Дорогой диди!
Осенью я уезжаю в колледж, вот и подумал, что надо тебе написать. Мне немного страшно жить в одной комнате с кем-то чужим… уф. Говорят, что с личным пространством и конфиденциальностью в колледже всегда швах. Я очень благодарен, что мама и баба всегда уважали нас, и нам никогда не приходилось беспокоиться, что они станут читать наши дневники…
Я нахмурился.
– Отчего твоё лицо выглядит даже уродливее обычного? – спросила Кай.
У меня не было сил препираться с ней. И когда я наконец смог заговорить, слова прозвучали приглушённо из-за слёз:
– Эта тетрадь… неправильная. Она вся неправильная!
Я вдруг разревелся. Не пустил скупую слезу, нет, разразился несдерживаемыми рыданиями пополам с соплями. Когда Кай отрыла блокнот, я на мгновение обрадовался, что верну себе крохотную частицу Джейми. Но нет. Скорее уж наоборот, эта тетрадь показалась мне предательством:
– Джейми ничего не помнил о нашем прошлом. Он ничего не знал обо мне!
– Ох, это совершенная чушь, и ты это знаешь, – отрезала Кай. – Он без конца говорил о тебе и о том, как ты ему дорог, – её голос дрогнул, как будто она тоже пыталась не расплакаться. – Позволь мне взглянуть. – Она отобрала у меня блокнот и зачитала вслух первый абзац. – Ну и что тут неправильного? Он всего лишь рассуждает о колледже.
Я вытер слёзы рукавом.
– С чего начать? – сказал я полным горечи голосом. – Мама и баба вечно роются в наших вещах. Мы столько раз из-за этого с ними ругались, пока Джейми не нашёл малоизвестное заклинание невидимости, которое можно набросить на небольшой предмет, и укрывал им наши дневники. – Я вспомнил, как Джейми прочитал это заклинание. Меня переполнял восторг и гордость за старшего брата. – Похоже, он совсем об этом забыл, – глухо прошептал я. Я благоговел перед всем, что он делал, но для него это, очевидно, было такой ерундой, что он запросто обо всём забыл. Глаза снова защипало от слёз, мне пришлось отвернуться и сделать несколько глубоких вдохов.
– Это единственная неправильность? – спросила Кай. – Полагаю, это могло вылететь у него из головы…
– Он вовсю предвкушал встречу со своим соседом по комнате. Они несколько месяцев переписывались на форуме колледжа. Его сосед тоже учился на подготовительных курсах, и они без конца трепались про лабораторки и библиотеку. – Я покачал головой: – Или он наврал про свои ожидания? Я не знаю. Почему он говорил мне одно, а написал что-то совсем другое?
– Кто знает, почему вы, люди, что-то делаете? – пробурчала Кай, но даже мне было ясно, что она в совершенном смятении. Она опустила голову и продолжила зачитывать вслух: – «Помнишь, как мы играли, когда были маленькими? Помнишь Хьюберта?»
Я замер. Время словно остановилось. Кай продолжала читать, но я замахал на неё руками и выпалил:
– Стой! Постой, ты сказала «Хьюберт»? Дай сюда! – Не дожидаясь ответа, я выхватил блокнот у неё из лап. Сердце колотилось так сильно, что его биение отдавалась в голове. Я пробежал глазами следующий абзац, у меня словно груз упал с плеч. Выходит, ничего брат не забыл. Глазами, полными слёз, я посмотрел на Кай: – Кай… Я думаю, всё в этой тетради – шифр.
7. Тео
Следующие несколько часов пролетели, пока я корпел над шифром Джейми. Каждая страница содержала множество намёков, о смысле которых я мог лишь догадываться. Кто бы мог подумать, что Джейми умеет быть таким скрытным?
– Когда мне было пять лет, я захотел завести питомца, но мама и баба не разрешили. Я плакал несколько дней кряду…
– Судя по всему, ты был восхитительным ребёнком, – заметила Кай. Я пропустил её слова мимо ушей.
– И тогда Джейми сказал, что он купил мне грифона. Он сделал одного из моих плюшевых зверей невидимым и зачаровал его, чтобы он гладил меня по ноге. И сказал, что мой грифон ластится ко мне. – Я рассеянно улыбнулся: – Я назвал его Хьюбертом.
– Ты назвал грифона, одного из самых царственных волшебных существ в мире, Хьюбертом?!
– Мне было пять лет, о’кей? Но я вот к чему веду: имя Хьюберт стало нашим паролем. Если нужно было сочинить отмазку, чтобы не влетело от родителей, мы говорили: «Хьюберт». – Какие только истории мы не сочиняли, одна невероятнее другой. Это был отпад.
Боги, как мне его не хватало! Я встряхнул головой, чтобы прочистить мозги, и вернулся к первой странице. Мне кое-что бросилось в глаза. Джейми делал записи в блокноте множеством ручек ярких цветов, но только два слова были написаны фиолетовыми чернилами: «Учитель мандаринского».
Интересно. Он ненавидел фиолетовый после того, как напутал одно заклинание в школе и нечаянно выкрасил себе кожу в лиловый цвет. Чтобы он писал фиолетовой ручкой? Странно.
Я перевернул страницу.
Помнишь Хьюберта? Помнишь, как Хьюберт потерялся в Музее магической энергии? Ты ревел всю дорогу до дома. Чтобы тебя отвлечь, я выкрасил корни твоих волос во все цвета радуги. Я так перепугался, что ты наябедничаешь на меня, что заклял тебя, чтобы ты не смог ничего рассказать маме.
Ничего такого не было. Джейми никогда так зло не прикалывался и никогда не накладывал на меня таких отвратительных заклинаний, даже понарошку. Но слова «Хьюберт потерялся» и «магическая энергия», «корни» и «не смог ничего рассказать» были написаны фиолетовыми чернилами.
Не смог ничего рассказать…
У меня пред глазами вдруг промелькнуло, как тогда в холодильной камере Джейми нёс всякую пургу про задания и ведущих игры. А что, если он хотел мне что-то сказать и вовсе не об игре?
Хьюберт потерялся…
– Может, – пробормотал я, – Джейми хотел, чтобы я что-то нашёл? И он не смог рассказать мне почему, из-за… – Я потёр лоб.
Не смог ничего рассказать… может, из-за заклинания?
Я достал свой медальон и прошептал заклинание Папльнота «Освобождение от уз». Гора барахла на полу поехала и обрушилась, из-под неё вылетела мне в руки выданная в школе тетрадь. Две недели назад я бы скорее ногу себе отгрыз, чем потратил кирт на такую ерунду, как поиски тетради. Но после смерти Джейми всё, о чём я мечтал – ГромКон, приз за лучший костюм, – потеряло смысл. Ради чего теперь экономить руны?
В Калифорнии каждому ребёнку выдаётся магическая тетрадь, которая работает как энциклопедия. Мама говорит, что мы из-за этого разленились. «В Китае нет ничего подобного. Хочешь что-то узнать, идёшь в библиотеку. Американские дети так избалованы», – говорит она, стоит ей увидеть, что я пользуюсь тетрадью. Я прочитал ещё одно заклинание, чтобы достать ручку, открыл тетрадь и написал: «Найди заклинание, которое не позволяет рассказать».
Слова колыхались на странице, пока тетрадь обрабатывала вопрос, а затем исчезли. Медленно проступил ответ, написанный невидимой рукой:
«МСНИ – магическое соглашение о неразглашении информации, или магическое соглашение о конфиденциальности (МСК), – сковывающее заклинание, налагающее на объект физический запрет делиться определённой информацией с третьей стороной. МСНИ широко применяется в крупных компаниях, особенно в индустрии магии, например в кирт-производящих компаниях или в компаниях по плетению чар. Чары, нейтрализующие МСНИ, редки; контрзаклинания в основном доступы только представителям государственных структур».
Хм-м. Я взмахнул руками в сторону кровати и произнёс заклинание Шаффлботтома «Первосортная сортировка предметов». Неразобранные бумаги взлетели в воздух и повисли в облаке зелёного тумана, и я стал перебирать их, отбрасывая налево и направо, пока не нашёл то, что искал:
– Вот он!
Это был рекламный буклет. На обложке под словами «Риплинг корп.» красовался знакомый логотип. Ниже ярко выведено заглавными буквами: «ПРЕДСТАВЛЯЕМ ПРОГРАММУ “ЗНАЙ СВОИ КОРНИ!”». Ватага детей с маниакальными улыбками указывала на надпись.
