежно порылся в памяти…

— Нет.

Страх мешал выполнению задания. Однако где-то на периферии запрограммированного ответа мелькнула крошечная искорка предвидения.

Люди испытывают страх, потому что они смертны.

И все же, несмотря на этот страх, (или даже благодаря ему) они порой жертвуют своей жизнью ради другого чувства, которое тоже казалось Терминатору абсолютно ненужным. Ради любви. Да, очень любопытно… Занимая этими размышлениями часть мозга, Терминатор перекинул через плечо М-79 и обшарил подвал в поисках гранат.

— Ты даже смерти не боишься?

Робот не колебался ни секунды.

— Нет.

— Тебе что, это вообще безразлично?

Терминатор ответил автоматически. Казалось он все еще размышляет над парадоксом жизни и смерти:

— Я должен функционировать до завершения задания. Пойле этого мое существование бессмысленно.

Джон бесцельно вертел на пальце девятимиллиметровый «Зауэр»: туда-сюда, туда-сюда, как Бэт Мастерсон.

— Да. Я тоже должен функционировать, — сказал он и добавил, копируя мать: — Я представляю слишком большую ценность.

Это лейтмотив его жизни. Дожили — изливать душу ходячей смертоносной машине. «Печально», — подумал Джон, рассуждая сам с собой. Он часто рассуждал сам с собой. Ведь, кроме семьи Сальседы, у него не было настоящих друзей. Что он мог сказать ребятам своего возраста? Он несколько раз пытался им открыться. Но сверстники смотрели на него с опаской. Джон вспомнил Тима. Его почти что можно было назвать настоящим другом. Но на самом деле Джон бессознательно искал в этой дружбе спасения от одиночества, так что Тима, скорее, можно считать хорошим приятелем, с которым весело проводить время.

Но и Тим стал относиться к нему с опаской, стоило Джону упомянуть про то, что у него мать ненормальная.

Нет, Джону Коннору было холодно в этом мире, холодно даже в самых жарких краях. И вдруг здесь, в грязном подвале, набитом оружием, он разоткровенничался с роботом из будущего и почувствовал, что тот его слушает…

«Можно ли назвать Терминатора другом?» — думал Джон.

За последние сутки робот несколько раз спас ему жизнь.

Он давал Джону советы.

И слушался его.

И не делал множества нелепых ошибок.

Да, решил Джон, может, это глупо, но Терминатор — его друг. Механический человек, чья сдержанность так контрастирует с неуемной энергией Сары, был, в сущности, отличным парнем.

Терминатор стянул брезент, прикрывавший «скват» — мощное шестиствольное оружие. Пулемет АГЕ. Шесть тысяч выстрелов в минуту. Патроны калибра 7,62 мм на пулеметной ленте подавались из специальной коробки, стоявшей рядом. Это было самое страшное противопехотное оружие времен вьетнамской войны. Терминатор положил коробку для патронов в нейлоновый рюкзак и поднял с земли тяжелое орудие.

Джон кивнул и сказал серьезно:

— Да, это как раз для тебя.

Сара разложила ружья, автоматы и все прочее на двух колченогих столиках, чтобы почистить и упаковать. Карты, рация, документы, взрывчатка, детонаторы — все самое необходимое. В следующий раз, когда к ним подкрадется Т-1000, они встретят его в полной боевой готовности. Сара ловко разбирала винтовки и тщательно чистила.

А неподалеку Джон и Терминатор возились со сломанным вездеходом. Вымазавшись по локти в машинном масле, они лежали на спине и прикрепляли болтами новый водяной насос.

Джон говорил:

— Однажды нам встретился отличный парень. Это он научил меня чинить моторы. Но мама, конечно, все испортила. Рано или поздно она рассказывала всем про Судный День и про то, что я стану мировым лидером человечества, а она напишет про это книгу.

Одна из ячеек мозга Терминатора преобразовывала слова и поступки Джона в удивительно сложную матрицу. Киборг пришел к заключению, что Джону не хватает в жизни чего-то очень важного. Того самого, без чего человек не может существовать. Но для постижения этого требовался дополнительный мыслительный процесс. А пока Терминатор продолжал чинить машину, благо эта деятельность не требовала больших умственных усилий.

— Дай мне, пожалуйста, гаечный ключ, — попросил робот.

— На. Знаешь, мне хотелось бы увидеть моего отца.

— Ты его увидишь.

— Да. Наверно. Мама говорит, что когда я стану взрослым, я пошлю его обратно в 1984-й год. Но пока он еще не родился. Черт, прямо голова кругом идет!

— Передай мне вон тот болт, — сказал Терминатор, у которого все эти виражи времени, а также иные миры не вызывали ни малейшего недоумения.

Джон протянул ему болт и продолжал:

— Они с мамой были вместе всего одну ночь, но, по-моему, она до сих пор его любит. Я видел, как она иногда плачет. Конечно, она не признается. Говорит, ей просто попало что-то в глаз.

Они вылезли из-под машины и очутились на ярком дневном свете.

— А почему вы плачете? — спросил Терминатор, сообразив, что это тоже одна из составных частей сложной матрицы.

— Ты о людях? Не знаю. Просто плачем — и все. Когда больно.

— Вы плачете от боли?

— М-м… Не совсем. Бывает, что человек не поранился, а ему все равно больно. Понимаешь?

Киборг потерял нить рассуждений.

— Нет.

Джон пожал плечами.

— Наверно, чтобы понять это, надо уметь чувствовать.

— Наверно, — согласился Терминатор, залезая в машину и поворачивая ключ зажигания.

Мотор взревел.

— Отли-ично! Молодец! — воскликнул Джон и хлопнул киборга по ладони.

— Нет проблем, — криво усмехнулся Терминатор.

Джон ухмыльнулся в знак одобрения и поднял вверх большой палец. Терминатор неуклюже воспроизвел его жест, не понимая его значения. Джон расхохотался и велел роботу вылезти из машины и сделать вторую попытку.