Благоговение перед авторитетом – характерная черта средневековой мысли. Считалось, что важнейшие тексты прошлого содержат в себе всю полноту истины, и задача читателя состоит прежде всего в том, чтобы правильно истолковать сказанное в них. Затем читатели могли делать выводы в соответствии с законами логики, но все эти выводы уже как будто заключались в изначальном тексте. Значит ли это, что все идеи средневековых интеллектуалов вторичны? Конечно, нет. В том числе и потому, что авторитетов у средневекового мыслителя было довольно много. Их можно разделить на две группы: религиозные и античные («языческие»). Например, любой средневековый христианин, работавший над медицинским трактатом, чтил Библию, но в то же время уважал и Гиппократа. Не меньшим авторитетом Гиппократ был для врачей-мусульман, почитателей Корана. Наверное, любой средневековый интеллектуал, в том числе и знаток теории медицины, согласился бы со словами, которые богослов Иоанн Солсберийский приписывал в XII веке комментатору Платона Бернарду Шартрскому. Бернард (а может быть, и кто-то из античных мудрецов) говорил: «мы подобны карликам, сидевшим на плечах великанов. <…> Мы видим больше и дальше, чем наши предшественники, не потому, что у нас более острое зрение или бо́льший рост, но потому, что нас подняли и вознесли на высоту их гигантского роста»[1].

Впрочем, уважение к древним не было безграничным. Даже Аристотеля, одного из наиболее почитаемых в Средневековье античных философов, европейские интеллектуалы нередко называли obscurus, что в переводе с латыни значит «темный, непонятный, загадочный»[2]. Время от времени ученые мужи Средних веков даже пытались «расчистить» естественно-научные сочинения Аристотеля, сделать их более понятными и устранить то, что казалось ошибками. Церковь скорее поощряла эти попытки – так она могла контролировать, какие идеи распространяются среди ее паствы.

В этой главе мы уделим Античности гораздо больше внимания, чем Средневековью. Сами средневековые медики, несомненно, одобрили бы такой подход – они высоко ценили скромность, хотя бы на словах. К тому же без обстоятельного рассказа о греческих врачах трудно разобраться в том, каких взглядов придерживались их последователи спустя столетия. Многие из античных идей не потеряли актуальности в Средние века – еще и поэтому стоит поговорить о них подробнее.

Первым среди авторитетов древности, которых чтили средневековые врачи, был Гиппократ. И сегодня мы то и дело вспоминаем знаменитую клятву, до сих пор носящую его имя. «Клянусь Аполлоном, врачом Асклепием, Гигиеей и Панакеей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели… <…> В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного…»[3] (здесь и далее тексты «Гиппократовского корпуса» приводятся в переводе В. И. Руднева). Увы, историки медицины не нашли никаких доказательств того факта, что этот текст принадлежит именно Гиппократу, кем бы он ни был. «Отец медицины» – личность полулегендарная, и о нем известно немногое. Пожалуй, историки сходятся только в том, что он родился около 460 года до нашей эры на острове Кос. Сомнения есть уже насчет того, где он учился врачебному искусству. То ли он продолжил дело отца-врача, то ли прошел подготовку в храме бога – покровителя медицины Асклепия, а может быть, было в его жизни и то и другое. Первые биографии Гиппократа появились спустя сотни лет после его смерти, так что их нельзя считать надежным источником сведений.

В чем сомнений нет, так это в том, что прославленный «Гиппократовский корпус» создал явно не один человек. Изначально весь этот сборник античных медицинских сочинений приписывали великому врачу. Но со временем ученые заметили: слишком уж различается язык этих трудов. Расходились в них и мнения относительно одних и тех же проблем. Некоторые фрагменты напрямую противоречат положениям самой клятвы Гиппократа: например, их создатели считают вполне допустимым аборт. В ХХ веке многие историки считали, что над «Корпусом» работали только ученики Гиппократа, но сегодня и от этой идеи отказались. Ясно одно: «гиппократовские» сочинения содержат сведения, собранные множеством врачей за долгие годы практики. Над каждым текстом, возможно, трудились несколько человек. История не сохранила их имен, зато авторитет великого Гиппократа спас плоды их работы. Со временем «Корпус» пополнялся. В Античности в него включали около шестидесяти сочинений, в более поздние времена – более ста семидесяти. Большую часть этих текстов создали в V и IV веках до нашей эры[4].

Историки давно перестали тратить время на поиски следов единственного «настоящего» Гиппократа. Гораздо важнее узнать, какие античные идеи сохранил для нас «Корпус». Но сначала несколько слов о том, как его читать. Важно помнить, что Древняя Греция – родина европейской риторики. Если не все, то очень многие медицинские сочинения создавались с расчетом на то, что их будут читать вслух для большой аудитории. Поэтому врачи придерживались общих правил, разработанных ораторами[5]. Лекарь, взявшийся писать о медицине, должен был не только верно излагать факты: слушатели ждали, что его рассказ будет и убедительным, и увлекательным. Среди его аудитории было немало коллег-врачей, они придирчиво оценивали каждый аргумент. Именно для них предназначались пространные рассуждения о принципах работы лекаря, о способах получать новые знания и применять их на практике. Но древнегреческий врач помнил, что пишет не только для экспертов. Среди слушателей могли оказаться его будущие пациенты, не имеющие никакого отношения к медицине. Их тоже следовало заинтересовать и развлечь своим рассказом, а заодно создать образ начитанного и уверенного в себе врача. Не будем забывать и о том, что лекари постоянно соперничали с «народными» знахарями и служителями святилищ, – те тоже старались привлечь людей на свою сторону. Поэтому многочисленные создатели «Корпуса» уделяют столько внимания искусству риторики. Читая их сочинения, стоит помнить, что античный врач не просто делится знаниями. Он сознательно хочет расположить читателя к себе и применяет для этого множество риторических приемов.

Итак, чем же вся последующая медицина обязана врачам Древней Греции? Во-первых, они создали большой «словарь» медицинской лексики. Они дали единые названия многим болезням, то есть комплексам определенных симптомов. Имена получили и внутренние органы, и процессы, протекающие в человеческом теле. Но античные лекари этим не ограничились. Философия значила для них не меньше, чем риторика, и они выделили несколько важных теоретических категорий, позволяющих осмыслять здоровье и болезнь.

Некоторые понятия врачи заимствовали у мыслителей. Так произошло с понятием природы (греч. φύσις) – одним из главных для античной мысли. В медицинских сочинениях речь обычно идет не о всеобъемлющей Природе, которая вмещает все сущее, а о природе какого-либо явления: его происхождении, свойствах и отличительных особенностях. Например, составитель «гиппократовской» книги «О священной болезни» описывает недуг, сопровождающийся припадками: скорее всего, это одно из первых описаний эпилепсии. Многие люди, по его словам, называют эту загадочную болезнь «священной» и утверждают, что ее посылают боги. По характеру припадков даже делали выводы о том, кто из обитателей Олимпа покарал несчастного. Например, если больной «испускает изо рта пену и топает ногами, то виною Арес», а «резкий и сильный голос» страдающего указывает на Посейдона[6]. Но составитель книги утверждает: «эта болезнь представляется мне нисколько не божественнее остальных, но имеет такую же природу, как и другие болезни, и причину, откуда каждая из них происходит»[7]. Используя всю мощь приемов античной риторики, врач настаивает, что появление и течение любой болезни – это не тайна, доступная лишь богам, а процесс с определенными этапами, которые укладываются в схему, вполне понятную человеку. И врач, и пациент могут повлиять на ход болезни и попытаться избавиться от нее. Не факт, что их ждет успех, но побороться с недугом все-таки стоит. Для нашего современника такая позиция хорошо понятна: мы знаем, что очень многие заболевания можно победить. Однако для древних это было вовсе не очевидно, и создатели «Корпуса» внесли огромный вклад в то, что люди в итоге поверили в свои силы.